Касание молнии - Анастасия Малышева

на меня взгляд. В юности мне всегда говорили, что засосы – это признак неуважения к женщине. Особо консервативные семьи вообще утверждали, что это – клеймо проститутки. Я не был согласен с такими определениями, но и сам никогда не делал подобного. Дани стала первой. Первой, чья кожа настолько сильно манила и волновала меня, что простых поцелуев показалось мало. Первой, чьего внимания я так жаждал, что был готов заклеймить её, лишь бы она не была ни с кем другим.

– Ты ужасный человек, Нелу Далка, – сказала в итоге Дани, – Тебя не учили, что засосы – это знак неуважения к женщине? – повторила она ту самую мысль из моей юности.

– Учили, – не стал отпираться я, – Но мы ведь оба знаем, что это – чушь собачья.

С этими словами я притянул девушку к себе и, подхватив на руки, сел вместе с ней в кресло. Она только пискнула, но не успела среагировать, тут же оказавшись прижатой к моей груди.

– Что ты делаешь? – выдохнула она, замерев.

– Ты уже спрашивала. Пару дней назад, – напомнил я ей с лёгкой улыбкой, – Я прикасаюсь к тебе. Предвидя следующий вопрос «зачем?», отвечу сразу – потому что хочу.

– Нелу, так нельзя, – попыталась она вырваться.

– Почему? – задал я вполне резонный вопрос, – Если ты скажешь сейчас, что тебе неприятно – это будет наглая ложь. Так что придумай что-то более убедительное.

– Я работаю на тебя. Про нас начнут говорить. Я этого не хочу.

Подняв взгляд к её лицу, я понял – она не шутила. Для неё это действительно было важно. Она уже была готова сдаться, но общественное мнение – то, что тормозило всё. Репутация. Для таких девушек, как Дани – умных, целеустремлённых, помешанных на своей работе – не было ничего хуже, чем стать в глазах других чьей-то подстилкой. Грелкой чужой постели. Она боялась, что её не будут ценить, как раньше. Что её слово потеряет вес, потому что она спала со мной.

Что же. Решение могло быть только одно.

– Если тебя это так напрягает – давай не будем афишировать происходящее, – сказал я спокойно, – В конце концов, это только наше дело. От меня никто ничего не узнает.

Я заметил, как глаза Дани чуть посветлели, а напряжение начало покидать её тело.

– Спасибо, – сказала она, расслабляясь и, после секундного колебания, целуя меня в уголок рта.

Я просунул руку ей под колени и притянул ближе, углубляя поцелуй. Что-то в ней – в том, как она касалась меня, целовала, гладила – всегда пробуждало во мне голод и неизбежное желание. Захватив ее рыжие волосы в кулак, я удерживал ее на месте, продолжая ласки с близким к убийственному отчаянию напором. Всего пара дней прошла, а мне уже её как будто не хватало.

Оставляя влажную дорожку поцелуев на шее, я, как мог, сопротивлялся дрожи, когда один из ее вздохов коснулся моего плеча, пуская разряд вдоль всего позвоночника. Я подхватил её под бедра, пальцами врезаясь в плотную ткань шорт, когда она, прервав поцелуй, грубо дернула край моей футболки и стащила её через голову.

После возобновления прерванный поцелуй еще слаще.

Она сделала то, что я в тайне обожал: мягко поцарапала ногтями мою грудь и очень нежно потянула зубами за мочку уха. Торопливо стянув с Дани футболку, я прикусил её за ключицу и начал возиться с застёжкой на белье.

– Не понимаю, зачем ты вообще его носишь, если почти всегда на тебе купальник, – пробормотал я куда-то в её шею, опаляя кожу дыханием.

Она усмехнулась, запуская пальцы в мои волосы:

– Потому что это диктуют правила приличия. А я – приличная девочка.

– Вот уж точно нет, – усмехнулся я, отбрасывая в сторону ненужную деталь женского гардероба, – И именно это мне в тебе особенно нравится, – добавил, прикусывая ключицу.

Она выдохнула, притягивая меня ближе к себе. Заставляя раствориться в этом моменте, этой комнате. Заставляя раствориться в НЕЙ. Пуская молнии по моим венам. Снова и снова.

*отсылка к серии фильмов «Мстители». Речь идёт о частях «Война бесконечности» и «Финал», когда титан Танос распылил половину человечества, а через пять лет их удалось вернуть обратно. Эту главу человеческой истории в комиксах назвали «Скачок»

Глава четырнадцатая

Дани

– Господи, Дани, как я тебе завидую, – простонала Джек, отодвигая от себя мой телефон.

А ведь я всего лишь показала ей фото и видео с фестиваля. Бедная Джек, которой пришлось работать за двоих, пока я развлекалась. Надо было всё же отдать свой билет ей. К слову, я предлагала такой расклад, но Джек отказалась, аргументируя это тем, что Кайл всё же была моей подругой, а не её.

– Это всего лишь концерт, – ответила я в итоге, делая глоток кофе.

– Всего лишь? Всего лишь?! – переспросила Джек, – Это же самое грандиозное событие последних лет! Столько чумовых звёзд на одной сцене. Чокнуться можно.

– Что-то мне подсказывает, что ты тут не скучала, – хмыкнула я, – Рассказывай, что за прогулки с Алином?

Подруга пожала плечами:

– Мы просто прошлись по побережью. Я же говорила, что мы общаемся. И что он меня приглашал.

– Да. Но я не думала, что ты действительно согласишься.

– Почему? С ним интересно. Он мне нравится.

– Как друг? – осторожно уточнила я.

– И как мужчина тоже, – ответила Джек спокойно.

В этом была вся она – никаких внутренних переживаний и терзаний. Нравится человек – признаёт это, не нравится – посылает. Хм. Может, всё же в тех романах, которые она читает, есть что-то полезное? Урвать, что ли, парочку. Для общего развития.

– Но давай лучше поговорим о тебе, – прервала мои размышления подруга, – Я заметила, что на фото часто присутствует другой румын. Колись – вы что-то вытворили в Англии?

Я почувствовала, как к щекам прилила кровь и поправила бандану, которую снова повязала на своей шее. Проследив за этим движением, Джек нахмурилась:

– Нет. Только не говори, что…

– Лучше тебе этого не видеть, – прервала я её.

Подруга покачала головой:

– Взрослые люди, а ведёте себя, как подростки в пубертат. Неужели нельзя было обойтись без засосов? Тебе теперь с маскировкой сколько ходить? Неделю?

– Судя по тому, в каком состоянии моя шея – недели две, если не больше, – призналась я, краснея.

Глаза Джек расширились. Протянув руку, она резко сдёрнула ткань с моей шеи. Когда её взору предстали все метки, которыми щедро наградил меня Нелу, она громко выдохнула:

– Батюшки! Дани, а может он того, людоед?

– Нет, ну то, что он «того» – это мы уже давно выяснили. Но людоедство – это перебор.