В городе сегодня ветрено - Наталия Романова

  Взгляд остановился на белье. Классические белые трусы с широкой резинкой с названием знаменитого бренда, такого же, как на лифчике. Обычный трикотаж, без кружева, произвёл оглушительный эффект. Лера в его ванной комнате, в простых белых трусах, с оголённой грудью, с торчащими от возбуждения сосками и поблёскивающей штангой в одном из них, интуитивно прогнувшаяся в спине, отставившая ноги в стороны – произвела ядерный взрыв в мозгах, душе, сердце и во всём, что находилось ниже пояса. Он чувствовал – руки дрожат от возбуждения, втянул воздух носом, замечая концентрированный запах совместного возбуждения, едва ли уловимый в обычном состоянии и остро ощущаемый, когда чувства оголены.

  – Прогнись, – глухо прошептал он, помогая одной рукой спустить бельё по женским ногам.

  Она была готова, насаживалась на его пальцы и просила о большем. Он не стал тянуть, быстро скинул бельё вместе с брюками и вошёл сразу, до самого упора, с трудом сдерживая громкий стон. Тут же начал двигаться, удерживая руки на прогнутой пояснице, скользя по ягодицам и между. Они кончили быстро, ярко и вместе. В глазах потемнело, Лера пыталась осесть – удержал.

  – Пойдём в кровать? – сказал он чуть позже, после того, как они быстро приняли совместный душ, не удержавшись от продолжения.

  – Девочки же…

  – Пойдём, придумаю что-нибудь утром.

  Чертовски не хотелось отпускать от себя Леру. Пусть он ошибётся тысячу раз, но эту ночь он хотел провести с ней. И речь вовсе не о сексе, телесный голод утолён. Повторения Игорь не исключал, но острое желание удалось сбить. Хотел заснуть с Лерой, проснуться с ней же. Чувствовать её дыхание у себя на плече, откидывать непослушные локоны, лезущие ему в нос и рот. Обнимать тонкое тело и дуреть от удовольствия, когда она по-хозяйски, во сне, закидывает на него ногу, заявляя свои права на безраздельное пользование.

  Под утро он не удержался от ещё одного раза, беря медленно, тягуче и размеренно полусонную, податливую девушку в своей постели. Потом провалился в крепкий сон, проснулся от копошения рядом – пристроилась Лиса, утыкаясь в папину грудь горячим лбом, чуть позже пришлёпала полусонная Лина, плюхнулась с другой стороны, уперев ноги в Леру, пытаясь оттолкнуть, освобождая себе территорию, но тут же устроилась на подушке и засопела. Он потрогал лоб бунтарке. Не такой горячий, как у Лисы.

  А проснулся в пустой постели. На первом этаже, у телевизора, сидела Лера в его футболке – дал вчера для сна, – и девочки. Они уплетали пиццу, запивали пепси-колой, мотая голыми ногами из стороны в сторону, демонстрируя друг другу новенький педикюр. Девчонки. Рядом лежали упаковки лекарств и листик с назначениями врача. Ответственные девчонки.

  Декабрь не отличался от ноября, да и от октября тоже. Всё тот же накрапывающий дождь, хмурое небо и ветер. Лера считала, что привыкла к повышенной влажности и ветрам, жизнь на побережье сказывалась, но здешние ветра были пронзительно-скрипучие, бесконечно-порывистые, пробирающие до позвоночных дисков. В центре города и в Коломне, куда время от времени вытаскивал её Игорь, ветер не так ощущался, а рядом с Финским заливом порывы сбивали с ног. Не успеешь выскочить из подъезда – хлесь по лицу, наотмашь, до колких, морозящих мурашек по всему телу.

  Недели бежали за неделями. Несмотря на унылую серость, бесконечный дождь и ветер, в городе запахло новым годом. Первыми праздничную атмосферу начали создавать супермаркеты. В ноябре появились первые ёлки и развалы пластиковых новогодних игрушек. С каждого билборда летело предложение беспрецедентной, уникальной, новогодней, «только здесь и только сейчас» скидки. Позже подтянулась иллюминация, украсившая не только основные проспекты, но и парки, скверы, фонтаны. А когда Лера попала в центр – и вовсе открыла рот от восторга. Ещё немного, и почувствовала бы себя в сказочной стране, царстве каких-нибудь фей-светлячков. Или ошалевшей провинциалкой.

  Причин особо не было, Лера не сидела безвылазно дома. С Валентиной она объездила порядочно стран, а позже, когда стала старше, с друзьями-приятелями. Но новый год всегда встречала дома, в кругу семьи – непререкаемый закон семейства Суздалевых. От того и удивлялась яркой, причудливой иллюминации, таращилась, будто слаще морковки в жизни не видела. Сказывалась проснувшаяся вера в чудеса, или гормоны шалили? Лера два месяца как начала принимать оральные контрацептивы, так что слезливое настроение и приступы неясной ностальгии могла списать на таблетки.

 – Витюша, он такой, такой! – вывел из задумчивости звонкий голос Маруси. Лера отвела взгляд от монитора, на который якобы внимательно смотрела, изображая трудовую деятельность.

  – Какой? – подала голос новая сотрудница, пришедшая на место ушедшей в декрет Архиповой Лены.

  – Волшебный! – взвизгнула Маруся, театрально заломив руки и закатив глаза. – Вот бы от такого ребёночка родить, скажи, Лера? – села на своего конька неунывающая толстушка. – Ты бы хотела родить от Витюши?

  – Нет, – фыркнула в ответ. Она не хотела рожать никакого ребёночка в обозримом будущем, тем более от Шиманова.

 – Представляешь, какие у малышастика будут ручки, ножки, пузико, пипочка… – в экстазе продолжала Маруся.

 – Волшебная, надо понимать, – закатилась новенькая. Её звали Яна, высшее непрофильное образование, тридцать пять лет, разведена, есть ребёнок – эта вся информация, которую удалось выудить о ней Марусе, не без помощи волшебной девочки из отдела кадров.

  После возгласов Маруси: «Пузико, пипочка!» Виктор свет Геннадьевич виделся Лере исключительно в образе лысого пупсика с растопыренными пальцами на кривоватых руках и ногах.

  – Узнает Олег, будут тебе и ручки, и ножки, и рожки, – откликнулась Настя, выразительно глянув на дверь, где должен был с минуту на минуту появиться системный администратор.

  О романе Маруси с Олегом не знал только слепо-глухо-немой моряк очень дальнего плавания. Правда, для Олега она скупилась на столь восхищённые эпитеты. То ли малышастика от Сидоркина Маруся рожать не собиралась, то ли его пузико не вызывало шквал восторгов.

  – После вчерашнего это не имеет значения, – вздёрнула нос оптимистка.

  – А что было вчера? – Яна уставилась на ораторшу с нескрываемым любопытством.

  Лера закатила глаза. Дёрнул же язык Яну, да и Маруся могла бы молчать. К тому же, что-то подсказывало, что ничего «вчерашнего» не было, лишь восторженное воображение Маруси.

  Корпоратив был назначен на двадцать шестое декабря. В крупном ресторане, всё официально, будет самое высокое начальство, никаких шагов направо-налево. Поползновение технично слиться расценивалось, как попытка улететь. Нет, позже польётся крепкий алкоголь, ведущий расшевелит поддатую публику, пойдёт веселье и пир горой, особенно, когда высокое начальство отправится восвояси по своим, начальственным делам. Но пара часов от начала до начала разгула воспринималась коллективом, как истинная мука. Всё это поведала Лере, естественно, Маруся.