Галопом по Европам - Валентина Панкратова

– Членов комиссии беру на себя. Сам понимаешь, на их решение всем плевать. Думаешь, мне самому это нравится? Кстати, мы тебя честно постарались вывести из игры. Если бы не внезапная болезнь Зозули…

Если как следует подумать, что ни делается, все к лучшему. Жизнь сама дает мне шанс вклиниться в ситуацию и попытаться ее как-то разрулить. Ольга Сергеевна, если у меня получится отплеваться от Чернышова и отдать приз реальному победителю, то можно считать, что Вы не зря ушли из жизни.

– Мы можем попробовать убедить нашего куратора? Должен же бы какой-то выход. Проект победил на законных основаниях с большим отрывом от остальных. И по стоимости, и по доступности материалов, и по красоте, и по новизне идеи, и по простоте исполнения… – интересно, если бы это был не Светкин проект, я стал бы его также горячо защищать? Черт! Похоже, опять ввязываюсь в очередную драку из-за Ивановой. Закончится ли это когда-нибудь? Или это мой рок? Ну отберут у нее первый приз. Ну и что? Она даже не узнает об этом.

– Слушай, не пытайся меня убедить. И без тебя лежу в нокауте…

– Евгений Александрович, давайте к комплектам на Иванову и на Чернышова я вдобавок сделаю обоснование, почему проект Ивановой лучше. Понимаете? Я сделаю очень убедительное обоснование.

Целую вечность Генеральный молчит, слышно только его тяжелое дыхание, словно он бежит стометровку.

– Доводы требуются железобетонные. Это должны быть очень весомые выгоды для города, – соглашается, наконец, он и отключается.

Конечно, я с самого начала знал, что с конкурсом не все чисто. Но одно дело «пустографный комплект», а другое, когда точно знаешь, у кого так запросто моими руками отбирают победу и кому ее отдают. Сижу, уставившись в одну точку. Какая, к черту, работа? И тем не менее сейчас единственно от меня зависит, смогу ли я убедить чиновника, радеющего за Чернышова, что это дело слишком зряшное, слишком рискованное для него самого. То есть помимо двух комплектов документов мне необходимо подготовить сравнительный анализ. Время! Где его взять? Одна надежда на самолет. Если сесть отдельно от Светки с Павлом, то что-то сделать вполне можно и в полете.

Самое трудное написать обоснование, тот самый сравнительный анализ. Ведь если преимущества Светкиного проекта мне более-менее известны из заседания комиссии, то чем плох проект Чернышова, я понятия не имею. Перед заседанием все члены комиссии присутствовали на защитах всех проектов, прочитали заключения профильных экспертов, которые отсматривали проекты вслепую, не зная авторов. На заседание комиссии ее члены пришли с именем выбранного ими номинанта. Итоговое обсуждение велось лишь по этим пяти проектам. И проекта Чернышова среди них не было.

Умиротворенные Светка с Павлом подходят ко мне словно поезд дальнего следования, ровно в пятнадцать ноль-ноль без опоздания. Я уже готов, и мы вместе идем к машине, брошенной ночью у отеля недалеко от Площади Каталонии. От их утренней перепалки не осталось и следа. Парочка мило беседует, чем ввергает меня в некоторое неприятное недоумение.

Иванова взахлеб рассказывает о прогулке по Барселоне. Нам с Чернышовым приходится держаться от нее на небольшом расстоянии, чтобы не попасть под работающие пропеллеры. Мне грустно, что не получилось посмотреть город, и остается только мечтать когда-нибудь сюда вернуться. «Желательно вместе с ней», – крутится у меня в голове, но гоню прочь крамольную мысль. Если вчера я думал, что у меня одна проблема – флешка, то теперь нарисовались еще. Одна из них Светка, с которой надо что-то решать, вторая – Павел, не известно каким Макаром пробившийся в победители.

В аэропорту Светка выхватывает у меня паспорт и бежит к регистрационной стойке. Я даже не успеваю вякнуть, что хотел бы сидеть отдельно. Разумеется, нам выдают три места рядом. И мне предстоит провести со своей проблемой целых четыре с половиной часа. Судя по виноватым взглядам, периодически бросаемым ею на меня, это будет непросто. Особенно учитывая, как меня раздражает их с Пашкой полный ажур.

– Я смотрю, вы помирились, – внутреннее бешенство прорывается, и я не в силах заткнуться.

– А… – начинает Светка, но взглянув на меня молящими глазами, замолкает.

– Ооооо… – насмешливо протягивает Павел и многозначительно подмигивает подруге.

Глава 5. В Москву

Михаил

В самолете Чернышова усаживаем к окну. Он демонстративно зевает, всем своим видом демонстрируя, что собирается спать. Светка садится в середине, я с краю. Перед взлетом вспоминаю, что моя бывшая боится взлетать, и, мысленно чертыхнувшись, беру ее руку, чтобы успокоить непривычно молчащую особу. Она тут же утыкается в меня, насколько ей это позволяет подлокотник. Приходится вытащить из-под трусихи руку и обнять ее. Кажется, отмененная свадьба и два года без Ивановой мне приснились. Мы как будто бы снова вместе.

К счастью, салон самолета не слишком полон, и я прикидываю, что вполне можно отсесть и поработать. Благо ближайшее свободное место есть прямо позади меня. Дожидаюсь, когда Светка засыпает, аккуратно убираю руку и перехожу на ряд сзади. Какое-то время мне удается мирно поработать, потом стюардессы начинают разносить напитки, а следом и еду.

– Ты все работаешь? – оборачивается ко мне проснувшаяся Иванова.

– Что ли конкурс? – проявляет чудеса прозорливости Чернышов. – Я сразу так и подумал, что дело именно в нем. Ради чего еще ты мог гонцать за нами по Европе? Только никак не могу понять, неужели на этой флешке единственный вариант документов или записи, или чего там у тебя? Неужели в Москве не у кого было взять?

Пересаживаюсь обратно на свое место. Похоже, до еды поработать мне не удастся. Но в любом случае все не так плохо – осталось работы часа на полтора-два. Так что при благоприятном исходе дома сделаю лишь анализ проекта Чернышова.

– Звонил Евгений Александрович, – решаю ознакомить ребят с информацией о Зозуле, – умерла Ольга Сергеевна.

Светка закрывает рот ладонями и округляет глаза. Из них крупными градинами начинают капать слезы. Можно подумать, что Зозуля ей самый близкий человек. Или у Ивановой в глазах спецкран? Включила, и привет, слезы полились с заданным напором.

– Откинулась старушка, – ошарашенно произносит Чернышов, – а что с ней? Вроде бегала нормально. Живенькая такая. По командировкам моталась. Я видел ее на неделе, буквально за день до отъезда.

– Не знаю. Вроде, какие-то осложнения после вируса.

– Гриппа, что ли?

– Говорю же, не знаю, – меня раздражает Павел. Не могу дождаться, когда Светка уйдет пудрить свой любопытный нос, чтобы поговорить с Чернышовым наедине.

– Курица, рыба или блинчики? – вежливый голос стюардессы