Диверсионная война - Александр Тамоников

– Рад за вас, Сергей Иванович, что вы такой понятливый, – буркнул Поповский. – А я вот до сих пор теряюсь в догадках. И не могу избавиться от мысли, что бездарно проведу сегодняшний день. Как бы еще и не завтрашний. Это новый тридцать седьмой? Что случилось? Нас в чем-то подозревают?

– Думаю, в измене, Вячеслав Аркадьевич… – Скрипела неудобная лежанка, Басардин пытался на ней угнездиться. – Литвинец считает, что один из нас работает информатором… сами знаете, кого.

Поповский помалкивал – видимо, настраивал содержимое головы на новые реалии. Потом тяжело вздохнул. Поднялся и принялся вышагивать по камере – причем делал это в своей неподражаемой вкрадчивой манере. Потом остановился.

– Это логично, Сергей Иванович… – Вкрадчивый голос вдруг начал как-то подозрительно ломаться. – Мы оба имеем доступ к информации, которая бесценна для… хм, наших украинских партнеров. А если мы не владеем такой информацией, то получить к ней доступ нам гораздо проще, чем простым смертным. Логично, что мы под подозрением. Изолировали обоих, чтобы больше не навредили. Все правильно, Сергей Иванович…

– На что это вы намекаете? – угрожающе проворчал Басардин.

Поповский помалкивал.

– Хорошо, Вячеслав Аркадьевич, не будем ссориться, – сменил тон Басардин. – Можете объяснить, почему мы с вами находимся в одной камере? Почему нас не допрашивают? Мы в городе Неверове – в изоляторе местного райотдела милиции. Почему здесь, а не в изоляторе Северодона? Это что, такая психологическая обработка – свести нас вместе? Я тоже начинаю думать, что подозрения Литвинца и примкнувшего к нему Холодова имеют основания. Один из нас, вполне вероятно, может оказаться чужим среди своих. Но фишка в том, Вячеслав Аркадьевич, что я точно знаю, что это не я. И что мы после этого имеем в сухом остатке?

– То, что вы первым об этом заговорили, Сергей Иванович, не дает преимущества вашим домыслам, – невозмутимо отрезал Поповский. – Я тоже не страдаю раздвоением личности и пока еще знаю, на кого работаю. Это не разведка украинцев, уверяю вас. Мне не в чем себя упрекнуть. Я в ополчении больше года, и думать, что я могу продаться укропам – извините, это даже не бред. Это фантастика какая-то.

– Не сомневался, что вы это скажете.

– Я тоже был за вас уверен.

«Хватит ссориться – давайте драться», – подумал Глеб.

Несколько минут в «палате номер шесть» было тихо. Лишь нары поскрипывали.

– Ладно, – миролюбиво прогудел Басардин. – Надеюсь, наши… мои коллеги во всем разберутся.

– Согласен, – отозвался Поповский. – Уверен, это не 37-й, когда было без разницы, кого расстреливать… – Он выдержал паузу. – Вы замолчали, Сергей Иванович, это так не похоже на вас. Нечего сказать?

– Надоело переливать из пустого в порожнее, капитан. Вам не кажется, что нас могут подслушивать? Иначе с какой стати мы бы оказались в одной камере? В Донбассе нехватка тюремных камер? Так что ступайте к черту, Вячеслав Аркадьевич, больше ни слова не скажу.

Поповский озадаченно примолк. Устами Басардина гласила сермяжная истина.

«Жалко, – подумал Глеб, покосившись на прикрытую дверь. – Еще немного, и один из них мог бы сказать что-нибудь интересное».

Он даже не успел войти в барак, в котором проживала его любимая. Безропотно посторонилась бомжеватая молодежь, давно уяснившая, что этого парня лучше не трогать (как и ту особу, к которой он ходит), в этот момент телефон и исполнил арию надоевшего гостя. Он всего лишь на минутку хотел забежать к Насте!

– Надеюсь, ты исполняешь свои должностные обязанности? – угрюмо проворчал начальник разведки.

– Из последних сил, – отозвался Глеб. – Не хотелось бы грубить, Захар Георгиевич, но я сам умею себя контролировать.

– В секретной части расшифровали очередное донесение киевского агента, – обескуражил Литвинец. – Группа «Гепард» намерена продолжить прогулку по нашим тылам с целью дестабилизации ситуации в Донбассе. Следующий удар – нападение в форме ополченцев на деревню Броды близ линии разграничения. Деревня на нашей стороне – это порядка сорока дворов, небольшой леспромхоз и частное хозяйство по производству гробов и прочей похоронной атрибутики. Группа «Гепард» обогнет деревню и войдет в нее с востока. Цель – уничтожение всех жителей. Повторяю для тех, кто плохо слышит – ВСЕХ. Назревает циничная провокация, Глеб. После акции украинские СМИ разразятся такой версией: жители деревни не поддержали власть боевиков и изгнали главу администрации, назначенного террористами. Было волнение, которое подавило комендантское подразделение. Но этого показалось мало. С целью наказания непокорных в деревню вошла небольшая группа пьяных сепаратистов, собрала на площади всех жителей, загнала в амбар и подожгла.

– И вы в это верите? – напрягся Глеб. – Среднестатистические укропы, конечно, далеки от высоких моральных идеалов, но чтобы натворить такое… Думаете, поверит в это хваленый цивилизованный мир?

– Сепаратисты были… в смысле, будут пьяными, – повторил Литвинец. – Легко поверят. Мы в их глазах – сборище уголовников, наемников и беспринципных ублюдков. Не считая регулярных российских частей, которых никто тут в глаза не видел. Укропы объявят, что командиры боевиков покрывают своих солдат и не намерены никого наказывать… Глеб, мне плевать, веришь ты или нет, но это достоверная информация, на которую надо реагировать.

– Мы отреагируем, не волнуйтесь, Захар Георгиевич… А что, реально в Бродах было волнение?

– Было, – согласился Литвинец. – Но без политики. Новый глава администрации оказался старым знакомым сельчан – бывший бухгалтер, подозревавшийся в хищении денег. Это было четыре года назад. Почему этого типа назначили главой администрации – не ко мне. Тот, кто это сделал, и есть реальный вредитель.

– Хорошо, я понял. Когда состоится акция?

– Неизвестно, капитан. Но пока тихо. Живо собирай свой спецназ – и в Броды. Не забудь посмотреть на карте, где это. Гусельниковский район. Фактически линия раздела. Но там тихо – с обеих сторон фронта почти нет войск…

– Хорошо, я понял…

Он рванул в барак, как кенийский спринтер! Помчался через ступени, едва не вынес дверь в квартиру. На пороге возникла обделенная целлюлитом (и даже намека на жир) фигурка в трогательном домашнем платьице. Он принялся жарко осыпать ее поцелуями, гладил по голове, по остальным частям щуплого тела.

– Прости, родная, некогда, начальство вызывает, срочная работа образовалась… Я исчезну на денек, хорошо? – Насилу оторвался от нее, запрыгал вниз по ступеням, а она стояла на пороге, ошеломленная, расстроенная.

Броды действительно оказались маленькой деревушкой, раскинувшейся на краю смешанного леса. Леспромхоз закрылся еще до войны в связи с отсутствием финансирования, в частном «похоронном» хозяйстве, разместившемся в бараке на окраине деревни, наблюдалась какая-то жизнь – тоскливо завывала циркулярная пила, постукивали молотки.

– Может, украм закажем по гробику? – предложил Гриша Косарь, украдкой перекрестившись. – Им скоро понадобится – зуб даю, понадобится.