Ромео для балерины - Светлана Леонидовна Швецова

завидую тебе…" – признался себе Вэйс.

* * *

Осень пролетела незаметно. Уваров уже почти обходился без палки. Очень подмывало сесть на мотоцикл, но врач запретил до контрольного тестирования в середине декабря. "Кости должны срастись с запасом прочности, иначе потом Вы не сможете вернуться в спорт. Потерпите! Ради будущего". И Вэйс терпел. Аккуратно принимал препараты с кальцием, делал специальную гимнастику, конечно, работал и очень ждал декабря: ему маячил Берлин и окончательный вердикт врачей.

* * *

Жёсткий диск был заполнен под завязку. Вэйс вздохнул: надо было срочно покупать новый. "Кажется, в торговом центре "Аркаден", что на Потсдамской площади

Берлина, был отдел электроники"

. А это совсем рядом. Алексей посмотрел в окно: морось. "Тоже мне, декабрь"

, – хмыкнул он, надевая чёрные кожаные брюки и кожаную куртку. Уваров оделся и вышел. Вот и "Аркаден".

Вэйс чуть притормозил у эскалатора: "Лестница или подъёмник?" Для пользы лучше лестница, но после вчерашнего тестирования доктора Йозефа Бёрна ноги ныли. Он не халтурил – выложился на тесте по полной: врачи, да и сам Алексей, были довольны. Но сегодня!.. И Вэйс пошёл на эскалатор.

Она спускалась сверху, тоненькая, изящная в короткой шубке – статуэтка!

– Лея?

Он узнал её по рыжим волосам, того самого изумительно чистого оттенка.

– Вэйс?!

Она распахнула от изумления глаза и открыла рот, плавно провожая взглядом ленту эскалатора, поднимающую людей и Уварова вверх. Он одним мощным толчком перемахнул через заграждение на её эскалатор, девушка только ахнула:

– Ну ты даёшь!..

Когда она в апреле внезапно свалилась на его голову, он был в инвалидном кресле. Ей было немного непривычно: сейчас он стоял перед ней высокий, 1 метр 85 роста, статный, широкоплечий.

И главное: на ногах, здоровый! Лея, как заворожённая, смотрела на его ноги:

– Ты больше не в кресле! Это… Это здорово, Вэйс!

Он подал ей руку, помог сойти с эскалатора.

– А ты? Ты же в Милане должна быть.

– У меня здесь родные, на Рождество приехала. Завтра же Рождество!

– Ну, положим, Рождество только 7 января будет , – усмехнулся Уваров. – Но всё равно, рад тебя видеть, Лея Турава!

– А тебя как в Берлин занесло? – спросила Лея.

– Плановое тестирование после второй операции.

Вэйс внимательно прислушался к дочке Наумова: прежней боли и надрыва не было. От неё исходила лёгкость и кружащее голову обаяние. "Очень интересно", – отметил про себя Уваров. И стал наблюдать за ней, инстинктивно, как это делают все мужчины от 3 до 90 лет.

Ей нужно было купить подарки родным. Вэйс даже не понял сам, как оказался в отделе женской одежды и аксессуаров рядом с ней, затем в сувенирном отделе, потом в книжном…

– Ты тоже за подарками? – поинтересовалась она.

Блин, только сейчас он вспомнил, зачем он здесь.

– А? Нет, мне жёсткий диск нужен новый.

– Так пойдём!

Она взяла его за руку и потащила к эскалатору. Турава встала не две ступеньки выше, сделавшись с ним одного роста, что-то рассказывала весёлое о том, как покупают в Италии. Он не слушал, он смотрел на её губы. "Что, если их поцеловать?! " Потом тряхнул головой, прогоняя наваждение.

Диски были вполне хорошего качества, Вэйс купил два: в последнее время его завалили заказами. С покупками было покончено. Лею и Вэйса больше ничего не держало в торговом центре "Аркаден". Нужно было уходить.

Лее вдруг стало грустно: ей было с ним удивительно уютно, невероятно спокойно и защищённо, как тогда в Листовом. Сейчас они расстанутся, и может, навсегда…

– Ты разрешишь проводить тебя?! – вдруг спросил он.

Вэйс ничего не понимал: внутри него всё бунтовало при мысли о расставании с этой девочкой. Он испытывал невероятный комфорт и душевный подъём рядом с ней. Они взяли такси, добрались до квартиры Байеров.

– Может, зайдёшь? – с надеждой спросила Турава.

– Наверное, нет.

– Вэйс! Здесь не церемонятся. Здесь живёт папин… брат и лучший друг Дэн Байер.

– Тем более… – вспомнил Наумова Алексей и предложил. – Давай лучше завтра встретимся.

– У-у-у… Завтра мы с Дэном участвуем в Благотворительном Рождественском вечере. Он играет на саксофоне в первом отделении, а я танцую во втором.

Вдруг её глаза загорелись.

– Ты же тоже можешь прийти! Я, как участница, имею право на одну контрамарку! Только… там дресс-код: пускают только в смокингах. И она жалобно посмотрела на Уварова и вздохнула: "Не пойдёт…"

– То есть мой кожаный прикид не подойдёт? – рассмеялся Вэйс.

Она яростно замотала головой, а глаза просили: "Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…"

– Ладно, где эти смокинги берут напрокат?

* * *

Вытащить Лею в Берлин была идея Даниила Андреевича Байера. Ему показалось, что их "Туравочка" загрустила в своём Милане и решил, что Рождество в семейном кругу ей точно не повредит!

Два семейства Наумовых и Байеров давно перемешались в одно. Сашка с Еленой Николаевной жили с Наумовыми, Лея была частым гостем и "любимой дочкой" Байеров. Дэн, как один из организаторов вечера, прислал важную бумагу директору труппы "Ла Скала" Леславу Шиманскому о необходимости участия российской балерины в Благотворительном Рождественском вечере в Берлине. И Лею отпустили с напутствием "не посрамить балетное отечество". Она была на седьмом небе, так соскучилась по всем: Валерии, Дэну и Димке, их сыну, будущему выпускнику гимназии. И сейчас она отогревалась, как продрогший мотылёк, у их жаркого семейного очага.

Утро прошло в обычной разминке балерины и приятных хлопотах на кухне с Лерой. Мужики то и дело забегали на кухню, на запах, и утаскивали то мясную нарезку, то сладости. Лера смеялась и потакала "воришкам". Потом, ближе к обеду, сели отмечать Европейское Рождество, воспринимая его как хороший повод собраться семьёй. Вечером Лера и Лея надели вечерние платья, мужчины облачились в смокинги, и все поехали в концертный зал при отеле "Estrel".

Уваров с интересом смотрел на своё отражение в зеркале. Дотошный немец сбился со счёта, принося на примерку мужские костюмы. С низом всё было нормально, но вот бицепсы Вэйса никак не хотели пролезать в узкие рукава пиджаков. "На кого же они их шьют?! На каких дрищей?" – досадовал Уваров. Наконец, одна модель подошла, и сейчас он лицезрел в зеркале напротив молодого элегантного мужчину, вполне подходящего быть вечерним аксессуаром для рыжеволосой красотки.

– А у вас красной ковровой дорожки не будет напрокат?

– Что? – обомлел несчастный немец.