Вечное пламя - Шеннон Мессенджер

Софи вздохнула:

– Вот бы как-нибудь узнать все наверняка. О! А что, если…

– Если ты хочешь вломиться в его офис, – перебил Киф, – то знай: в хрустальные замки невозможно пробраться. Поверь мне, я в детстве часто пытался.

– Я не собиралась никуда вламываться. Но ты же эмпат, так? А эмпаты распознают ложь.

– Не совсем. Ложь – не эмоция. Я могу почувствовать только стоящие за ней чувства – вину, волнение, напряжение. Но хорошие лжецы умеют их скрывать. Я много раз пытался подловить отца.

– Ну, все равно, ты бы мог проверить Бронте и посмотреть на реакцию?

– Может быть. Но мы со старейшинами не видимся раз в неделю – а даже если бы виделись, как только я бы спросил об утечке, он бы понял, в чем дело.

Киф был прав. Бронте был слишком мрачным и подозрительным, чтобы не догадаться.

Но он что-то скрывал – Софи это чувствовала.

И она должна была понять, что именно.

Вернувшись домой, Софи обнаружила, что вся ее спальня заставлена коробками, обернутыми в перламутровую бумагу и перевязанными сверкающими розовыми ленточками.

– Знаю, ты не очень любишь одежду и платья, – сказала Эдалин, высовываясь из шкафа с коробками в руках, чем чуть не вызвала у Софи сердечный приступ. – Но я поняла, что мы никогда не ходили по магазинам и я ничего тебе не покупала, так что… та-дам!

Она хотела было поставить коробки, но места не было.

– Хм. Кажется, я слегка перестаралась.

«Слегка» – это мягко сказано. Софи сомневалась, что в магазинах Атлантиды остался товар. И она была уверена, что дело все в том, что Эдалин до сих пор винила себя за отданные Биане платья Джоли. Но было приятно, что Эдалин о ней подумала.

– Ну, не хочешь их открыть? – спросила Эдалин, схватив широкую прямоугольную коробку из ближайшей кучи. – Начни с нее, тут мое любимое платье.

Ее энтузиазм заражал, и Софи не сдержала улыбки, развязывая сверкающую ленту. Розовые блестки прилипли к ее пальцам, и она открыла коробку, обнаруживая в ней…

Море легкого сиреневого шифона, украшенного бриллиантами и жемчугом.

– Ну разве оно не прекрасно? – спросила Эдалин. – В основном я покупала вещи попроще, потому что они нравятся тебе больше. Но я хотела купить хотя бы одно особое платье, и это так сильно напомнило о тебе. Подними-ка его – посмотрим, угадала ли я с размером.

Усыпав пол блестками, Эдалин вытащила платье и поднесла его к плечам Софи.

Та подавила вздох, увидев шлейф.

Как будто ей и так было легко ходить, не спотыкаясь.

Эдалин ахнула:

– Сочетание цвета с твоими волосами… Ты… ты так похожа…

Она не договорила, но Софи знала, о чем речь.

«Ты так похожа на Джоли».

– Леди Руэн? – позвал гном с первого этажа, спасая Софи от необходимости придумывать ответ. – Новый верминион снова прорыл ход из загона.

– Поскорее бы эти надоеды были готовы к Убежищу, – сказала Эдалин Софи, стряхивая розовые блестки с рук. – Я вернусь, как смогу. Может, пока что померяешь платье и посмотришь, подойдет оно или нет?

– Конечно, – ответила Софи, хотя, в отличие от Эдалин, желанием она не горела. Но она хотела кое-что увидеть.

Легкая ткань оказалась прохладной, и с каждым шагом к зеркалу она колыхалась и шуршала.

– Ух ты, – произнесла Вертина, появляясь в уголке. – Ты такая… красивая.

– Можно было и не удивляться, – проворчала Софи.

– Ох, я тебя умоляю, ты постоянно ходишь в тусклой одежде и ничего не делаешь с волосами – и я даже не буду начинать о том, как сильно тебе нужен блеск для губ и…

Софи отошла, и личико исчезло.

Досчитав до десяти, она вернулась обратно к зеркалу.

– Нельзя включать и выключать меня по своему желанию, только потому что я не живая, – фыркнула Вертина. – Джоли никогда так себя не вела. Может, ты на нее и похожа, но…

– Ты правда думаешь, что мы похожи? – перебила Софи, с прищуром оглядывая свое отражение. Она все пыталась понять, что же Эдалин в ней видела?

Неужели они действительно одинаковые? Или Эдалин просто этого хотелось?

– Ну, вы явно не близнецы, – ответила Вертина. – У Джоли волосы блестели больше твоих, и у нее, в отличие от тебя, были самые прекрасные бирюзовые глаза. Но ты ее напоминаешь. Не знай я правды, решила бы, что вы родственницы.

Ее слова были искрой, разжегшей пожар паники, которая и так поднималась внутри.

Если Джоли работала с «Черным лебедем», могла ли она участвовать в проекте «Лунный жаворонок»?

И если так… могла ли она быть матерью Софи?

«Быть того не может», – в который раз подумала Софи.

Джоли умерла шестнадцать лет назад.

А Софи было лишь тринадцать.

Цифры не лгали.

Но цифры не учитывали и того, что «Черный лебедь» создал ее в лаборатории, и неизвестно, сколько они меняли ее гены перед тем, как подсадить эмбрион в человека. Софи мало разбиралась в процессе, но знала, что эмбрионы можно замораживать. А значит, ее мать могла быть кем угодно, где угодно и когда угодно.

– Прошу тебя, Вертина, – взмолилась она. – Расскажи, что Джоли скрывала о «Черном лебеде».

– Не могу. Только если…

– Только если что?! – выкрикнула Софи, оглядываясь в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы запустить в надоедливое зеркало. – Почему ты не можешь просто сказать?

– Потому что Джоли сказала, что это небезопасно! – прокричала в ответ Вертина. – Она сказала, что кто-то не тот, за кого себя выдает, и даже если меня спросит кто-то, кого я знаю, мне нельзя ничего рассказывать без пароля.

– Но она явно говорила не обо мне – я тогда еще даже не родилась!

– Ты все равно не знаешь пароль, – напомнила Вертина.

Она исчезла, не дав Софи возразить, и та опустилась на пол, сминая свое сиреневое платье.

Поглядела на свое отражение.

Наверное, стоило бы сосредоточиться на том, что только что сказала Вертина – кажется, Джоли знала о предателе в рядах «Черного лебедя» или даже его самого. Но ее слишком занимал куда более странный вопрос.

Если Джоли ее мама, а Грейди с Эдалин – дедушка с бабушкой, значит, они с Дексом… двоюродные брат с сестрой?

– Ты меня избегаешь? – спросил Декс, следующим утром загнав Софи в угол на физкультуре.

– Почему ты так думаешь?

– Ну, может, потому что каждый раз, когда я пытался найти тебя во время инструктажа, ты каким-то образом оказывалась на другом конце зала, а теперь занимаешься чуть ли не со всеми, кроме меня.