Бес искусства. Невероятная история одного арт-проекта - Андрей Степанов

Кондрат подвел гостя к краю смотровой площадки и принялся объяснять:

– Видишь пандус? Витки перетекают друг в друга, и весь ад кажется единым целым. Но так было раньше, до меня, а я тут навел порядок. Теперь экспозиция делится на три больших отдела по три круга в каждом. И нумерация, кстати, сохранилась, только она, как в современном хит-параде, обратная: верхний круг – девятый, а нижний – первый. Теперь смотри, как все устроено в содержательном плане. Три верхних, самых легких круга, – это исказители репрезентации. Врубаешься?

Беда задумался:

– Ну, в общем, да. Те, кто решил изображать не мир, а…

– …а свое восприятие мира, совершенно верно. В верхнем, девятом круге отдыхает мэтр Моне со своей близорукой братией, ниже – постимпрессионисты, в том числе твой любимый Винсент, а в седьмом отделе начинаются уже серьезные дела – первый авангард, кубисты.

– Значит, и Пикассо там?

– Пикассо содержится по очереди в нескольких отделах. Иначе никак, много натворить успел. С большими художниками всегда такой геморрой: или устраивай им персональный ад, или хоть сам за них сиди в разных кругах. Но ты смотри дальше. Следующие три круга – репрезентирующие нерепрезентабельное. Другими словами – те, кто считал, что надо изображать не поддающееся изображению. Тут тебе и сюрреалисты, и абстракции всех видов. Понял?

– Вроде да.

– Наконец, три нижних круга – нерепрезентирующие. То есть концептуалисты всех мастей: Дюшан, Кляйн, Кошут, да кого там только нет!..

– А Мандзони? – с живым интересом спросил Беда.

– И Мандзони.

Мухин наклонился над пропастью, уже совсем свободной от тумана, и разглядел далеко внизу блестящую ледяную поверхность.

– Эй, погоди, а что на самом дне?

– Ишь ты, опять стихами заговорил. А ну, спроси-ка в рифму, брат, тогда ответ и даст Кондрат! Какая рифма к слову «дне»? Да неужели «Клод Моне»?

– Кончай издеваться! – обиделся Беда.

Однако демон только начал входить во вкус стихотворства. Он принял классическую позу и с чувством продекламировал:

– Зайцу? – прервал его Мухин. – У вас что, сам Йозеф Бойс сидит?

– А как же! Только он не сидит, а лежит. Ну, короче, кого выбираешь?

– Вниз хочу, ясный пень! Да поскорее! Слушай, но мы ведь мимо верхних все равно пройдем?

– Не пройдем, а проедем.

– Как проедем?

– А вот как!

Синькин подошел к скале и, словно набирая пин-код, четыре раза легонько стукнул рукояткой тросточки по надписи, обещавшей надежду. Выступ скалы дрогнул и медленно пополз в сторону. За ним оказался просторный современный лифт с прозрачными стенами и полом.

– Вот, Бедюша, наглядный пример инновационной модернизации в отсутствие воровства. Врата ада 2.0. Панорамный лифт последней модели. Довозит до любого этажа, включая Джудекку. Может замедляться для удобства обзора и делать остановки по требованию. И никаких тебе трехголовых Церберов, склочных Харонов и прочей затратной нечисти. Всех поувольнял. И кто-то еще смеет говорить, что я зря зарплату получаю!

Беда хотел уже шагнуть в лифт, но у него закружилась голова: внизу, под ногами, за тонким прозрачным покрытием, ничего не было.

– Да ты не бойсь, не бойсь, – подтолкнул его тросточкой директор по развитию. – Заходи! Здесь страх не должен подавать совета. Сейчас привыкнешь. Просто вниз первое время не смотри. Еще насмотришься.

Мухин перевел взгляд на панель лифта и увидел табличку в красной рамке:

– А я думал, души ничего не весят… – удивился он.

– Смотря какие души, – отозвался демон, входя за ним следом. – Есть такие, что не только ничего не весят, но и ничего не стоят. Сейчас увидишь.

И он нажал кнопку «J».

Скала неспешно встала на место, и кабина начала опускаться – мягко и бесшумно, как во сне. Смотровая площадка ушла вверх, а внизу показался скалистый пейзаж верхнего, девятого круга. Беда заставил себя взглянуть под ноги и понял, что шахта лифта пронизывает всю адскую конструкцию насквозь, как небоскреб – слои облаков или шампур – куски мяса.

Он огляделся по сторонам и поежился, пораженный внезапной переменой погоды. Вокруг тихо скользившего вниз лифта кружилась самая настоящая метель, постепенно скрывавшая скалы.

– Смотри, смотри! – ткнул тросточкой в стекло Синькин. – Летят!

Беда взглянул туда, куда указывал вожатый, и увидел, как белые хлопья, которые он принял за метель, сложились в крутящийся столб вроде смерча. Столб быстро приближался, и вскоре стало видно, что он состоит из голых бесплотных душ. Впрочем, души были не совсем голые: все они прикрывали срам какими-то картинами – по-видимому, собственного изготовления.

– Кто это? – выдохнул Мухин.

– Подражатели. Тут, видишь ли, есть старинная традиция: держать на границе ада ничтожных. В нашем случае – тех, кто лишь копировал чужие стили.

– А разве это грех?

– Вот и я думаю: никакого криминала, нормальная коммерция. Будь я генеральным, я бы их вообще ликвидировал как класс. Только погоду портят. Но приходится терпеть: учреждение, как я уже говорил, крайне консервативное. Чтим традиции.

Крутящийся столб прошел в нескольких метрах от лифта, и Беда разглядел группу знакомых художников с Арбата, вместе с которыми он в незапамятные времена, еще студентом, заколачивал легкие деньги. В руках у них был весь набор жанров ликвидной живописи: бурное море под Айвазовского, тихое море под Айвазовского, березовая роща под Куинджи, зимняя дорога с русской тройкой и голая девушка, романтично освещенная со спины оплывающей свечой. Мухин вдруг отчетливо вспомнил, как назывались эти жанры на арбатском жаргоне: бурька, морька, рощка, зимка и нежняк.

Мимо стеклянной стены пролетали все новые и новые лица. Смерч закручивался куда-то ввысь, и казалось, что ему не будет конца.

– Неужели их так много? – спросил Беда у проводника.

– А ты как думал? Причем заметь, здесь только халтурщики. А вон ту фиговину видишь?

И он показал на солидное, похожее на зрелый мухомор торнадо, подлетавшее с противоположной стороны.

– А там кто?

– А там Союз художников Российской Федерации в полном составе. Баталисты и маринисты.

– Значит, в этом круге только халтурщики и официоз?

– Почему только? Актуальные тоже имеются. С тех пор как стало модно хулиганить, от подражателей, Борис, отбою нет… Какая рифма к слову «хулиганить»? Что лучше – «цыганить» или «поганить»? Ладно, хватит! Давай-ка быстро решай: делаем трехминутную остановку или нет? Хочешь выйти, поболтать, жалобы послушать?