Девушки из бумаги и огня - Наташа Нган

– Красное пламя во дворце! – неистово ревет Мастер Тэкоа. – Красное пламя, разгоревшееся внутри! В ночь огня придет новый огонь, чтобы сжечь его!

Мгновение тишины, напряженной и звонкой.

Потом Мастер моргает.

Тьма в его глазах отступает. Исчезает ощущение холода, исходящего от него волнами, хотя мои руки до сих пор покрыты мурашками.

– Вы все… вы все прервали упражнения, – ошеломленно говорит Мастер Тэкоа, оглядывая нас в недоумении. Мы все покинули свои места и стоим вокруг него с удивленными лицами.

– Мастер, вы в порядке? – спрашиваю я осторожно. – Вы тут… говорили что-то странное про огонь…

Он непонимающе смотрит на меня.

– Ах, да. Конечно. Огонь ци, наша внутренняя энергия. Которую наши занятия учат вас контролировать. – Он выходит в центр павильона, солнечный свет очерчивает его силуэт золотом. – На сегодня наш урок можно считать оконченным.

Я пытаюсь возразить, но Майна кладет мне руку на плечо.

– Нет смысла, – шепчет она. – Думаю, он сам не знает, что произошло. Это случилось помимо его воли.

Когда мы покидаем павильон, все обсуждают загадочный транс Мастера Тэкоа. Аоки рассказывает нам с Майной, что ее брат иногда говорил во сне:

– Однажды он обращался ко мне, не просыпаясь, и был твердо уверен, что я жираф и меня зовут Леонард. – Но мы слушаем ее болтовню вполуха.

Ко мне приходит яркое воспоминание о том, что случилось несколько лет назад, когда в нашу деревню явилась предсказательница судьбы.

Это была старая демоница-кошка с седым мехом и слепыми глазами, покрытыми пленкой молочного цвета. Она установила на главной площади свою палатку, поставила в ней столик с отверстием посредине, а внизу пылал очаг. Я совершенно не собиралась к ней заходить – меня послали в магазин, я просто проходила мимо, но не могла не остановиться посмотреть, когда к ней в палатку зашла знакомая девушка. Она опустилась на колени перед столиком предсказательницы и протянула ей несколько монет. Есть много методов, которые используют предсказатели: гадание по чайным листьям, по линиям на руке (или на лапе), по пеплу сожженных записок, по снам… Та предсказательница использовала остеомантию. Девушка вырезала свой вопрос на длинной белой кости, потом кость бросили в пламя очага, и я помню, как меня шокировал вид глаз женщины-кошки, когда она вынула кость и стала водить по ней пальцами, читая судьбу по прогоревшим трещинам. Глаза ее, затянутые бельмами, внезапно залила совершенно чернильная тьма.

Я тогда так перепугалась, что бегом помчалась домой, забыв о покупках. Часть меня хотела верить, что мне все это привиделось, что перемена в ее глазах была просто игрой света. Но когда я сегодня заглянула в глаза Мастера Тэкоа, я узнала эту тьму. Должно быть, так бывает с каждым, кто впадает в пророческий транс.

Несмотря на яркое солнце, я содрогаюсь от холода. Если предсказание Мастера Тэкоа истинно, огонь скоро разрушит дворец. Но страшнее всего, что, по его словам, этот огонь уже пылает внутри. Внутри меня.

Мы сидим на уроке истории и политики. Наставница – мадам Тарадзи, старая демоница-рептилия с бурой чешуей цвета прелой листвы. Ее кабинет находится на первом этаже здания в юго-западной части Женского Двора. Это маленькое теплое помещение с закрытыми ставнями окнами, выходящими на лужайку, где растет высокий раскидистый клен. Его извилистые ветви простираются над домом, как руки кого-то из духов, покровителей земли. В кабинете всегда полутемно, и я часто замечаю, что кто-нибудь из девушек опять дремлет. Мадам Тарадзи – наименее строгая и требовательная из наших наставников, ее глаза всегда полуприкрыты, голос звучит монотонно, к тому же большинство девушек уже так или иначе знакомо с историей нашего государства. Но я всегда слушаю внимательно. Эти уроки – мой единственный способ узнать хоть что-то о жизни за пределами дворца, и я дорожу ими как напоминанием, что жизнь во внешнем мире действительно существует.

Сегодня довольно холодно. Сквозь ставни проникает тусклый сероватый свет, в котором мягко блестит чешуя наставницы. Воздух пахнет пылью. Аоки рядом со мной роняет подбородок на грудь и тихонько всхрапывает, потом вскидывает голову с виноватой улыбкой.

– …после подавления восстания в Ноэй число членов Кошачьего клана сократилось почти вдвое. Дочь Господина Киуры, Госпожа Лова, возглавила клан, когда ей было всего шестнадцать лет, и стала четвертой правительницей в истории клана. В отличие от прочих кланов, Кошки всегда позитивно относились к идее женщин-правителей…

– Генерал Лова.

Я кошусь на Майну, услышав ее шепот. Монотонный голос мадам Тарадзи продолжает звучать, кончик ее хвоста ритмично покачивается в такт речи. Странное ощущение отстраненности, как будто мы находимся в другой реальности. Порой я думаю, что мадам Химура специально назначила ее нашей наставницей, чтобы мы ее не слушали. Вряд ли во дворце хотят, чтобы мы по-настоящему разбирались в истории и политике – разве что немного, чтобы поддержать разговор за званым ужином… Но уж точно не затем, чтобы самим научиться думать на эти темы.

– Что ты сказала? – шепчу я Майне.

Майна оглядывается. Похоже, она и не подозревала, что говорит вслух.

– А, ты об этом. Ничего особенного. Просто Лова выбрала титул «генерал», а не «госпожа». Для нее это очень важно, она требует называть себя именно так.

– Ты с ней встречалась?

Майна кивает.

– Мой отец несколько лет назад участвовал в совете кланов. Король не хотел приглашать Кошачий клан – ты, наверное, слышала об их разногласиях. Кошачий клан всегда выступал против Короля, они даже не пытаются это скрывать. Но отец настоял, что их представитель тоже должен участвовать. Сказал Королю, что это поможет ему следить за ними, не упускать их из виду.

– Какая она? – спрашиваю я с живейшим интересом. – Госпожа… то есть Генерал Лова?

По лицу Майны пробегает тень непонятного мне чувства. Я пытаюсь разобраться, что же это, потому что она выглядит так странно… легкий жар, приливший к щекам, то, что она медлит с ответом…

И тут я наконец понимаю.

Майна смущена.

– Она… очень красивая, – отвечает она, и в ее голосе слышится тоскливая нотка. – И очень сильная. Тогда ей едва исполнилось восемнадцать, она возглавляла клан всего два года, остальные главы кланов были как минимум вдвое старше. Но Лова держала себя так уверенно, никому не позволяла оспорить свое право на титул. Она выглядела хозяйкой положения, не давала никому усомниться, что имеет право здесь находиться.

– И ты… долго с ней общалась? – спрашиваю я, не зная, хочу ли услышать правдивый ответ.

– К сожалению, не очень, – отзывается Майна, и ее голос звучит неестественно, а мне сжимает грудь странное чувство – нечто среднее между печалью и гневом.

* * *