Фуа-гра из топора - Дарья Донцова

До середины 90-х основная масса людей считала Ванюшина не очень приветливым, излишне придирчивым, не слишком воспитанным, но кристально честным, талантливым человеком и прекрасным педагогом. Дружить с ректором не хотели, но даже те, кто называл Алика хамом и сволочью, признавали: ради того, чтобы помочь небольшим музеям сохранить экспонаты, Ванюшин готов на все, он фанатик, одержимый человек. И никто даже предположить не мог, что имя ректора будет связано с мощным скандалом, потрясшим институт до основания.

В молодости многие мужчины способны на бесшабашные поступки, а уж если двадцатилетний парень страстно влюблен, то он готов ради своей Джульетты на любое безрассудство.

Второкурсник Алеша Арбузов безответно вздыхал по своей одногруппнице Светлане Кузнецовой. Девушке нравилось, что Алексей, сверкая пятками, несется исполнять любой ее каприз, поэтому она придумывала для него все новые и новые испытания, а потом, хихикая, рассказывала подружкам, как тот лез на второй этаж общежития по водосточной трубе, сжимая в зубах букет.

И Кузнецова, и Арбузов учились на факультете стекла. И как-то раз, когда Альберт Яковлевич отбыл в очередной провинциальный музей, Света сказала Алексею:

– Я готова встретить Новый год на даче твоих предков в тесной компании – только ты и я. Согласен?

Алексей, потерявший от радости дар речи, кивнул.

– Наш праздник состоится, если ты выполнишь мою просьбу, – кокетливо продолжила Светлана.

У Арбузова прорезался голос.

– Все, что ты хочешь!

Кузнецова прищурилась.

– Ты должен сходить к Алику домой и сфотографировать его комнаты. Мне хочется посмотреть, как Ванюшин живет, что у него за посуда, какие книги.

– И как же это сделать? – опешил Алеша.

Света пожала плечами.

– Не знаю. Но таково мое условие. Хочешь, чтобы я приехала в новогоднюю ночь на дачу, где мы останемся вдвоем?

Арбузов снова закивал. Девушка усмехнулась.

– Тогда действуй. Но не вздумай меня обмануть, я сразу пойму, если ты подсунешь фотки какой-то другой жилплощади.

– Свет, а вдруг Алик узнает, что я без спроса вломился к нему? Меня ж отчислят! – заныл Алексей.

– Ладно, – пожала плечами ветреная красавица, – я обращусь к Максу Водонаеву, он ради меня и не на такое согласится. Но тогда ночь с тридцать первого декабря на первое января будет его.

Арбузов скрипнул зубами.

– Ладно, попробую. Алик как раз смылся из Москвы. В среду наведаюсь к нему в дом.

Кузнецова опешила. Она не предполагала, что Леша воспримет ее предложение всерьез, просто хотела в очередной раз поиздеваться над ним и получить возможность говорить ему потом с упреком:

«Не верю твоим словам про любовь. Почему ты не отправился к Алику? Уходи, не желаю иметь дело с трусом».

Но Арбузов согласился, и Светлане стало не по себе. Никто не знает подробностей личной жизни Алика. Вдруг у него дома живут какие-то родственники? Алексея поймают, вызовут полицию… Может, остановить дурачка, сказать, что она пошутила, проверяла крепость его любви, – и отменить мероприятие?

Но уже через пять минут разумные мысли из головы красотки выдул ветер легкомыслия. Светлана побежала рассказать о своей затее лучшей подружке Ирине Павловой. Та пришла в восторг и немедленно поделилась информацией с Олей Куликовой, последняя растрепала новость своему парню Юре Игнатьеву, он сообщил о предстоящей «экскурсии» одногруппникам… В общем, не прошло и суток, как весь институт замер в ожидании ответа на вопрос: проникнет ли Арбузов к Ванюшину. Студенты заключали пари, ставки росли. В неведении о предстоящей акции оставались только педагоги. Арбузов же считал, что о его договоренности с Кузнецовой не знает никто, и готовился к «экспедиции».

В пятницу днем Алексей принес Свете папку со свежеотпечатанными снимками и воскликнул:

– На! У Алика не квартира, а Оружейная палата, повсюду антиквариат и картины.

– Ты это сделал! – взвизгнула Света.

– А ты сомневалась? – гордо парировал Арбузов. – Зря!

– Как ты попал внутрь? – полюбопытствовала Светлана, рассматривая снимки.

Парень приосанился.

– Договорился со своим бывшим одноклассником, на все руки мастером, и тот мне отмычку дал, показал, как ею пользоваться. Я живо научился – и хоп-ля-тра-ля-ля! Оказывается, любой замок открывается на раз-два, если есть хороший инструмент. Я теперь ас в этом деле. Потеряешь ключи, звони, мигом с замком справлюсь.

– Слушай, – пробормотала Света, разглядывая снимки, – тут такие вещи! Страшно представить, сколько они, если подлинные, стоить могут. Глянь на эту картину. Узнаешь?

– Караваджо?[14]– предположил Леша. – По манере похоже, но я у него такого полотна не знаю.

– Помнишь, мы ездили на практику в город Алтуфьев? – продолжала Света. – Реставрировали там витраж в доме восемнадцатого века, в котором располагается местный музей.

– Ага, – кивнул Алеша, – в июле дело было.

– И там была картина, которую еще с двадцатых годов прошлого века в запасниках держали, – продолжила Кузнецова. – Вроде она раньше принадлежала местному помещику, а большевики его прогнали, усадьбу разграбили, коллекцию предметов искусства растащили. Как полотно очутилось на хранении в музее, его директор понятия не имела. Она вообще не знала, что у нее такое есть, пока Алик не приехал и не стал по закоулкам шарить.

– Смутно вспоминаю эту историю, – встрепенулся Алексей.

Светлана резко выпрямилась.

– Мария Антоновна, вот как ту заведующую звали.

– И что? – спросил Арбузов.

Кузнецова сказала:

– Тетка вроде пошла в подвалы, где запасники находятся, отправилась искать Алика. Глядь, а московский гость полотно рассматривает. Мария Антоновна поразилась – она сама ранее не видела этого произведения.

– Эка невидаль, – скривился Алексей, – такое сплошь и рядом происходит. Сотрудников мало, единиц хранения тьма, и далеко не все описаны. Если в запасниках тщательно пошуровать, там иногда такие жемчужины найти можно… И это не только в России. Недавно французы в каком-то своем занюханном городке неизвестного Ван Гога откопали. Бывает.

Светлана ущипнула Алексея и продолжила:

– Директриса тогда предположила, что автор портрета Караваджо, перевернула холст, увидела штамп «коллекция дворянина Изместьева» и укрепилась в своем мнении. Изместьев был тот самый помещик, известный собиратель ценностей.

Алик ей ответил: «Не уверен в подлинности картины. На мой взгляд, это добротная копия. Но и качественная реплика весьма ценная вещь, тем более что оригинал этого произведения не известен. Давайте я отвезу полотно на экспертизу? Исследование сделают бесплатно». Мария Антоновна обрадовалась и передала картину Алику. Ну, напряги память, она же нам сама эту историю рассказывала.