Прячась от света - Барбара Эрскин

Майк попытался вспомнить, что привело их тогда в Саффолк? Тони принимал участие в изгнании духов в Ланкшире, ибо официальная церковь отвергала процедуру категорически. Это привлекло внимание всевозможных медиумов, и, в итоге, епископ их всех «прижал». Тони ушел в отставку, спустя полгода они с Руфь переехали и потеряли с Майком связь. Майк взял адресную книгу и поднял трубку телефона.

Тони был у себя. Он тоже выслушал историю Майка без комментариев и в конце долго молчал. Потом произнес лишь одно слово:

– Потрясающе!

Майк облегченно вздохнул:

– Я прав, что встревожился?

– О да! Не верь тем, кто говорит, будто этого не существует, Майк, или что это – лишь твое воображение или побочное действие лекарства от головной боли, которые ты принял на ночь. Доверься своему инстинкту! Если ты обеспокоен, значит, есть о чем беспокоиться. Понимаешь, – Тони замолчал, и на другом конце провода Майк услышал шелест страниц, – мы с Руфь скоро уедем на несколько дней. Навестить и крестить еще одного внука. Когда мы вернемся, я заеду. Просто как друг. Не рассказывай ничего своим парням из группы реагирования, и чтобы до твоего епископа тоже ничего не дошло – он наверняка сходу отлучит меня от церкви, еще до того, как я до тебя доберусь. Майк! Молитва святого Патрика! Конечно, ты знаешь слова?

Майк нахмурился.

– «Господи Иисусе, не оставь меня, Господи Иисусе, Ты – во мне».

– Она самая. Хорошая вещь! Рекомендована Христианской группой изучения и изгнания духов. Убедись, что помнишь ее наизусть, вдоль, поперек и по диагонали, даже во сне. В любое время, в любом месте, если ты напуган, или в опасности, даже при легкой неуверенности, огради себя этими словами, держи молитву у своего сердца, ладно? А Даунинг кое в чем прав! Держись подальше от магазина, похоже, это какое-то гиблое место. И если сможешь отговорить своего телевизионщика от работы над программой, сделай это. Вряд ли тебе это удастся, но все же попытайся. И не давай никаких интервью перед камерой, Майк, от этого будут одни неприятности. Я заеду, как только вернусь, и мы вместе решим, что тут можно сделать. Есть шанс, что все это самой собой как-то рассосется.

Позднее, войдя в церковь, Майк прошел к алтарю. На улице уже начинало смеркаться. Здание погрузилось во мрак, и он зажег лампочку возле двери ризницы. Лампочка осветила алтарь и крест. Крест был простой, деревянный, они установили его недавно, надеясь, что он не будет украден. Во время служб его заменяли на медный резной, который выглядел золотым. Свет и тени плясали на стене, и Майк поймал себя на том, что внимательно их рассматривает. После разговора с Тони ему стало значительно легче, но все же что-то оставалось в подсознании. Оно сильно беспокоило его, это что-то, скрытое в тени, затаившееся в глубине его души. Со вздохом Майк опустился на колени на ступеньку перед алтарем и устремил взгляд на крест.

– «Господи Иисусе, не оставь меня. Господи Иисусе, Ты – во мне...»

Над его головой по окнам начал хлестать дождь.

Вторник, 13 октября.

Полнолуние

Линдси пристроила велосипед в зарослях ежевики и выключила фонарь. Оглядевшись, она затаила дыхание, прислушиваясь. Дождь закончился несколько часов тому назад, но с деревьев все еще капало, повсюду вокруг раздавался слабый шелест, лишь подчеркивавший тишину. В низинах собирался густой холодный туман, лентами спускавшийся к воде.

Через аллею дом Лизы стоял, окутанный мраком. Дома вдоль дороги были вовсе не видны за деревьями, а в небе, затянутом облаками, едва просматривалась алая луна – такую ведьмы называли «кровавой».

Повозившись с мокрой металлической застежкой, Линдси сняла фонарь с велосипеда и осторожно включила его снова. Ночь выпала неожиданно темная. Перебравшись через стену, девушка прошла по траве, следя за узким лучом фонаря, в свете которого все вокруг казалось другим. Контуры церковного двора были менее четкими, деревья – более угловатыми. Кусты казались гуще, укутанные туманом. На минуту Линдси совершенно растерялась и почувствовала, как к сердцу подступила волна паники. Остановившись, она заставила себя дышать ровнее. Она должна сохранять спокойствие, сосредоточиться и быть сильной!

В холодном белом свете фонаря все казалось нереальным. Она убедила себя, что прямоугольник более яркой по цвету травы, который различался в остальной траве, мог быть могилой Хопкинса. Сделав шаг вперед и беспорядочно освещая путь, девушка с трудом нашла нужное место, где бывала так много раз: здесь она шептала заклинания, рисовала круг, создавала ловушку, чтобы сдержать Хопкинса, приковать этого мстительного, жестокого духа навечно к земле!

Хопкинс был одной из причин, по которой она осталась в Мистли и не поддалась порыву продать коттедж, который ей достался в наследство. Ее внимательное, глубокое изучение колдовства, как старинной религии богини-матери, обязательно привело бы ее к Хопкинсу, даже если бы он не был так широко известен в этих местах. И даже больше: это было ее личное дело, потому что он казнил ее собственных предков! Она вздрогнула. Этот мерзкий призрак все еще бродит в тумане по глухим аллеям и полям. В тумане, которого она так боялась, который приносил запах крови и отзвуки прошлого зла!

Большим пальцем она нащупала в траве выступ. Это была часть фундамента разрушенной церкви. Именно здесь Линдси иногда присаживалась, повторяя слова, которые собиралась произнести, тихонько бормотала их себе под нос и ощущала их резонанс. Особые слова, слова власти!

Вокруг было что-то, от чего ей вдруг стало страшно. Не только потому, что здесь мог быть похоронен Хопкинс. Это было уже что-то большее. Словно именно здесь зародилось то зло, на котором процветал Хопкинс. В округе таких мест было несколько. Линдси не знала, почему и откуда пришло то первоначальное зло, но пока здесь стояла церковь, это зло было связано, заточено. Церковь действовала как противоядие. Зло не выплескивалось из земли. В день, когда последний камень церкви будет разрушен, печать будет снята... Она скинула со спины свой потрепанный кожаный рюкзак и опустила его на мокрую траву. В нем было всё необходимое. Свеча, соль, масло, вода в маленьких бутылочках, небольшая чаша, служившая ей котелком, ритуальный нож-атам, особая одежда, которую она надевала для подобных церемоний, и волшебная палочка, которую она сама вырезала из ветки орешника и украсила затейливой резьбой.

Опустив лампу, Линдси погасила ее. За редеющими облаками луна была похожа на тусклый янтарь, и цвет ее разливался в небе над устьем реки, где у пристаней Харвича и Феликстаува всю ночь в небо светили городские огни.

Девушка медленно обошла вокруг «этого» места, раскладывая свечи и остальные инструменты, подготавливая площадку. Потом, когда все было готово, она начертила круг и стала ходить по окружности снова и снова. Палочкой и концом ножа с черной ручкой, излучающими слабый свет, она воздвигала стену, сдерживающую дух ужасного человека, скрытого глубоко под землей.

Пламя свечей в маленьких плошках мигало от ветра. Одна свеча погасла, и Линдси остановилась, нахмурившись. Она слышала до сих пор лишь себя, произносившую слова заклинания, но теперь вдруг ощутила полную тишину, нарушаемую лишь шумом дождя, стекающего по желтым и зеленым листьям деревьев. Она поежилась и наклонилась к свече, спички застряли в кармане. Ее решимость таяла, стена силы рассеивалась. Она не могла ее удержать!