Нет дыма без меня - Энни Дайвер

плохо держат. Но я все же закидываю в кастрюлю наш вынужденный ужин. Антон не спорит, молча наблюдает за моими действиями. И вдруг так неловко становится, что я с ноги на ногу переминаюсь. Даже причину его появления не узнала, зато о себе все вывалила. – Тош, а ты зачем приехал-то?

– Поговорить хотел. – Он вздыхает совсем уж обреченно, и воздух моментально становится тяжелым, так что я невольно сутулюсь. – Но не уверен, что теперь время подходящее.

– Лучше сейчас, чем никогда, – улыбаюсь. Антон выглядит по-другому совсем. А может, это только мое буйное воображение, потому что на Колесникова я теперь не как на потенциального ухажера смотрю, а как на коллегу и приятеля. Тоха симпатичный, даже подбитый нос его не портит. Он типичный успешный менеджер с обложек журналов, на которого пускают слюни все девушки. Лощеный, галантный и успешный. У таких впереди большое будущее. И прав, наверное, был папа, что к Антону присмотреться просил. Колесников любимую женщину заботой окружит и никогда ни в чем не упрекнет. Но не екает. Ничего не отзывается в груди на его поцелуи. А в присутствии Дымова я горю. Пресловутая химия, оказывается, нужна, потому что без нее пресно и обыденно.

А с Антоном у нас мимолетная реакция случилась под давлением обстоятельств. Так ведь бывает. Поначалу вы ничего не ждете друг от друга. Но потом все чаще встречаетесь и в какой-то момент думаете: «А вдруг?» Но вдруг не случается. Остается только пепел, который нужно разбросать по ветру, чтобы оставить толику приятных воспоминаний.

И именно сейчас мы решаем, что делать с пеплом.

– Ты счастлива с ним? – едва не сбивает меня с ног вопросом. Антон все знает? Все, что произошло после драки, было настолько очевидным?

Сосредоточенно мешаю пельмени шумовкой.

– Очень, – случайно скребу по стенке кастрюли и сама морщусь от звука. Да, мои слова ржавым гвоздем по идеально отполированному зеркалу жизни Тохи скользят. И мне вдруг становится неловко. Он ведь и правда за мной год бегал, знаки внимания оказывал, все ненавязчиво в мою жизнь просочиться пытался. А меня Дымов за пару встреч очаровал и себе забрал прямо из-под носа Антона. Я впервые думаю о том, что чувствовал Тоха, и понимаю его отчаяние и злость. На его месте я бы тоже злилась. И Антон на самом деле очень хороший, но Егор не в его весовой категории, а значит, Колесников всегда в числе проигравших. – Извини, что так вышло, – поджимаю губы и смотрю на него виновато.

– Мы это переживем, – улыбается Антон тепло и открыто, как будто уже пережили и теперь можем говорить обо всем спокойно. – Я тоже не идеалом был, – он усмехается. Взгляд становится расфокусированным: наверняка вспоминает все, что было между нами. – В общем-то, я зла на тебя не держу, Вик. Не получилось, с кем не бывает. Не мы первые, не мы последние. Просто хочу, чтобы ты знала до того, как это станет известно всем. Я увольняюсь и переезжаю.

– Что? Почему? – Шумовка летит прямиком в раковину. Пальцы не слушаются. Оборачиваюсь к Колесникову. Он спокоен. Улыбается, как будто давно это решение принял. – Это из-за всего, что между нами произошло?

Я так с ума сойду! Не хочу быть той, кто Антону сердце разбил и вынудил родной город бросить.

– И да, и нет, – отвечает честно, а меня от его спокойствия из стороны в сторону качает. Ну как можно быть таким непробиваемым? – Я давно думал о переезде, но ты была единственным сдерживающим фактором.

– Давно? – удивляюсь. Антон кивает. Развивать тему не собирается. Я больше не в кругу его доверия. Это расстраивает и одновременно приносит облегчение. Значит, не злится. Просто признает новые условия наших с ним взаимоотношений. – Я думала, вы с папой в хороших отношениях.

– Так и есть. – Я снова возвращаюсь к пельменям. Вылавливаю их в большую чашку, на дне которой кусочками нарезанное масло. – Но он ясно дал понять, что повышение ждет только его зятя. Так что мне проще начать все сначала в другом городе.

– Чего? – закончив, слишком порывисто поворачиваюсь к Антону. Опускаю чашку на подставку и сажусь напротив Тохи. Он все так же спокоен, уже давно все переболел и теперь готов шагать в новую жизнь. А на меня информация сыплется как из рога изобилия. – Хочешь сказать, отец вынуждал тебя оказывать мне знаки внимания?

– Нет. Ты мне правда нравилась, Вик. – Антон барабанит пальцами по столу. – Да и сейчас нравишься. Но я не могу сражаться за женщину, которой я не нужен. А отец твой намекал, что родственника гораздо охотнее впустит в бизнес. И я подумал, почему бы нет. Решил совместить приятное с перспективным и в итоге прогадал по всем фронтам.

Антон признается в своих махинациях, а я вместо злости испытываю облегчение. Я совершенно ненормальная, это точно. Но мне так хорошо сейчас, что улыбка от уха до уха растягивается.

– И когда ты уедешь?

– В понедельник отдам заявление твоему отцу. Через три недели вступаю в новую должность.

– Не жалеешь, что так быстро все решил?

– Нет, они давно меня звали. Надо было раньше уезжать и тебя с собой забирать. – Он усмехается так горько, что я чувствую неприятный привкус на кончике языка. Тоха накалывает пельмени и отправляет их в рот. – Вкусные.

– Многострадальные, – добавляю, посмеиваясь.

Мы едим, обсуждая какую-то ерунду. Разговор быстро уходит в привычное русло будничных вопросов. Я чувствую себя в разы лучше. Антон тоже расслабляется. И мы не замечаем, как пролетает целый час.

Перебивает нас телефонный звонок. Егор говорил, что позвонит при первой возможности. Смотрю на Тоху, мысленно отправляя ему миллион извинений.

– Прости, я не могу не ответить, это Егор.

– Говори, – кивает, и я моментально поднимаю трубку. – Я тогда пойду, – говорит Антон параллельно с Дымовым. – Звони, если нужна будет помощь.

– Хорошо, – улыбаюсь Тохе и провожаю того до двери. – Подожди минутку, пожалуйста, – шепчу в трубку и закрываюсь на все замки, когда остаюсь одна. – Привет.

– Привет, ты не одна была? – слышу твердый голос в трубке, и настроение мое неуловимо меняется. Падает до минимума, потому что Дымов переходит в режим дознавателя.

– Да, Антон приходил. Мы немного поговорили, – ложусь на кровать и смотрю в потолок. Не уверена, что Егору нужны все подробности сегодняшнего вечера, потому что не все из них приятные. Помочь мне он никак из другого города не сможет, только переживать будет. А тревожный боец – плохой боец, поэтому кусаю губы, думая, как обставить все так, чтобы выглядело правдоподобно.

– О чем?

– Обо всем, что