Режим черной магии - Ким Харрисон

Меня пронзил страх. Я не очень искусна в магии лей-линий, а все амулеты магии земли лежали у меня в кухне. Разозлившись, я потихоньку выбралась из-под стола, интенсивно зачерпнув энергию из линии в момент прохода через круг и его разрыва. Сотрясаемая вибрацией линии, я стала собирать энергию в руке.

— Рэйчел, не вмешивайся! — крикнул Пирс.

— Все с дороги! — рявкнула я, и жужжавшие вокруг Вивьен пикси брызнули в стороны. — В дом мой ворваться? — завопила я. — Поджигать мой бильярд? Ты что себе позволяешь?

И я швырнула в нее несосредоточенную энергию. Вивьен присела, потом нырнула в сторону, когда Пирс боксерской двойкой метнул в нее черное заклинание.

— Окно разбивать? Подругу мою ранить? — продолжала я вопить, шагая вперед как зомби.

Второй мой шар ударил в ее защитный круг, и она упала — на модных каблуках равновесие держать трудно. Следующее заклинание Пирса проплыло над ней под его крик «Interrumperre!», ударилось во входную дверь и распахнуло ее с треском. Пикси, забивавшие огонь на бильярдном столе, взвизгнули, а Вивьен глядела на Пирса со страхом, лежа на полу.

— Иди и скажи своему ковену, что это их вторая ошибка! — крикнула я на Вивьен, и она попятилась к двери, разрушая свой круг и спотыкаясь об Айви. — И третьей лучше не делать. Вон из моей церкви! — добавила я.

— Animam, agere, efflare! — произнес Пирс, отчетливо выговаривая слоги, и у меня похолодела спина. Он был обернут слоем безвременья, все тело его светилось, когда он призывал магию, произнося черные слова. От него исходила сила и решительность, стоял он твердо и руками двигал уверенно. У меня зашевелились волосы на затылке, трепетом сводило кожу, челюсть отвисла — и даже пикси попятились подальше. Боже мой, что же это он делает?

Вивьен смотрела с пола, как завороженная.

— Кто ты такой, Поворот тебя задери? — выдохнула она.

Пирс улыбнулся. Пальцы его остановились, держа черный шар смерти.

— Сообщи ковену, что Гордиан Пирс требует серьезного раскаяния за предательство одного из своих. И если кое у кого хватит ума, она немедленно исчезнет, пока еще может.

— Вон отсюда! — заорала я, уже встревожившись за жизнь Вивьен, и она понеслась прочь, сперва на четвереньках, потом на пороге встала и припустила прочь. — Стой, Пирс! Она ушла! — крикнула я, увидев, как шар черноты полетел, шипя, вслед за ней.

Он ударил Вивьен в спину, чуть только она успела выбежать из церкви. Женщина с визгом покатилась по ступеням вниз, но мне плевать было, что там с ней сотворила магия Пирса; я подбежала к Айви, неуклюже затормозив возле нее и падая на колени — тут же их пронзила боль.

— Айви? Айви!

Я приподняла ей голову — и тут же отпустила. Мне больно было даже сгибать колени, и положить на них голову Айви не получилось бы. Я только отвела волосы с ее лица.

— Она приняла на себя заклинание, предназначенное мне, — сказал Пирс от входной двери. Там он стоял с шаром черной магии в руке, пикси реяли вокруг, ветер шевелил его темные волосы. Лицо его было спокойно, глаза смотрели жестко. — Закрыла меня от него собой. И все равно продолжала идти, пока эта шлюха не была вынуждена свалить ее лей-линейными чарами сна.

— И как она сейчас? — Я посмотрела на Айви — она едва дышала. — Ты эти чары можешь разбить? — спросила я со страхом, и он кивнул:

— Если буду работать прямо с ними. Первое заклинание было нацелено на замедление пульса.

— Вроде не очень страшно, — сказала я, и Пирс поднял глаза — тревожные.

— Само по себе — нет, но вместе… Если я их не разобью, она умрет.

Сказано было без обиняков.

Я почувствовала, как посерела. На улице взревел мотор — умчался чей-то автомобиль. Вивьен уехала.

— Но это же белые чары! — возразила я, но сообразила: каждое заклинание само по себе — белое, но сочетание низкого давления и сонного зелья могло вызвать кому. — Пирс…

Нет. Айви не умрет. Я не смогу с ней жить, если она станет нежитью.

— Дай мне работать, — сказал он сухо, и я с глубоким вздохом отодвинулась, ощущая свою беспомощность. В воздухе реял красный туман, напоминающий мне безвременье, и тень церковного креста, висевшего когда-то над отсутствующим ныне алтарем, будто светилась.

— Дженкс! — крикнула я. Сердце у меня стучало. Пирс опустился на колени по другую сторону от Айви. Визг пикси был невыносим, и я хотела, чтобы они заткнулись. — Дженкс! Давай сюда!

Я знала, что надо побеспокоиться о Бисе и о детях Дженкса, но не могла оставить Айви.

По лицу Пирса ничего нельзя было прочесть, но я чувствовала, как он изо всех сил тянет энергию из лей-линии. Руки его двигались в воздухе над Айви — и замирали, будто в нерешительности. Блеснули стрекозиные крылья — и вернулся Дженкс, в волнении рассыпая пыльцу над Айви.

— Прости, Рэйч, — сказал он. Шпага в его руке была красной от крови. — Я должен был проверить, что она была одна. Ждала, пока останутся только мои дети, потом пошла ко входу, наглая, как танк. Тинка-шлюха-диснеевская, она же окно выбила! Такое стекло нам никогда не найти. — Он глянул вниз: — Как Айви?

— Ей досталось два заклинания. Пирс их сейчас ломает.

— Заклинания? Но она жива? Она очнется?

Я едва смогла произнести эти слова:

— Это белая магия, Дженкс, но если мы их не сломаем вовремя, она может не очнуться.

— Твою мать! — Пикси рухнул сверху, посыпая Айви красной пыльцой тревоги. — Пирс, я все свои слова беру назад. Только вылечи Айви, о'кей? О'кей?

Я смотрела то на Пирса, то на Айви, все сильнее переживая, по мере того как Пирс бормотал все неразборчивее и туман обволакивал его руки.

— Рэйч! — завизжал Дженкс, почти задевая ее лицо. — Может, ты ее просто соленой водой обольешь? Ну сделай же что-нибудь!

— Это лей-линейная магия, Дженкс, — ответила я, беспомощно вглядываясь в лицо Пирса.

— Эта дьявольская женщина наложила их одно на другое, — буркнул Пирс. — Чертовски хитро. Заткните пасть и не мешайте мне работать. Все будет хорошо, устраиваете тут много шуму из ничего.

Легко ему говорить. У меня стучало сердце, мы с Дженксом смотрели, как дышит Айви, каждый вздох слабее предыдущего. Дымка, окутавшая руки Пирса, приобрела решительно черный отсвет, и меня стала покалывать сила.

— Быстрее! — шептала я, глядя на бессознательную грацию его движущихся рук. Черный он колдун или зеленый в крапинку — плевать, лишь бы Айви спас.

Наконец Пирс выдохнул, сияние его рук погасло, всосавшись в Айви, и он выпрямился, не вставая с пола.

— Все в порядке? — не удержалась я от вопроса, и он кивнул с изнеможенным видом.

— Еще секунда, пока подействует, но — да. Теперь все будет хорошо.

На глаза навернулись слезы, я вдруг вспомнила, что стою коленями на холодном паркете, и каждое из них болит и раздулось, как грейпфрут.