Ночь. Рассказы - Дмитрий Александрович Давыдов

начальником договорюсь. Зайди завтра в кафе у станции. Скажи от меня, как обычно. Только не убэгай больше. После работы зайди. Пойдешь ведь на работу? Им как раз на полночи нужен человек. Не выспишься, зато не мэшки таскать.

– Спасибо, Ара, – сказал Горохин и потянулся обниматься.

– Ай, лежи!

Митя преобразился. Он снова чувствовал пряно-золотистое свечение внутри. То была надежда на лучшую жизнь. На жизнь свою, а не срисованную под копирку.

17

Утро понедельника – начало изнурительной недели. Горохин поднялся раньше и помыл туфли Арсена. Было стыдно.

Ночью подмерзло. Вчерашние лужи покрылись коркой льда. Горохин, как мальчишка, проламывал их и вслушивался в треск. Воздух чист и свеж. Горохин вдыхал полной грудью. Недомогание, которое мучило прошлым днем, выветрилось вместе с отчаянием и унылостью.

Утреннее совещание. Расфуфыренная перьевая ручка расхаживал по кабинету, где за столом сидел набор принадлежностей: важный мистер дырокол, изящная мисс ножнички, антистеплер и он, канцелярская скрепка. Перьевая ручка говорил: «К концу года нужно подтянуть все заявки! В прошлом году мы дружно сели в лужу, потому что бездельничаете! Горохин! Что там в окне увидел? Наш план на месяц?»

Горохин что-то промычал и уставился на подвешенную к потолку лампу. Ручка продолжил отчитывать, махать руками и светить пятнами в подмышках. Горохин почувствовал взгляд на щеке. Взгляд прожигал точно в щеку. В правую. Это антистеплер. Он щурился, будто что-то рассматривал.

– Я тебя видел, – шепнул антистеплер, – в тот вечер в рок баре. Кто та девушка?

– О чем ты? – сказал Митя.

– Горохин! – прервался перьевая ручка, – слушай внимательно, от этого зависит твоя зарплата!

– Та девушка в темном платье, – шептал антистеплер, – она потом села в хаммер и укатила.

– Тебя ведь вышвырнули.

– А, так значит, ты меня видел?

– Шаповаленко! – заорал перьевая ручка, – ты на краю пропасти, Шаповаленко! – это фамилия антистеплера.

– На улице караулил? – сказал Горохин, – влюбился?

– Тьфу на тебя!

– Шаповаленко! – перьевая ручка стукнул ладонью по столу.

– Я ведь для тебя спрашиваю, – прошипел антистеплер, – о тебе думаю.

– Не тем делом ты занимаешься.

– Горохин! – лицо ручки исказилось гневом. – Всё, за работу!

Митя доковылял до стола. Совещание высосало весь настрой. На столе лежала очередная книга. Горохин прочитал название: «Женщины с Меркурия, мужчины с Плутона». Он открыл ящик стола и попытался впихнуть книгу, но среди стопок макулатуры не осталось места. «Вот же кретин», – сказал Горохин и кинул книгу в мусорное ведро.

День будет длинным. За прошедшие выходные хорошенько накидали работы. Бухгалтерия потрудилась завалить бумажками, которые они могли подписать и за Горохина. Увы, правила бюрократии – правила беспрекословные. Он думал, что расправится с делами до конца дня и забежит домой перекусить да переодеться. А сейчас понимает, что закончит здесь и побежит прямиком к вокзальной площади.

Накладная – штамп. Счет-фактура – штамп. Заявка – запись по образцу. Только втянешься в монотонную работу, как секундная стрелка часов превращается в минутную. Не надо вдумываться в работу. Механический конвейер не думает. За него думают другие.

Офис опустел. За окном лучи солнца распластались по небу. Чем ниже опускалось солнце, тем короче становились его ветви. Горохин не смотрел в окно. Он только чувствовал теплоту лучей в обед и их медленное затухание ближе к вечеру. Рядом мелькал пухлый антистеплер. Он что-то говорил сначала с упреком, а потом жалобно. Затем проходил перьевая ручка. Он одобрительно попрощался. Все ушли. Остался только Горохин и кипа неразобранной бумаги.

18

Горохин вбежал в маленькое кафе на вокзальной площади. На входе стояли изрядно выпившие мужчины и дымили сигаретами. Внутри приглушенный свет, будто светильники завешаны тюлем. У окна висела клетка с обувную коробку. В ней щебетали и носились два волнистых попугая. Рядом стоял здоровенный аквариум, в котором плавали два взрослых сома. Один угольно-черный в крапинку, другой молочно-белый. Черный прятался за декоративным кораблем. А белый плавал среди пластиковых водорослей.

Митя подошел к барной стойке. За ней стоял худенький кавказец. Весь персонал вокруг состоял из кавказцев. Даже девушки-официантки были с густыми черными волосами, карими глазами и темным пушком под носом.

– Здравствуйте! – сказал Горохин. Худенький кавказец кивнул. – Я от Григорадзе. По поводу работы.

– Сафир! – крикнул кавказец, – иди, здесь по поводу работы.

Из подсобки вперевалочку вышел толстый и низкий кавказец. Вообще, при слове «кавказец» Горохин представлял рослого мужчину широкого в плечах, с густой бородой и рельефными мышцами. Но здесь кавказцы выглядели иначе.

– Здравствуйте! – начал Горохин, – я от Григорадзе…

– Махито знаешь? – перебил его Сафир, толстый кавказец.

– Знаю, – сказал Митя.

– Отвертка знаешь?

– Знаю.

– Б 52 знаешь?

– Да.

– Хорошо. Иди сюда, – Сафир поманил к себе. – Вот твой бар. Работаешь до трех тире четырех ночи. Чаевые забираешь…

– Если будут, – вмешался худой кавказец.

– Эй! – толстый замахнулся на худого, – не перебивай меня! Чаевые забираешь себе. Остальное в конце смены. Понял?

– Понял, – сказал Горохин.

В кафе ввалились две девушки и мужчина. Девушки без остановки хохотали, а мужчина показывал им что-то руками. Сафир подбежал к ним и стал раскланиваться.

– Это хозяин кафе, – сказал худой кавказец.

Хозяин был лысым с полными щеками. Манжеты его фиолетовой рубашки сильно выходили из-под рукавов пиджака. Пиджак выглядел маленьким. На шеях девушек висели золотые ожерелья, а на пальцах блестели кольца с камнями. Они сели за столик. Сафир все расшаркивался, а хозяин кафе веселил девушек.

Горохин подошел к раковине, смочил ладони и обильно растер мыло в руках. «Чертова пыль», – прошипел он.

– Эй! Бармен! – крикнул Сафир, – бутылку шампанского для директора!

Горохин засуетился.

– А какую бутылку? – сказал он.

– Вон, внизу стоит, – указал худой кавказец, – там все бутылки хозяева. Он не пьет гостевое. Говорит, дрянь, – худой кавказец пожал плечами и вышел в подсобку.

Горохин достал пыльную бутылку и съежился. Он снял железный намордник с горлышка и медленно выкручивал пробку по часовой стрелке. Он ослабил намыленные пальцы – пробка выстрелом взлетела и хлопнула об потолок. Из бутылки вырвался игристый фонтан.

Митя испуганно огляделся. Никто не заметил. Он кинул тряпку на разлитое шампанское и посмотрел на бутылку. Треть была пуста. Он украдкой посмотрел на дверь, но вспомнил слова Ары. Горохин прикинул стоимость бутылки. Рядом касса. В секциях лежат цветные купюры, только руку протяни. Но совесть задавила. Наконец его осенило. Он поставил бутыль в раковину и приоткрыл кран холодной воды.

– Может, хоть газированной нальешь? – прозвучал женский голос.

Горохин вздрогнул. Он поднял глаза и увидел молодую официантку с темным пушком под носом.

– Там возьми, – сказала она и ткнула пальцем в барный холодильник.

Он так и сделал.

Горохин поставил