Хмельная музыка любви - Людмила Леонидова

— Так вот сразу?

— А что тянуть!

— Я так не умею.

— Могу поучить.

— Как?

Леха оценивающе посмотрел на тоненькую смуглую девчонку, только что виртуозно станцевавшую мексиканский танец. Многоцветные, словно невзначай задранные юбки обнажали острые коленки и щуплые ягодицы. Алый цветок подчеркивал синеву черных волос. Она была сексуальна и по-восточному красива.

На нее уже поглядывали солидные посетители с крутых элитных мест.

— Скажи честно, ты откуда такая взялась, с гор спустилась?

Луша, загадочно улыбаясь, склонила голову набок.

— Ну, не хочешь, не говори. Значит, ты крепкое не пьешь? — Он кивнул на стакан с пепси.

— И не курю.

— А косячком не балуешься?

— А тебе что? Я же говорю — пристал, как мент!

— Тебя как звать?

— А как тебе нравится?

— Ты ведь не проститутка. Они так говорят.

— Я танцовщица, у меня псевдоним!

Это слово она учила долго. Так надоумили говорить в сыскном агентстве, куда привел ее Савва.

Строгий крепкий мужчина, друг Саввы, долго присматривался к ней, а потом сказал Савве:

— Пойдет. Только без самодеятельности. От сих до сих. Ясно?

— Так точно, — по-военному откликнулся Савва.

Самой Луше было не ясно, что имел в виду строгий сыщик. Правда, потом Савва ей растолковал, что делать нельзя. Оказалось, почти все.

— Вот я и говорю… — Леха хотел продолжить, но Луша его перебила:

— Ладно, тащи свой косяк. — Она сделала вид, что балуется этим, но не завязана узлом.

— Бабки вперед, — тут же среагировал Леха.

— Я думала, ты угощаешь?

— Еще чего!

— А в долг?

— Когда отдашь?

— Когда за выступление получу.

— Ладно уж. Дам так. Для первого раза. — Не таясь, наркоторговец положил на столик крохотный пакетик. Видно было, что тут его вотчина и что он ничего не боится. — Захочешь, сама подумаешь, как расплатиться. — Луша высоко подняла брови. — Твой ковбой ревновать не будет, если мы?.. — Леха положил ладонь на колени танцовщице, но тут же отдернул. В его глазах неожиданно появился испуг. — Я сматываюсь.

— Менты? — заволновалась Луша и обвела глазами полутемный зал. Заметив за одним из столиков строгого сыщика, который инструктировал ее, успокоилась.

— Хуже. Моя герла нарисовалась, сейчас разборку устроит. Ты новенькая, красивая. Она этого не любит.

— А ты беги к ней. Мы с тобой еще пообщаемся.

— Не забудь про должок! — все же напомнил Леха о пакетике и постучал по нему пальцем.

— Принесешь еще? — Выждав, как было велено какое-то время, Луша положила пакетик в сумочку. За это время сцену с передачей наркоты агент должен был снять.

— Бесплатно и не мечтай.

— Жадина, — хищно улыбнулась Луша.

— Ты та еще штучка, мексиканка!

— А то! — Развалившись за столиком, Луша сделала вид, что ищет следующего почитателя своего таланта.

Во дворе пятиэтажки сидевшие на лавочке бабушки сразу же признали Наташку с маленьким сыном в коляске за свою.

— Ой, ребеночек какой хорошенький, — сами начали они разговор с разведчицей.

— Хорошенький-то хорошенький, — пристраиваясь к ним в рядок, проворковала Наташка, — только папочка нас не признает.

— Это кто ж такой будет, ваш папочка, из наших, что ли? — оглядывая проходящих мужиков во дворе, строго поинтересовалась самая бойкая из старушек. На ней яркими зелеными огурцами сиял байковый, на запах, халат.

— Из ваших, из ваших, — подтвердила Наташка, глядя на бабулек честными глазами. — В пятнадцатой квартире, на четвертом, вон там живет. — Наташка задрала голову, глядя на балкон.

— Лешка, что ли, из пятнадцатой? — спросила одна старушенция другую.

— Он теперь никакой не Лешка, а Алексей Платонович, вот так! — отозвалась сухенькая, но, как показалось Наташе, самая сведущая из сидевших.

— А то! — хмыкнула Наташка. — Алексей Платонович. «Мерседес» завел, а на ребеночка копейки жалко.

— Зачем же ему на дитя деньги тратить, коль полный дом баб каждый вечер нагоняет, — промычала та, что побойчее.

— Нет, в последнее время все с одной да с одной и той же валандается, — покачала головой сведущая.

— Ага, соседка рассказывала, что девчонка хоть и симпатичная, но странная какая-то.

— Да, — подхватила бойкая, — всю ночь не то песни пела, не то на луну, как волк, выла.

— Так пьяная, наверное, — рассудила скромно молчавшая до сих пор бабушка.

— Точно пьяная, я ее на балконе видела. До того упилась, что все сигануть вниз норовила.

— Не пьяная она, а наколотая просто. Бабушки, найдя благодарную слушательницу, наперебой сообщали разведчице нужные сведения.

— Чем это таким она наколотая? — прикинулась непонятливой Наташка.

— Ну, наркотиками какими-то, кто теперь молодых разберет.

— Нет уж, нет. Лешка он, конечно, парень гулящий, но в этом ни в чем замечен не был, — возразила бабкам Наташа.

— Так мы и не говорим, что он колется, только девка та точно не в себе была.

— Я сама видела, как он ее из машины под белые ручки вытаскивал, — встряла скромная.

— Это что ж, при всем честном народе, средь бела дня?

Вновь зашумели все разом.

— Ничего не средь бела. — Сухонькая старушка заговорщицки посмотрела на Наташу: мол, слушай, что скажу. — Уже темно было, когда я мусор пошла вниз выносить, — приготовилась она к длинному повествованию, — чтобы ночь в квартире не стоял. А он, аккурат, подкатил. Меня увидел, говорит: «Здрасьте, Пелагея Матвеевна». И ждет, пока я с ведром пройду. Ее из машины не выпускает. Ну, я медленно так к мусорке прошла и спряталась за деревьями. — Рассказчица показала рукой на раскидистые старые тополя. — Тогда только он ее вытаскивать и стал. А она, как коза, упирается, не идет. Он даже ее так с силой дернул и поволок в подъезд.

Все товарки обратились в слух.

— Ну уж вы Лешку насильником не изображайте, он мухи не обидит, — чуть подлила масла в огонь Наташа.

— Да, он вежливый такой, здоровается всегда, — поддержала Наташу та, что в халате, и укоризненно глянула на подружку: мол, померещилось.

— Всегда-то всегда, а в тот вечер точно мне не показалось. — Бабушка-следопыт обидчиво поджала губы из-за того, что кто-то засомневался в ее информации. — Он как скотину ее тащил, да еще подзатыльники отвешивал. Вот тебе и вежливый!