Девочка Грешника - Даша Коэн

И глаза на него поднять страшно, потому что я знаю — один взгляд и я пропала.

— Привет, Соня, — произносит он тихо.

— Привет, Ром, — киваю я, упорно разглядывая приборную панель.

— Скажи, мне нужно будет каждый раз вот так с плясками и бубнами тебя из дома выкуривать или это разовая акция?

Я чувствую, что он пристально смотрит на меня и я все-таки вскидываю на него глаза.

— А что, это все слишком сложно для тебя?

Слова складываю в предложение со скрипом, потому что почти сразу же отлетаю, утонув в его образе. Он идеальный, даже прокопаться не к чему. Одет стильно, но не вычурно. Модная прическа. На руке несколько кожаных фенечек и один монолитный браслет из белого золота, на другой массивные часы. На груди поблескивает длинная цепочка. Я помню, как она раскачивалась в такт нашим движениям.

Вспыхнула. Свела бедра.

Черт, ну нельзя же так реагировать, Соня! Нельзя…

— Нет, — пожимает он плечами, — но если тебе ничего не надо, то давай до свидания.

Внутренности окатывает ледяной водой, а я только смотрю на него во все глаза и понимаю — он не шутит. Он приехал, только чтобы натыкать меня в мое же дерьмо, как глупого, шкодливого котенка.

— Ну, ок, — чуть приподнимаю я брови, хотя внутри меня все протестующе стонет, — давай.

— Дверь не заперта, — указывает он мне на выход и у меня случается тихая истерика.

Вот и все? Что, реально все???

— И ты для этого караулил меня тут все это время? — насмешливо вырывается из меня, но дверь я все-таки показательно открываю, хотя и не собираюсь на самом деле покидать салон. Я хочу быть с ним! Боже! Быть с ним и играть на его нервах до тех пор, пока он не скажет мне хоть что-то вразумительное.

— А ты ждала чего-то другого? — ведется он на мою провокацию, и я с радостью захлопываю дверь обратно.

Да, да, я тронулась головой! Окончательно!!!

— Я ничего от тебя не ждала, Рома. Это ты искал встречи.

— Искал, — стискивает оплетку руля ладонью до легкого скрипа, и я снова зависаю на его руках.

Они такие…Такие!!! Понимаете?

— И? — хмурюсь я и перевожу взгляд на его губы.

Но это мазохизм чистой воды — смотреть, но не иметь возможности целовать их.

— Я взял два билета в кукольный театр, — почти глушит он меня этой информацией, — думал тебя туда пригласить, но ты врубила динамо и начала шарахаться от меня как от прокаженного. И хер пойми почему, Соня. Что я должен был думать?

Я в полном смятении. Отвожу глаза и невидящим взглядом смотрю в окно, не зная, что теперь ответить. Микросхемы в моей голове погорели напрочь. Молчу, слов нет.

— Начало через полчаса. Поедешь со мной?

Киваю только, а потом облегченно выдыхаю, когда Рома запускает двигатель и трогается с места. Едем молча примерно минут десять, пока не останавливаемся на очередном светофоре, что загорелся для нас красным светом.

— Сонь?

— М-м?

— Можно я тебя поцелую?

И глупые бабочки от дикой радости всем роем вспархивают в моем животе, вопя, как потерпевшие: «Да, да, да, да! Целуй! Давай, давай!!!».

— Можно, — хриплю я, не способная на что-то большее из-за лавины чувств и эмоций, накрывших меня.

А уже в следующий момент на мою шею ложиться его сильная и властная рука, тянет меня к нему, а затем наши губы и языки врезаются друг в друга. Стонем. Оба. Громко.

Глаза закрыты, пульс зашкаливает и хочется рыдать от счастья, что я опять нырнула в этот кайф под названием Рома Красавин. Всего один поцелуй и я в бреду, в коматозе, в ауте!

Друг от друга мы отрываемся только тогда, когда нам начинают во всю сигналить другие участники дорожного движения. Рома смеется, но все же отлепляется от меня, продолжая наш путь. А я вся горю и не могу оторвать взгляда от его губ.

— Будешь так смотреть на меня и до театра мы не доедем, — хрипло предупреждает меня парень и я тут же смущенно отворачиваюсь к окну.

Но в голове уже услужливо крутятся картинки того, что он будет со мной делать и я понимаю, что мои трусики насквозь промокли. Всего лишь слова, он даже не дотронулся до меня, а я уже вся готовая для него. Бесстыдница!

Слава Богу, что мы все-таки добираемся до центра и Большого театра кукол. Я думала, что здесь дают постановки только для детей, но на наших билетах указан ценз шестнадцать плюс и я удивленно вскидываю брови.

— Это история о любви и предательстве, — поясняет Рома и помогает мне сесть в мое кресло, убирает подлокотник и прижимает к себе.

А потом и вовсе стискивает сильнее, когда на моих глазах появляются слезы. Эти куклы как живые и эмоции их слишком настоящие. Они прошивают меня насквозь, и я переживаю за их судьбы, как за свою собственную.

Потому что я тоже кукла в руках своей семьи.

После спектакля Рома снова удивляет меня.

— Домой торопишься?

— Пока нет. А что?

— Перекусим может? В парке трехсотлетия сегодня выступают факиры.

— Давай, — киваю я и улыбаюсь.

И да, мы просто едим очень вкусную пиццу на вынос, сидя на зеленом газоне и смотрим, как в сгустившихся сумерках ребята исполняют трюки с фаерами. А потом целуемся, не обращая внимания ни на что на свете. Ни на огненный перформанс. Ни на то, что мне давно пора домой.

Вот только Рома первый отрывается от моих губ, тогда как я готова душу дьяволу продать только за то, чтобы он не останавливался.

— Соня, я ведь не железный, — буквально скрипит его голос.

— Прости, — смущенно отвожу глаза, — отвезешь меня домой?

— Отвезу.

И эта дорога назад чертовски быстрая. Но я не хочу уходить и кости немощно, протестующе поскрипывают, когда я все-таки киваю ему на прощание и берусь за ручку двери.

— Ну пока, Ром, — произношу я, а сама разлетаюсь на куски от разочарования, когда он кивает мне.

— Ну пока, Сонь.

Не хочу «пока». Хочу все что угодно, но только не это!

— Поцелуешь на прощание? — улыбается он и поднимает руку, чтобы заправить за ухо мою непослушную кудряшку.

— Можно, — улыбаюсь.

И тут же тону в его вкусе и запахе, с тихим стоном ловя ритмичные, но нежные толчки его языка. И этот поцелуй так резонирует с тем, что вытворяют его руки.

Ох…

Одна ладонь уже нырнула под подол моего сарафана, огладила внутреннюю сторону бедра, а затем уверенно отвела одну ногу чуть в сторону, открывая себе дорогу к моим трусикам.

— Соня, черт…

Это он нырнул пальцами под мокрую ткань и коснулся разбухшего клитора.