Чучело от первого брака - Дарья Донцова

Спустя некоторое время мы с Борисом занялись другим делом. Оно оказалось непростым и потребовало моей поездки в Минск. Я не аэрофоб, спокойно летаю по разным странам, но все же не люблю самолеты. Мой рост почти два метра, а расстояние между креслами в эконом-классе минимальное. Я не знаю, куда деть свои длинные ноги. Кроме того, у меня при взлете-посадке всегда закладывает уши, в глаза словно насыпают песок, а слизистая носа, горла, рта превращается в пустыню Гоби. Можно приобрести билет в «бизнес», и тогда на одно неудобство будет меньше. Там хоть есть куда деть ноги. Но меня при взгляде на цену билета берет оторопь, я решительно не понимаю, почему он стоит такую кучу денег. Ну да, можно вытянуть нижние конечности, а стюардессы будут кланяться вам в пол. Да, угостят тебя бесплатными спиртными напитками, принесут плед, наушники. Но девушки в форме так же внимательны и вежливы с теми, кто летит в эконом-классе, и плед пассажиры тоже могут там попросить. Вот вином или коньяком там бесплатно не одарят, но алкоголь в лайнерах, за редким исключением, отвратителен. А чтобы «отбить» непомерную цену билета, мерзкого коньяка надо выпить цистерну. Мне это не под силу. Поэтому я при любой возможности пользуюсь поездом. Вот и сейчас, намереваясь попасть в Минск, я очутился в вагоне поезда Москва – Париж в купе с отдельным санузлом. Такой проезд тоже стоит бешеных денег, но моя рачительность сейчас спит. Все расходы по расследованию взял на себя клиент, а он велел:

– Денег не жалейте!

Я снял костюм, повесил его в шкаф, надел пижаму. Улыбчивый проводник принес на удивление прекрасно заваренный чай. К нему прилагался кекс. Не такой вкусный, как печет Боря, но вполне съедобный. Я с удовольствием почаевничал, лег на широкую полку, взял книгу «Феномен зависти»[9], стал читать и вдруг услышал голос:

– Хорошо, когда есть деньги.

– Спорить не стану, – ответила другая женщина.

Сначала я подумал, что это в купе заработало радио, но потом сообразил, что звук идет из соседнего купе. Стенки между отсеками вагона оказались тонкими, и я стал свидетелем чужой беседы. Я уж хотел накинуть халат, выйти в коридор и сообщить дамам, что незримо присутствую при их разговоре. Но тут голос, который показался мне знакомым, произнес:

– Айседора, хочешь безе?

– Нет, Лидочка, съешь его сама, – ответило сопрано.

Я замер.

Имя «Лидия» сейчас редко услышишь, но оно все же встречается. А вот Айседора! Лично я впервые увидел даму, к которой надо так обращаться, недавно у себя в офисе. Так зовут сестру покойной Вероники. В соседнем купе едут Айседора и Лидия! Вот почему голоса показались мне знакомыми. Или на свете существуют еще какие-то Айседора и Лида? Сколько шансов у второй версии на существование?

Я спустил ноги на пол. Но тут фраза, которую произнесла Айседора, заставила меня замереть.

– Мы едем в Париж! С деньгами! С платиновыми кредитками! И это наследство только Петра и Амалии! А ты боялась! Говорила же я тебе, что кругом одни идиоты. И кто мне не верил?

– Айси, – перебила ее Лида, – я тебя люблю. С тех пор как мы познакомились, у меня появились ответы на все вопросы, которые возникали еще в детстве. Люди, воспитывавшие меня… ну… они в принципе добрые, кормили, одевали, обучали девочку. Но Амалия никогда меня не обнимала, не целовала. Чаще всего я слышала от нее фразу: «Не мешай, иди в свою комнату, поиграй там». Мной занимались няньки, отец с матерью рано уходили и поздно возвращались. Когда я пошла в школу, Петр нанял гувернантку. Они менялись постоянно. Амалия терпеть не могла в доме посторонних, делала воспитательницам замечания: не туда чашку поставила, не так полотенце повесила, девочка плохо причесана. Понимаешь? Они содержали меня, исправно тратились на чужую им девочку. Но любви в их сердцах не было. Часто я слышала, как другие дети рассказывали, что ездили с родителями на море, ходили в театр, в гости, вместе гуляли. У меня все это тоже было, но меня сопровождали гувернантки. Как я рада, что в моей жизни, пусть поздно, недавно, появилась ты и открыла мне правду!

– Лидонька, Петр тебе тоже открыл истину, – напомнила Айседора.

– Да, – согласилась ее племянница, – в десять лет. Он рассказал, что мой настоящий папа умер, когда мама меня еще не родила. А ее убила я!

– Нет, конечно, дорогая, мы с тобой не один раз обсуждали эту тему: ты не виновата в смерти матери. Врачи допустили ошибку.

– Все равно я живу с мыслью, что Вероника погибла из-за меня. Спасибо тебе! Когда я пообщалась с тобой, до меня дошло, что те, кого я считаю своими родителями, просто опекуны, не стоит ожидать от них любви. И мне стало легче.

– Владимира они тоже усыновили, – напомнила Айседора, – отвратительный мальчишка получил от Алексеевых море обожания, а тебе ничего не досталось. Ты молодец! Действовала четко по нашему сценарию.

– Я старалась, – обрадовалась похвале Лида, – поехала к детективу, которого ты порекомендовала. Кстати, почему ты его выбрала? Какой-то странный дядька, мало кому известный. Сейчас в России много солидных агентств, там работают профессионалы, бывшие сотрудники полиции и ФСБ. А Подушкин! Я прочла его биографию в интернете. Он служил секретарем у бабы, которая возомнила себя сыщицей, потом открыл свою контору. Выглядит он респектабельно, офис в центре города, есть секретарь. Создается впечатление, что мужик неплохо зарабатывает. Но у него есть мать, вдова писателя, потом она вышла замуж за олигарха. На что угодно спорю: любимый сыночек живет за счет мамашки.

Несмотря на то что Лида говорила неприятные слова в мой адрес, я улыбнулся. Алексеева даже не подозревает, сколь далека она от истины.

– Зачем нанимать чмо? – продолжала допытываться Лидия.

– Затем, что профессиональные сыщики начали бы копать и могли бы раскусить наш план, – ответила Айседора, – нам не нужны умники, необходим Иван Павлович. Он тебе поверил. И мне тоже, не обратил внимания, что я представила ему ситуацию так, будто история с Шоколадкиной случилась при жизни Николая Михайловича, а не после его смерти. Подушкин мою ложь проглотил.

Раздались стук и голос проводника:

– Ваши вино и сыр.

– Спасибо, поставьте на столик, – велела Лидия.

Послышался шорох, звяканье, затем дамы возобновили разговор:

– А зачем ты ему солгала? – поинтересовалась моя бывшая клиентка.

– Цель моего визита к детективу – рассказать о том, какой мерзавец Володька. Я жила в доме у Николая Михайловича, он ко мне прекрасно относился, и знаю, что твой мерзкий братец творил. Потерявший всякий стыд мальчишка ко мне на самом деле приставал. После кончины Николая я продолжала жить уже у Алексеевых, история с Шоколадкиной случилась, когда ты уже родилась. Я тебе рассказывала, что Владимир пообещал тебя и Амалию задушить, я была в курсе всех событий. Видела, как уносили одурманенного парня, слышала, что его отвезут в клинику. Я жила в квартире Петра, который женился на Амалии, после смерти Ники волей-неволей узнала все тайны тех, кто меня приютил. Отдельные апартаменты у меня появились после исчезновения твоего брата-урода. Я подумала, что не стоит говорить правду Подушкину, пусть думает, что все случилось, когда тебя еще не было. Я якобы потом уехала, и все. Племянницу никогда не искала, зачем она мне? Ничего о тебе не знаю. Понимаешь, в голове у детектива-идиота могла возникнуть мысль: может, Айседора общалась с племянницей и все ей рассказала про Владимира? А по нашему плану ты впервые о брате из дневника Петра узнать должна была! Понимаешь?