Железный Хромец - Михаил Попов

Тимур приблизился к нему и, наклонившись над ним, стоял так долго, будто у него затеялся разговор с неподвижным жителем этих мест. Вскоре Мансур и Курбан Дарваза поняли, что не в одном лишь кусте дело. Тимур наблюдал за невзрачной букашкой, медленно взбиравшейся по одной из тонких корявых веток. Налетел порыв ветра, и букашка упала в жухлую траву, но тут же начала повторное восхождение. И снова ей помешал ветер. Так продолжалось раз за разом. Насекомое, против которого ополчились силы природы, не отчаивалось и наконец взобралось на самую вершину куста и отыскало там себе корм.

– Вы видели? – тихо спросил Тимур.

– Да, хазрет, мы все видели.

– Эта маленькая букашка должна служить нам примером терпения и настойчивости. Несмотря на все превратности судьбы и несчастья, мы не должны унывать. Мы должны помнить, что постоянное и упорное стремление к обдуманной цели, как бы далеко ни расположил ее Аллах от сегодняшнего нашего дня, даст нам возможность этой цели достигнуть.

Тимур сделал знак, что хочет вернуться в шатер.

– Отправляйтесь к Хуссейну, он даст нам денег для покупки лошадей.

– Рассказать ему о том, что ты уже встаешь? – поинтересовался Мансур.

– Не надо. Ему расскажут.

Когда Тимур приблизился к шатру, он не мог видеть, что особенно сильным порывом ветра столь впечатлившую его букашку швырнуло в поток холодного ручья.

В хлопковом амбаре было темно и душно. Дальняя его часть была завалена огромными тюками, в воздухе характерный запах, который устанавливается в помещении, где работают трепальщики. Лунный свет, проникавший внутрь через узкие окна под потолком, заставлял рассеянно серебриться блуждающие в воздухе пушинки.

Собравшиеся сидели вдоль стен и были почти неразличимы во мраке амбара, свое присутствие они выдавали кашлем и чиханием.

– Давно мы не собирались вместе, – раздался низкий уверенный голос.

Говорящего было не видно – какая-то смутная глыба на фоне белой, но неосвещенной стены. Говорящего, судя по тому, как зашевелились сидящие у стен, знали все. И не только знали, но и признавали за ним право говорить в укоризненном тоне.

– Сейчас принесут холодного чая, иначе этот кашель никогда не прекратится.

Говорил Абу Бекр, хозяин этого амбара и староста квартала трепальщиков хлопка чудесного города Самарканда.

Рядом с ним находились двое: великолепно известный нам Маулана Задэ и вольный стрелок, убивший многих чагатайских батыров, Хурдек и-Бухари. Это были люди, власть которых над собой охотно признавали все сербедары Самарканда и окрестностей. И не только. На нынешнем таинственном собрании были гости и из Карши, Кеша, Ферганы, Бухары.

Слово взял Маулана Задэ:

– В укор, в укор хочу вам сказать это – не собирались мы чуть ли не с прошлого урожая.

Невидимые гости стали кашлять громче и недовольнее, несмотря на холодный чай. Этого выскочку из самаркандского медресе они по большей части недолюбливали. Абу Бекра уважали, Хурдеком и-Бухари восхищались, а Маулана Задэ и недолюбливали и побаивались. Сложилось такое мнение, что он способен на все. Никто не был так неутомим и изобретателен в мести. Кроме того, ходили слухи, что ему подчинены чуть ли не все дервиши Мавераннахра. А каждому известно, что в котомке у святого странника может оказаться не только глиняная чашка для подаяний, но и нож с отравленным лезвием.

– И я понимаю, отчего сделались вы людьми мирными и расслабленными. Ильяс-Ходжа бежал за реку Аму, нет чагатайского гарнизона в цитадели, не горят посевы, не дымятся хижины.

Пропитанная хлопковым духом темнота слушала говорящего, не пытаясь спорить или соглашаться. Как говорят в степи: подманивает ласково, чтобы убить наверняка. Все ждали, когда Маулана Задэ начнет говорить неприятное.

– Вы решили, что Ильяс-Ходжу прогнали насовсем и можно предаться мирному и спокойному труду. Но вы забыли, что прогнали чагатаев не мы, а Хуссейн и Тимур. Толстяк и хромец сделали нашу работу. А что это значит? А вот что: мы одних хозяев сменили на других.

Из темноты раздался глухой голос:

– Мы сменили плохих на хороших. Хуссейн и Тимур не убивают райатов[38] и не воруют наших жен. Они больше похожи на охранников, чем на господ наших.

Маулана Задэ неприятно засмеялся:

– Пусть так, хотя, видит Аллах, мне не слишком приятны подобные речи. Это речи раба. Сейчас дело не в этом.

– А в чем? – в несколько голосов спросила темнота.

– До вас дошли слухи, а мне донесли мои лазутчики: Ильяс-Ходжа снова находится по эту сторону реки Аму.

Невидимые загомонили, замахали руками так, что висящие в лунных лучах хлопковые пылинки испуганно заплясали.

– Он ведет с собой шесть туменов. Чагатаи ведут себя так же, как и в прежние времена, – убивают и грабят. И тех, кто им покорился, и тех, кто сопротивляется.

– Надо сообщить об этом Хуссейну и Тимуру, – раздалось сразу несколько испуганных голосов.

Если бы присутствующие могли видеть лицо бывшего слушателя медресе, они бы увидели, что он улыбается, и улыбается презрительно.

– Эмиры знают все, что знаем мы, – раздался тяжелый голос Хурдека и-Бухари.

– И что они собираются предпринять?

– Они размышляют, что им делать, – это сказал Абу Бекр, и слова эти вызвали настоящую бурю возмущения, крики смешались с приступами кашля.

– О чем тут размышлять?

– Бросить нас на произвол судьбы или не бросить?!

– Куда именно бежать, в Бадахшан или в Хорезм?! – сыпались возмущенные вопросы.

Маулана Задэ не упустил случая вставить ехидное замечание:

– В свое время родственник Тимура, Хаджи Барлас, чтобы спасти свою шкуру, бежал от отца Ильяс-Ходжи в Хорасан, может быть, и для сына Тарагая он облюбовал там местечко.

Но не все поддались преждевременной панике, раздались и трезвые голоса. Кто-то напомнил Маулана Задэ, что в свое время Тимур не последовал за своим родственником, а пошел навстречу Токлуг Тимуру и спас свой тумен от полного разорения. Неумно заранее подозревать человека в предательстве, ибо сказано: лишенный доверия теряет преданность.

– Неужели вы думаете, что Хуссейн и Тимур подставят свои шеи под чагатайский меч ради спасения наших жизней и нашего имущества? – захохотал Маулана Задэ.