Кровавая фуга - Патриция Вентворт

— Я не слишком сильна в фарсах.

Он устремил на нее смеющийся взгляд.

— Я тоже. Давай лучше сыграем салонную комедию — сцену предложения руки и сердца. Я сын богатых, но честных родителей. Я все о тебе знаю, А ты знаешь обо мне больше любой другой девушки. Никому не ведомо, что ждет нас впереди. Как написал один автор, «ты розы собирай, покуда можешь». Как насчет этого?

Дженис заставила себя улыбнуться.

— Я не знаю свою роль, Гарт.

Он взял ее за локоть и слегка повернул к себе.

— В театре всегда есть суфлер. Если это современная пьеса, ты должна ответить небрежным тоном: «Ладно, не возражаю». А если это одна из пьес романтической эпохи, тебе воскликнуть: «О Гарт, это так неожиданно!»

— Второй вариант лучше, не так ли?

— Да. Забавно, как складывается жизнь. Я всегда любил тебя — ты была славной малышкой. А потом я уехал и забыл о тебе, но когда увидел тебя на дознании, мне показалось, будто не уезжал вовсе. Это трудно объяснить, но чувство было приятным. Джен, я пытаюсь сказать тебе кое-что…

— Да?

— Я чувствовал, что ты как бы часть меня самого — часть мальчика, каким я был раньше. Невозможно оторваться от своего прошлого, А ты — его часть. Я понял это, когда вернулся, и знаю, что так будет и впредь. Когда ты не позволила мне поцеловать тебя, потому что это «не по-настоящему», ты заставила меня задуматься. У нас есть настоящее — оно крепко, как свадебный пирог, — но что случилось с миндальным кремом и сахарной глазурью?

Дженис молчала. В ее блестящих глазах застыл страх Гарт приподнял ее подбородок.

— Ты ненавидишь меня?

— Н-не очень.

— Уже что-то. Я тебе правлюсь?

— Иногда.

— Что за бесстрастное существо! Ты меня любишь хоть немного?

— Нет.

— Уверена?

Испуг исчез из ее глаз, и они засияли еще ярче.

— Ты ведь не сказал, что любишь меня.

— Я очень люблю тебя, Джен.

В этот момент мисс Софи открыла круглый голубой глаз, устремила его на двух молодых людей, обнимающих друг друга, и закрыла снова. Мисс Софи была не из тех, кто портит людям удовольствие. Только когда бормотание голосов стало настолько четким, что заставило ее ощутить себя подслушивающей, она потянулась, зевнула и села прямо. Объятие, увы, закончилось, но щеки Дженис и Гарта покрывал румянец, который был им к лицу. Мисс Софи. улыбаясь, посмотрела на них.

— Как приятно, дорогие мои.

Гарту хватило дерзости спросить:

— Что приятно, тетя Софи?

Мисс Фелл пригладила локоны.

— Кажется, я вздремнула, и видела очень приятный сон — если только это был сон.

Прежде чем ей успели ответить, дверь открылась и на пороге появился старший инспектор Лэм, который, несмотря на всю солидность, выглядел возбужденным.

— Прошу прощения, мисс Фелл. — Он вошел и закрыл за собой дверь. — Полагаю, об этой деревне вы знаете почти все. Можете сказать мне, у кого в доме есть бренди?

— Бренди? — удивленно переспросила мисс Софи. — Думаю, у нас есть немного.

— У миссис Буш, — быстро подсказала Дженис. — Ее тетя, которая живет с ними, прикована к постели, и они держат бренди на случай, если у нее начнется спазм.

— Кто-нибудь заболел? — недоуменно спросила мисс Софи.

— Не заболел, А умер! — сердито отозвался Лэм. Он вышел и не то чтобы захлопнул дверь, но закрыл ее более громко, чем требовалось.

Мисс Софи широко открыла глаза.

— Зачем ему понадобилось бренди? — осведомилась она.

Фредерик Буш стоял, глядя с высоты своего роста на двух полицейских офицеров из Лондона, которые вызвали его для допроса. Получив предложение сесть, он повиновался, сохраняя прямую осанку и привычное выражение мрачного достоинства. Буш снял шапку и держал ее в руке, которая лежала на его правом колене.

Лэм внимательно смотрел на него.

— Спасибо, что пришли, мистер Буш. Мы проверяем события, происшедшие во вторник вечером, и я думаю, вы сумеете нам помочь. — Он протянул через стол лист бумаги. — Это текст вашего заявления на дознании. Просмотрите его и скажите, все ли здесь верно.

Буш взял бумагу и положил ее на левое колено. Потом он опустил шапку на пол, достал из внутреннего кармана футляр для очков, открыл его, надел очки, не спеша прочитал текст и положил бумагу на стол.

Лэм наблюдал за ним.

— Здесь все правильно?

Буш сиял очки, спрятал их в футляр и вернул его в карман.

— Да, — ответил он.

Сержант Эбботт, записав это слово, подумал, что беседа походит на фильм, демонстрируемый с замедленной скоростью. При допросе мистера Буша стенография была излишней.

— У вас есть, что добавить к этому заявлению? — продолжал Лэм.

— Нет, — после небольшой паузы сказал Буш.

— Вы в этом уверены?

— Да.

— Кажется, мистер Буш, у вас в привычке каждый вечер обходить церковь и кладбище?

— Да, — столь же лаконично ответил Буш.

— В котором часу?

«На сей раз ответ будет другим, — подумал Фрэнк Эбботт. — Я уже устал записывать слово „да“.

— В десять, — тем же тоном произнес Буш.

— Вы совершали этот обход во вторник вечером?

— Да.

— Тогда почему вы не сказали это на дознании?

— Меня не спрашивали.

— А вам не пришло в голову самому об этом заявить?

— Нет.

— Значит, вы отвечали только на то, о чем вас спрашивали. Если бы вас об этом спросили, вы бы сказали, что совершили обход?

— Да.

«Опять го же самое», — с тоской подумал Фрэнк. Он пытался придумать вопрос, на который нельзя ответить простым утверждением.

— Вернемся к обходу во вторник вечером, — сказал Лэм. — Когда вы его начали?

— Немного раньше обычного.

— Почему?

— Я не связан временем и делаю обход, когда мне удобно.

— А почему во вторник вам было удобно начать его раньше?

На сей раз последовала солидная пауза.

— Не знаю. Не все поступки можно объяснить.

— Насколько раньше вы начали обход?

— Точно не помню. Возможно, минут на десять.

— Вы слышали выстрел?

— Нет.

— И вы вышли раньше не потому, что услышали его?