Мыльная опера для олигарха - Юлия Волкова

Были надписи и попроще.

«Насильники! Оставьте природу в покое!», «Могильники — в Европу! России — жизнь!», «Недолицымов, прячь лицо! Мы тебе его намылим!», «Мэр! Не рой могильник! Сам в него попадешь!»

Ершов осторожно прикоснулся к плечу пожилого мужчины с относительно спокойным взглядом и интеллигентным лицом.

— Нельзя ли узнать, зачем здесь народ собрался? Что это все означает?

Мужчина оглянулся и посмотрел на него, как на инопланетянина.

— Не местный что ли? — слегка усмехнулся он. — Народ против власти выступает.

— Ну, это мы поняли, — кивнул Ершов. — А чем народу власть не угодила?

— Известно — чем… — лицо мужчины приобрело злое выражение. — Город наш за гроши капиталистам продали. Сволочи!

— Это как — продали? — поразился Ершов.

— А как продают? Деньги — товар.

— Что прямо весь город продали? — не отставал Ершов.

— Зачем им весь город продавать? — зло усмехнулся мужчина. — Комбинат продали и холмы с лесами. Помойка теперь тут будет ядерная. А то, что здесь люди живут и кости отцов и дедов лежат, кого волнует?

— Э-ге, постой-ка! — воскликнул Ершов. — Холмы, говорите, продали? Откуда это известно?

— Нет ничего тайного, что бы не стало явным, — наставительно проговорил собеседник. — Нашлись информаторы. Только народ не дурак. Терпит-терпит, а потом как жахнет! Чтоб помойку им здесь устраивать, прежде кладбище всеобщее придется соорудить.

А народ все прибывал и прибывал. Лишенные всякого руководства, задние ряды потихоньку напирали на передние.

— Надо выбираться, иначе нас здесь затопчут, — бросил Ершов Саше. — Здесь, в гостинице (он указал жестом), в одном из магазинчиков мой приятель охранником работает. Оттуда мы все увидим. Или вы предпочитаете совсем покинуть эпицентр событий?

— Нет, конечно, — пробормотала Александра.

Через две минуты они очутились в маленьком магазине одежды с довольно-таки приемлемыми ценами и перепуганными продавцами. Охранник о чем-то пошептался с бледным от страха администратором, который только что руководил процессом опускания жалюзи, а потом поманил рукой Ершова. Саша и Николай поднялись на полэтажа, где через узкое лестничное окно, перегороженное решеткой, можно было наблюдать часть площади.

— Да, — протянул Ершов. — Отсюда мы вряд ли что увидим.

Он шепотом подозвал своего приятеля. Еще через несколько минут на крыльцо здания осторожно вышли любопытствующие сотрудники офисов и магазинов, располагавшихся в гостинице. Среди них находились два охранника и несколько девушек в униформе продавцов — темных бордовых халатиках с бейджами на нагрудных карманах и таких же бордовых бейсболках. Узнать в этой компании журналистку Александру Барсукову было практически невозможно — униформа делает любого человека невидимкой.

Толпа тем временем волновалась все больше и больше. На «шаланде» установили импровизированную трибуну, и неприметный, но горластый человек с интонациями, весьма напоминавшими начинающего фюрера Третьего рейха, в мегафон стал призывать народ к справедливому бунту и расправе над продажной властью. Народ не остался равнодушным к призывам и ответил свистом и крепким словцом, скандируемым хором. Потом «фюрер» потребовал к ответу мэра. Толпа стала скандировать его последние слова.

Саша озадаченно крутила головой в поисках стражей порядка, присутствие которых обязательно в такого рода «мероприятиях». И… не увидела ни одного человека в форме. Это обстоятельство превращало происходящее в странный фантасмагорический сон. Понятно, что в Новоладожске милицейские подразделения не так многочисленны. Но хоть какие-то милиционеры здесь должны быть? Или они все испугались толпы и попрятались в своих отделениях?

— Вас что-то беспокоит, Саша? — спросил Николай, заметив ее растерянность.

— А вас нет? — откликнулась она. — Как человека, привыкшего работать с людьми…

— Как человеку, постоянно работающему с людьми, мне все это очень не нравится, — глухо проговорил он. — Мне трудно понять, что происходит. И что еще произойдет без настоящего руководителя…

— Этот клоун на грузовике на вождя никак не тянет. У меня создается впечатление, как будто снимают кино, — сказала Саша и осеклась. — Нет! В кино на массовых эпизодах работает целая армия ассистентов во главе с режиссером… — Она нахмурилась.

— Вы хотите воспользоваться камерой? — спросил Ершов, видя ее растерянный взгляд.

— Да, конечно… — ответила она и посмотрела в сторону нескольких журналистов, суетливо бегавших в толпе в поисках наиболее удачных ракурсов.

Толпа тем временем стала скандировать какой-то нецензурный лозунг, справа еще громче зашумела компания молодых людей в коже и цепях, и вдруг стекло огромного окна здания администрации звякнуло, треснуло и осколки, как в замедленной съемке, стали осыпаться. Народ словно ждал этого знака. В сторону здания полетели бутылки. Некоторые сотрудники, стоявшие на крыльце гостиницы, спешно скрылись за дверями. Ершов взял Сашу за локоть.

— Нет-нет, — взволнованно проговорила она. — Мы-то всегда успеем спрятаться. Такое впечатление, что в здании администрации никого нет.

— Спрятались, — предположил ее собеседник и, вытянув шею, спокойно произнес: — А вот и развязка. Никогда не думал, что в этом городке имеются такие машины.

— О Боже! — воскликнула Саша. — А я-то мучаюсь вопросом: где милиция?

На площадь со стороны трех улиц и переулка с ревом въезжали самые настоящие «бэтээры»…

Все остальное произошло в считанные секунды. Пулеметы, установленные на крышах бронетранспортеров, стали давать очереди поверх голов. Толпа взревела, заколыхалась, стали падать на землю мало что соображавшие люди: кто сознательно, укрываясь от пулеметных очередей, а кто попросту сбитый с ног обезумевшим потоком.

* * *

— Я знала! — воскликнула Фанни. — Я знала, что ничем хорошим эта поездка не обернется. И надо было нам приехать в город именно сегодня! Теперь они тут объявят чрезвычайное положение, и нам будет не выбраться.

— Я тебя не узнаю, — удивленно качал головой невозмутимый Бьерн. — Ты вроде бы уже перестала паниковать от всяких выходящих за рамки твоего понимания штук. Что, собственно, произошло? Обычные волнения недовольной общественности. Ты что, весну в Европе забыла? Когда пацифисты американские консульства громили? Там было гораздо страшнее.

— Ничего подобного, — проворчала она. — По телевизору показывали — все было очень пристойно.

— Ах, по телевизору, — рассмеялся Бьерн.

— Да… — проговорила Фанни рассеянно, потому что кое-что заметила. Вернее, не кое-что, а кое-кого. — Бьерн, может быть, я и ошибаюсь, но это она…

— Кто?

— Журналистка, которую мы видели по телевизору. Ну, которая про синелицых людей говорила, а ее потом на другом канале опровергали. И еще уверяли, что она скрывается. Во всяком случае, эта девушка очень на нее похожа.