Исполнение - Дмитрий Янтарный

— И зачем мы это увидели? — растерянно спросил Дитрих, — да, конечно, это ужасно, и хранить память о таком — нелёгкая ноша. Но чем это нам может помочь сейчас?

— Это же очевидно, внук мой, — пробормотал Киноби, откинувшись в постели, — потому что тебе предстоит с ним встретиться. Ты должен знать, к чему следует готовиться…

— Но… даже отец в свои лучшие годы смог всего лишь ошеломить его внезапным нападением. Я-то, дракон тридцати лет от роду, что могу?

— Уталак, в отличие от тебя, не был сбалансирован Цветами, сынок, — тихо отозвалась Ланире со своего места, — основная сила Убийцы — это его человеческая природа. Его душа, которая может меняться и подстраиваться, выгодно отличаясь этим от всех рас-долгожителей. Главной его силой против драконов было то, что он тоже покорил знание о Цветах. И умело его использовал, безошибочно уничтожая драконов их же главным оружием. Ты же, сынок, сбалансирован. Ты имеешь возможность подобраться к нему так близко, как это вообще возможно…

— Но твоё недоумение, Дитрих, справедливо, — выдохнул Карнекир, так и не оторвавший ладони от лица, — к сожалению, наши воспоминания неполны. Что поделать, таков уж Цвет Серебра. Он глушит и смягчает болезненные воспоминания. И для того, чтобы увидеть, как всё происходило на самом деле, вам нужно побывать в месте, где это произошло. То есть сейчас вам дорога — к Небесным эльфам.

* * *

Мешкать не стали. Одну ночь Дитриху и Меридии дали на то, чтобы отдохнуть и восстановиться, а наутро они уже стояли в кабинете Мизраела. Самого Дитриха при этом продолжал колоть предательский страх, но он отгонял его от себя. Хватит, сколько можно? Да, прошлое было тяжёлым, ну так и оставить его надо в прошлом. Здесь и сейчас ему ничего не угрожает.

Остальные Хозяева тоже находились в кабинете, правда, в астральной своей форме. Выслушав отчёт Дитриха о произошедшем в Тискулатусе, Уталак остался крайне доволен тем, что Дитрих сумел получить документы, подтверждающие его право путешествовать по этим землям.

— Я снова в долгу у Арихиэля, — одобрительно хмыкнул он, — надо отдать этому полукровке должное: интуицию за эти столетия он развил отменную. Если будет продолжать в том же духе — будет наслаждаться своими вечно молодыми третьекурсницами ещё очень долго.

Дитрих подавил усмешку, вспомнив студентку Линну. И ведь, действительно, если уж они сами в постель к нему прыгают — почему он должен отказываться? Да и у каждого должна быть какая-нибудь слабость. Это ещё не самый худший вариант.

— В таком случае, — торжественно сказал Мизраел, когда Дитрих и Меридия закончили отчёт о том, что они увидели во время вчерашнего видения, — сейчас вам, дети мои, предстоит нелёгкая дорога. Если я правильно понимаю, и следующий на очереди стоит Изумруд — значит, после этого вам дорога в Закатный лес, к лесным эльфам. Я буду ждать вас там.

— Вы? Но… зачем? — удивился Дитрих.

— Ну, как ты уже, возможно, знаешь, среди Изумрудного клана выжил один-единственный дракон, — с печальной улыбкой сказал Мизраел, — и этот дракон — я.

— Что… но как… папа, ты же никогда… — начала было потрясённая Меридия.

— Об этом вы тоже в своё время обязательно узнаете, — кивнул Лазурный Хозяин, — сейчас же — вам нужно в путь.

После этого наступило быстрое, но очень сердечное прощание. Бабушка Карнелла поцеловала обоих супругов в лоб и благословила их в добрый путь. Алвас и Киртулик тоже одарили драконов одобрительными взглядами. И даже Карнекир нашёл в себе силы показаться на глаза остальным и даже обнять Дитриха и Меридию. Наконец, юных драконов проводили на песчаную площадку, где они, приняв вторую ипостась, тут же взмыли в небо и направились в сторону гор, где и жили Небесные эльфы.

Мизраел же вернулся в замок и поспешил в комнату Ариадны. Он не стал ничего говорить Дитриху и Меридии про состояние принцессы, дабы не беспокоить их. Но три назад назад случилось странное… и страшное. Ариадна начала с кем-то говорить во сне. Он кричала, умоляла, говорила, обвиняла, просила… и не было этому конца. Вот и сейчас он, заходя в комнату, уже слышал знакомые реплики…

— Ты не желаешь меня слушать, потому что я твоя совесть. Твоя совесть не погибла, и ты всё ещё способен на сострадание…

— Ты сделал своё существование серым и безжизненным. Где жизнь, где радость, где Цвет? Что это за божественность, в который ты чернее ночи и равнодушнее мертвеца? Почему ты не хочешь уйти дальше? Неужели там тебя никто не ждёт…

И самая частая реплика, которую принцесса выкрикивала каждые полчаса:

— Хватит существовать в этом Кошмаре! Проснись, брат мой, проснись! Ты можешь очнуться, ты должен очнуться, проснись же, проснись!..

Мизраел, к своему сожалению, знал, с кем говорит Ариадна. Воля её, дарованная Лазурью и Пурпуром, была так сильна, что даже проклятие Цвета не смогло запереть её в бессознательном. Подобно Лиале, Ариадна открыла в себе силы путешествовать по духовным путям. Вот только если Лиала ходила по уже готовым тропам, то Ариадна волей пробивала собственные. И воля её оказалась настолько неудержима, что она смогла даже добраться до духовного воплощения… Убийцы. Вот только убедить его она никак не могла, как бы ни пыталась. И лишь сжигала в себе и без того скудный запас сил.

— Ты справишься, девочка моя, — прошептал Мизраел, взяв старшую дочь за руку, — ты будешь жить. Ты будешь радоваться жизни. Даже если мне придётся умереть ради этого. Я клянусь тебе, что так и будет…

* * *

Дитрих же с Меридией летели через океан. Юные драконы были настолько рады воссоединиться, что, едва они достигли суши, как при первом же привале устроили танец радости, который сами же и придумали за год медовых скитаний по драконьему архипелагу. Однако радость длилась недолго. Уже через пару минут Меридия обратилась в человека и прижалась к морде Дитриха.

— Не могу. Не до веселья мне, — грустно сказала принцесса, — наши сёстры лежат без сознания и умирают, а мы тут веселимся…

— Цвета пообещали мне, что поддержат жизнь в принцессах до тех пор, пока я не встречусь с Убийцей. Уверен, они сдержат своё слово, — ответил принц.

И всё же настроение было омрачено этими думами. И Дитрих, и Меридия думали о своих сёстрах, о тех, кто принял на себя первую волну недовольства Цветов. Впрочем, Дитрих справедливо рассудил, что сейчас об этом сожалеть уже поздно. Во-первых, конкретно его вины в том нет: когда и сколько информации ему сообщить — решал Уталак, следовательно, с него и главный спрос. Во-вторых, это совершенно не помешало ему слетать в Тискулатус и навести порядок в своём прошлом, если так можно выразиться. Ну и, в третьих, его сёстры, в конце концов, чистокровные принцессы. Следовательно, откат от боли Цветов сопровождал их всю жизнь. И вряд ли то, что с ними сейчас происходит, им так уж незнакомо болезненно.

Последняя мысль, которую принц уцепил-таки краешком сознания, изрядно его напугала. Как, когда он научился думать так жестоко и расчётливо? С каких пор стал понимать, кому и сколько страданий будет не только не опасно, но даже и полезно? И снова перед глазами встал убитый человек Вернон, который так и не смог простить ни Дитриху нынешнему, ни Дитриху прошлому его слабости. Слабости, из-за которой его сестра, отданная в любовное услужение человеческому принцу, впоследствии не смогла получить его покровительства и погибла…