Венецианское ожерелье - Анна Джеймс

Андреа имела в виду ожерелье Леонардо Доны, свое открытие, которым она поделилась с ним. Прямо она ничего не сказала, но эти слова повисли между ними в воздухе.

Если Зак и почувствовал в ее словах вызов, то не принял его. Нечто иное занимало его мысли, и в этом Зак проявил настойчивость. Андреа пошла уже было прочь, но его слова заставили ее замедлить шаг:

— Я очень тебе советую прислушиваться ко мне. И ни к кому другому.

Он сказал это так серьезно, что Андреа застыла на месте.

— Иначе, — сказал он с едва прикрытой угрозой, — я не смогу отвечать за последствия.

Андреа не желала с ним торговаться. Она не принадлежит Заку и не ему навязывать ей свои правила игры.

— Я сама отвечаю за свою жизнь, Зак. Думаю, самое время тебе и всем остальным обитателям Дрого-Мэнор уяснить это.

— Очень плохо, что ты так упряма, Андреа. Эта черта характера может сыграть с тобой злую шутку.

Было ли это предостережением или угрозой? Ей не следует принимать слова Зака близко к сердцу. Он хотел подчинить ее своей воле и не преуспел в этом, так что скорее всего в нем говорила досада.

— Я могу сама о себе позаботиться, Зак, и ни в чьей поддержке не нуждаюсь.

Так оно и было. Андреа не раз за свою жизнь доказывала это, когда волею судеб теряла людей, на которых привыкла полагаться, и ей приходилось рассчитывать только на себя. Зак никогда не был настолько близким для нее человеком, до этого дело не дошло, но в какой-то момент у нее мелькнула такая мысль, появилась надежда… Андреа приказала себе забыть об этом и пошла прочь от Зака. Она подчеркнуто неторопливо пересекла террасу, через французские окна вошла в гостиную и, прежде чем выйти, со звоном поставила бокал из-под бренди на стол.

Когда Андреа поднималась по лестнице, до нее донесся восхищенный голос Бретта:

— Вулкан проснулся.

На следующее утро Андреа ждала, пока охранник принесет из хранилища последний сейф с драгоценностями. Казалось, эта обычная процедура занимает намного больше времени, чем обычно. Наконец-то она увидела охранника сквозь стеклянную вставку в двери. Он неторопливо разговаривал с одним из сотрудников банка. Терпение никогда не входило в число добродетелей Андреа. Еще в детстве она выходила из себя, когда что-то заставляло ее ждать. Большего нетерпения, чем сегодня, Андреа не испытывала никогда в своей жизни, но ей удалось подавить желание окликнуть охранника. Сегодня ей необходимо продемонстрировать профессиональную бесстрастность. Она старалась изо всех сил, она даже оторвала взгляд от двери.

Но вот он уже в дверях, уже в комнате, и наконец сейф стоит на столе, прямо перед ней.

Сегодня она не собиралась, как обычно, медленно и неторопливо переходить от одного футляра с драгоценностями к другому, тщательно составляя описание и убеждаясь в том, что главное еще впереди. Сегодня она не станет подвергать свое терпение такому чудовищному испытанию. К работе Андреа приступит позднее, если… нет, когда она найдет драгоценности Каппелло. Андреа открыла ящик и стала вынимать один за другим замшевые футляры, открывать, высыпать на ткань их содержимое. Настал черед и самого последнего. Андреа смотрела на россыпи драгоценностей, ее цепкий взгляд перелетал от одного украшения к другому, быстро, нервно, в поисках серег и ожерелья с рубинами и бриллиантами.

Их не было! Судорожно, отчаянно, сглатывая подступившие слезы, Андреа стала вглядываться в каждое из украшений, перебирая их одно за другим. Вот тогда-то она и заметила звезду. Лучик света заметался, пойманный в калейдоскоп граней рубиновой звезды бриллиантовой огранки. Это был центральный камень ожерелья из белого золота, даже отдаленно не напоминающего семейную реликвию Каппелло. Андреа опустила лупу в рабочее положение и схватила это ожерелье.

Есть много на свете звездчатых рубинов, и некоторые из них не уступают в совершенстве рубинам Медичи. Эта звезда могла быть тем, что Андреа искала, а могла и не быть, но шесть окружавших ее камней ни с чем нельзя было спутать. Они были глубокого, насыщенного красного цвета, безупречные по своей природе и совершенные по огранке, а главное — подобранные один к одному так, что отличить их друг от друга было практически невозможно. Никто не знал эти камни так хорошо, как Андреа, даже Каппелло, которые, заявив о краже, так и не смогли сойтись на том, сколько же все-таки было рубинов в похищенном ожерелье. Уже много десятилетий драгоценности Каппелло не выставлялись в качестве экспонатов на всеобщее обозрение, скорее всего ни один ювелир не подвергал эти фамильные драгоценности подробной экспертизе уже несколько столетий. Если не считать того, что Андреа тщательно изучила драгоценности, прежде чем Паоло сделал копию.

Она знала, что искать, и нашла это. Бриллианты в ожерелье были огранены «розой», а в серьгах огранка была уже бриллиантовая, и это значило, что серьги вошли в комплект несколько позже: бриллиантовую огранку венецианские ювелиры разработали специально к случаю бракосочетания великого герцога де Медичи и Бьянки Каппелло. Оправы были другие, но в руках Андреа лежали именно они. Драгоценности Каппелло.

На любом рынке они ушли бы за астрономическую сумму. Скорее всего в это приобретение Карл Нэвилл вложил доходы от Дрого-Мэнор за все последние годы, деньги, которые должны были быть вложены в плантацию. Для Андреа же ценность этой находки была неизмерима. Их возвращение восстанавливало ее профессиональную репутацию и снимало с Паоло груз вины, давало ей возможность открыто носить честное имя покойного мужа.

Мысли Андреа перенеслись к тому моменту, когда она впервые держала в руках эти украшения, в тот день, когда они только появились в магазине Паоло. Она слышала о легендарных фамильных драгоценностях Каппелло, ей даже доводилось видеть некоторые из них, но эти поражали воображение своей непревзойденной красотой. Тогда, как и сейчас, они отозвались в ее душе трепетом благоговения. Оригинальная оправа была уничтожена и заменена новой, но сами камни невозможно было скрыть, по крайней мере от глаз Андреа.

Она чувствовала слабость, дурноту, комната плыла перед ее взором. Ей казалось, что она всей кожей ощущает стремительные порывы пронзительного ветра, бьющегося в стенах крохотной комнаты. Это был ветер радости, ветер победной мести, который больше года дожидался своего часа. Она открыла свою тетрадь в поисках нужной записи. Найти ее оказалось непросто, но она была: ожерелье и входящие в комплект серьги, рубины и бриллианты, в современной оправе белого золота. Неудивительно, что в этой записи не упоминалось ни имя предыдущего владельца украшений, ни сумма, затраченная на их покупку.

Андреа попыталась собрать воедино все части головоломки и проследить путь драгоценностей. Они были проданы скорее всего еще до того, как разразился скандал, алчному, если не одержимому коллекционеру Карлу Нэвиллу. Он непременно должен был понимать, что драгоценности краденые. Любой коллекционер на его месте понял бы, но это лишь разожгло желание владеть ими, сделало его еще более отчаянным, безрассудным. Нет ни малейшего шанса, чтобы он не знал, что покупает. Но кто же вел за него переговоры в Венеции? Кто бы это ни был, он без колебаний посоветовал Нэвиллу заказать новую оправу, заранее думая о том дне, когда драгоценности придется перепродавать. Ему, видимо, и в кошмарном сне не снилось, что каталогизатором окажется один из нескольких человек во всем мире, который держал в своих руках драгоценности Каппелло, человек, также обуреваемый жаждой, но жаждой мести. Нэвиллу не было дела до оригинальной оправы. Рубины — вот что его интересовало. Так по крайней мере казалось Андреа. В его коллекции недоставало лишь нескольких превосходных рубинов, а этот камень, как говорят, символ славы, триумфа и гордости.