📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаДорогостоящая публика - Джойс Кэрол Оутс

Дорогостоящая публика - Джойс Кэрол Оутс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 72
Перейти на страницу:

И все потому — и это единственная и печальная истина, которая открылась мне о моей матери, — что ей всего лишь хотелось жить, но как надо жить, она не понимала. Отсюда и все неприятности, с ней связанные! Суета возникает по вине тех, кто сам не знает, чего хочет, не говоря о том, как осуществить цель, если она есть. А сколько суеты было связано с Надой!

Приехал Отец, началось прощанье с Флоренс (в три приема, неловкое, трогательное), затем Отец выплатил ей жалованье, затем мы забросили ключи в контору стряпчего, потом мне была доверена дорожная карта, смахивавшая на схему пищеварительного тракта какого-то гигантского насекомого, и мы покатили вслед за уходящим солнцем. Отец, как и мистер Хофстэдтер, отменно водил машину. Он не оглядывался назад. Но воображение рисовало мне изгибы мирных улочек (проулки, дорожки, аллеи) Фернвуда, которые убегали все дальше и дальше в темноту прошлого, уже прожитую мною часть года — с января по апрель, — для Фернвуда периода малозначимого, однако в моей жизни ознаменовавшего конец всех прошлых лет.

— Не будешь писать ей, говорить, что мы переехали? — спросил я Отца.

Он хмыкнул и сказал:

— Займись-ка лучше картой, парень! Сейчас ты у меня штурман.

Часа через два, истомившись без общения, я произнес:

— Отец, а чем ты теперь будешь заниматься?

— Прекрати называть меня отцом! Я тебе папа. Папа! — весело сказал он. — Тебе, сынок, должна понравиться моя работа. Ну, разумеется, дело сверхсекретное. Теперь мы будем производить то, что… гм, не могу тебе конкретно все объяснить — не потому, малыш, что считаю тебя красным шпионом! — ну а в общих чертах скажу, что это — с виду обычная продукция, которая чем-то напоминает то, что мы производили на прежней фирме, провод с пластиковым покрытием, но разница колоссальная! Это удивительно хитрая штука. Наши ученые годы потратили, чтобы усовершенствовать одно средство, которое… гм, это чрезвычайно ценно с точки зрения безопасности Америки. Понял?

— Это что, бомба? — поинтересовался я.

— Бомба? — рассмеялся отец. — Что ж, малыш, как знать. Вот когда тебе можно будет знать секреты, тогда я тебе и скажу. Ладно?

— А ты думаешь, мне можно будет знать?

— Если не будешь совать нос куда не надо. Если мать твоя не будет совать свой нос куда не надо.

— Как это?

— Вот что, малыш, из-за твоей матери я чуть не утратил доступа к секретным документам. И все! Хватит об этом?

— И что же Нада?

— Закончили, малыш!

Физиономия у него была натянуто-жизнерадостная, как у фокусника, которому щекотно от птичек, которых он прячет под плащом.

Так мы и ехали в темноте, не останавливаясь, ведь мой Отец (а возможно, и ваш) обожает ехать вперед и не останавливаться. «Рванули до самого конца без остановки», — скромно потупившись, скажет он, глуша мотор. От самого Фернвуда до Седар-Гроув, городка, в котором мы теперь будем жить.

— Знакомое какое-то название, — заметил я.

— Ну ты даешь, малыш! Можно подумать, ты не помнишь, что мы в Седар-Гроув когда-то жили.

— Правда?

— Ха-ха! Тебе, кажется, было тогда года четыре или пять. Седар-Гроув прекрасный городок, и мы приехали сюда, чтобы начать здесь новую, прекрасную жизнь, потому что, видишь ли, Дики-дружок, в связи с моим переходом в «Би Даблью Кей» я получил, и весьма кстати, некое финансовое вознаграждение. Но об этом пока молчок!

И больше он на эту тему не распространялся, так как слегка стеснялся своих успехов. Он любил рассказать о чужих успехах, а о своих вставлял попутно; он был скромный, скромный. Он стал говорить о том, что они собираются производить, и об интересах государства, и о культурных достижениях Седар-Гроув.

Он говорил как-то по-мальчишески увлеченно. Мне внезапно стало страшно. В самом Отце не было ничего пугающего — и в его рассказе не было ничего такого пугающего, но мне стало страшно именно от этого его оптимизма. Мне показалось, что я заперт в этой машине, точно в ловушке, вместе с человеком, который хочет погубить меня, — и не тем, что намерен во что-то врезаться, не тем, что хочет напасть на меня: просто сам его рассказ — эта болтовня, эта откровенность, его хохот, смешок разят меня прямо по голове. Он любит меня. Да, это очевидно: он любит меня, а я люблю его. Так почему же мне так страшно рядом с ним?

Одно — любовь к моему симпатичному, добродушному Отцу, другое — нездоровая, явно противоестественная боязнь. Я не в силах это связать и объяснить. Оба этих чувства совместить невозможно, и разве что рассказ о моем песике Спарке может все связать воедино, и тогда я расскажу об этом вам, но во время этого рассказа я могу либо хохотать навзрыд, либо восторженно рыдать.

Да-да, пока Отец летит в своем автомобиле вперед, в родную американскую темноту, к Седар-Гроув, я поведаю вам историю про моего пса по имени Спарк.

9…

Когда я был совсем маленький, Отец с Надой сделали мне к Рождеству чудесный подарок — они подарили мне песика по имени Спарк. Спарк был такса, а это слово надо произносить не нараспев, как говорят служанка и садовник, а сердито-отрывисто, с придыханием, будто чихаешь: такса! Сам Спарк знать не знал, что он такса, но в его глазах, огромных, печальных, я как бы читал страдание, какую-то униженность.

— Правда, чудная собачка? — воскликнула Нада.

Она обняла нас вместе со Спарком, прижала к себе. На заднем плане помню чернокожую служанку, та по-матерински улыбается. Что это у нее в руках (ведь она же не сидит без дела)? Ах да! В руке у нее тряпка, бутылка «англо-саксона», полироля для мебели. Какая была погода? Тепло, пасмурно; весна. На Наде очаровательный новый костюм, новые перчатки, в руках сумочка. Нада вот-вот нажмет кнопку, сейчас взметнется вверх дверь гаража и Нада укатит, куда — неизвестно. Я это явственно вижу. Через мгновение ее здесь не будет.

Счастливые дни сливаются в одну большую расплывчатость; точно так же, как и печальные. В моей презренной жизни все дни сливаются в расплывчатое пятно. Но тот день был счастливый, и это расплывчатое воспоминание наполнено моими радостными выкриками, повизгиваниями Спарка, моими поглаживаниями по его мягкому, покрытому легким (нежней, чем у Нады на руках) пушком собачьему животику и по золотисто-каштановой, точно леденцовая карамель, шерстке. Он был аппетитный, как конфета! Я неловко прижимал Спарка к себе, махал его лапкой на прощанье Наде, когда она уезжала из дома, и не мог оторвать глаз от влажного, подрагивающего собачьего язычка.

А потом… Вдруг откуда ни возьмись грузовичок из прачечной.

Непонятно как возник, прямо на нашей аллее; человек в кепке смотрит под колеса, сигара в руке. Короткий лай, визг. С криком выбегает из-за моей спины служанка, поворачивается, бежит ко мне, хватает меня за руку:

— Ричард, домой! Скорей!

Я вырываюсь, я хочу посмотреть, куда делся Спарк, но она тащит меня в семейную гостиную и включает телевизор: вот и все. Я спрашиваю про Спарка, а она отвечает:

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 72
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?