По следам "Мангуста" - Комбат Найтов

Второго октября того же шестидесятого года на остров вернулся капитан 3-го ранга Евгений Яковлев, уже как командир 3-го ОМРД (отдельный морской разведдивизион). Он и его ребята приступили к рекогносцировке побережья острова и подготовке мероприятий по его охране, заложив основу для создания береговых ракетно-артиллерийских войск (БРАВ) ВМФ Кубы. На западном берегу бухты Мариэль возникают причалы и позиции для дислокации подводных лодок. Небольшой поселок Виста де Мар становится местом базирования подводников и 3-го дивизиона. Значительные работы ведутся в Байя де Кабаньес, Байя де Хонда. Но все покрыто сплошной секретностью.

После возвращения, уже по каналам отца, прошло сообщение о присвоении очередного звания капитан и о переводе Александра в другое управление. Его официально утвердили заместителем резидента КГБ на Кубе.

– Хорошо это или плохо, потом разберемся, – сказал отец, но поздравил с назначением. – В ближайшее время необходимо слетать в Конакри. Установить дипломатические отношения и подписать соглашение на организацию рейсов Конакри – Гавана. Займись этим вопросом. В результате будем иметь регулярное сообщение с Москвой через Каир и Конакри. Мне разрешили выделить деньги из займа для приобретения самолетов ИЛ-18Д. От тебя требуется подвигнуть Фиделя и остальных к решению этого вопроса.

Дело было в том, что в марте этого года Союз выделил сто миллионов долларов кредита для Кубы, но так как официально отношения не были закреплены, то Владимира Ивановича оставили крайним. Без его подписи правительство Кубы не могло использовать эти средства. Фидель был очень недоволен этим обстоятельством, тем более что денег в казне фактически не было, а дыр было множество. Деньги требовались везде и всюду.

Саша осторожно заикнулся об отпуске, дескать, устал, два года без отпуска, а Кончита на втором месяце, ей отпуск тоже требуется. Ну, и понеслось!

– Сынок, ты знаешь, когда у меня был предыдущий отпуск?

– Знаю, еще до войны.

– Нет, со второго по шестое мая 1945-го, после взятия Берлина маршал Конев предоставил десять суток отпуска, но дал отгулять четыре. И все! Мать, ты слышишь! Сынок у нас устал!

В комнату вошли мать и Кончита, которая сдавала зачет по русскому языку в соседней комнате, диктант писала.

– Что у вас случилось, что так раскричались? Вы мешаете.

– Саша отпуска попросил, устал, говорит, в Нью-Йорке.

– Да он у нас отпускник, чему ты удивляешься? Против природы не попрешь.

Кончита, которую заинтересовало новое для нее слово «отпускник», сдуру задала этот вопрос, и началось! Сам Саша уже сотню раз слышал эту историю. У него в свидетельстве о рождении было записано: колодец Чон-Кудук, Марыйской области, Туркменской ССР.

В тридцать третьем году отец гонял басмачей в Туркмении. Мама была вместе с ним, а остальные дети были у бабушки. Когда подошло время рожать, отцу выписали отпуск, дали взвод кызыл-аскеров и пограничников и десять суток, чтобы проводить мать на поезд из Маров. А туда требовалось пройти 368 километров по самой настоящей пустыне по древней караванной тропе с шестью колодцами. У четвертого колодца от заставы, третьего от Маров, пришлось принять бой с бандой Мадамин-бека и шесть суток удерживать его, пока посыльный добрался обратно до заставы, и оттуда и из города Мары пришла помощь. Мать ухаживала за ранеными и набивала пулеметные ленты. Там под сводами мавзолея Чон-Кудук и раздался первый крик Саньки. «Чон» – это «большой», а «Кудук» – «колодец». По словам мамы, он родился, и она продолжила набивать пулеметные ленты.

– Про это потом фильм сняли, «Тринадцать» назывался. Правда, тринадцать нас осталось, а было двадцать семь, – сказала мама и притянула к себе Кончиту. – И про мои роды в фильме ничего не оставили. Но кончилось все хорошо, прилетело звено самолетов, которые рассеяли банду, один из них приземлился и забрал меня и Сашеньку в Мары. А Володя остался, его отпуск тут же закончился.

– Так, все! Закончили воспоминания, на пенсии будем мемуары писать, если позволят. Саша, ты просто не понимаешь, что случилось, и чем это все грозит. Хрущев всегда брал штурмовщиной, он большой специалист по этому вопросу. Вон, можешь послушать Москву, с утра крутят новую песню: «Куба – любовь моя!» В общем, пока я свяжусь с Москвой, а она с Нью-Йорком, у тебя должно быть решение о поездке вас с Геварой в Конакри. Тот самолет, на котором вы все прилетели, и задействуем. Другого случая не будет. Давай, дуй, аллюр три креста.

В общем, через три часа Ил-18 с кубинской делегацией направился в сторону Гвинеи. Уже на обратном пути стало известно, что Хрущев подарил Кубе шесть новеньких СМРТ для создания на Кубе флота Кубана де Песка – рыболовного флота Кубы. А для них не было причалов и береговых морозильных камер. Это направление народного хозяйства на Кубе было совсем не развито. У Кубы была узкая специализация: сахар и табак. Промышленных рефрижераторов для хранения морепродукции не существовало. Фидель выделил несколько войсковых частей и начал строительство в Гаване. Андреев-старший, должность которого официально объявили, арендовал три гостиницы в Гаване для размещения советских специалистов. Хрущев из Нью-Йорка продемонстрировал Фиделю, как требовалось организовывать штурм казарм Монкады. Советская помощь хлынула на Кубу. Два раза в неделю из Конакри прилетали специалисты по всем направлениям народного хозяйства. Причем это были действительно спецы, вроде Валерия Александровича Джапаридзе, который с нуля создавал советскую рыбообрабатывающую промышленность на Сахалине, Курилах и в Калининграде. За прошедший, после доклада Андреева-старшего в Москве, год в СССР выпущено пятнадцать книг по экономике Кубы, защищено четыре докторских диссертации, вся тематика была закрытой, и все материалы ложились на стол Хрущеву. Его можно и нужно обвинять в штурмовщине, волюнтаризме, но чего не отнять, он использовал научные подходы к проблемам. А там… что напишут ученые или «ученые»? Так, например, Хрущев заблокировал строительство металлургического комбината на Кубе, ссылаясь на отсутствие коксующихся углей. Дескать, возить из СССР забабахаешься и прибыли никогда не получишь. А ближайший уголь находился всего в 2000 км от будущего гиганта, в Венесуэле, где совсем недавно тоже произошла революция, но ее не приняли и не поняли в СССР.

Отпуск все-таки дали – в конце сухого сезона, и Александр с Кончитой улетели в Тринидад. Правда, не одни, а вместе с Фиделем, так что отпуск был совместный. Провинция славилась наличием отрядов «второго фронта», и там шла задержка создания КЗР (комитетов защиты революции). В горах Эскамбрайя находился штаб фронта. Но это не остановило Фиделя. Он разъезжал по побережью, агитировал крестьян и местных жителей, таким образом приближая победу над противником. А в промежутках между этим с удовольствием нырял на рифах Плайя де Анкон, где практически постоянно находился Александр с Кончитой и Маритой.

– Я тебе доверяю самое ценное, что есть у меня, а на митингах ты мне не нужен.

Задействовали в деле Сашу единственный раз, когда брали сброшенную на парашютах группу из «бригады 2506». За счет визита Кастро в Эскамбрай, контрразведка Кубы сумела создать видимость восстания под Тринидадом, которое потребовало помощи у создаваемой ЦРУ бригады. Группу тихо взяли, а многочисленное снаряжение и боеприпасы еще несколько ночей получали из Гватемалы.