Эффект Ребиндера - Елена Минкина-Тайчер

Так и получилось, что отправилась в незнакомый дом к незнакомым Гальпериным, лишь бы не потерять эту ниточку тепла и дружбы.

Дом оказался новым и шикарным – двенадцатиэтажная башня. Только недавно начали строить такие – с лифтом и мусоропроводом, с большой кухней и балконом-лоджией во всю стену. Голоса и музыка слышались даже на лестнице, кажется, в назначенной квартире праздновали день рождения.

Помнится, она тогда ужасно расстроилась. Глупо и неловко приходить в незнакомый дом на чужой праздник. И зачем согласилась? Но и сбежать получалось неловко – уже широко распахнулась дверь квартиры, навстречу гостям уже вышла хозяйка, и гости дружно застонали, увидев ее длинное летящее платье, и разноцветные браслеты на тонких запястьях. Дело было даже не в самом платье или браслетах, но в сочетании цвета и фасона, какой-то изысканной простоте рукава, плеча, неглубокого выреза, который удивительно подчеркивал стройную обнаженную шею и короткую стрижку. Хотя ничего удивительного, иного от хозяйки не ожидалось.

Потому что этой хозяйкой была Кира.

Они не виделись все десять лет после окончания школы. До Оли доходили слухи, что Кира закончила иняз и рано вышла замуж, но даже слухи относились к давней прошлой жизни. Если бы хоть немного подготовиться к этой встрече, если бы не собственное одиночество, да еще малогабаритная квартира в панельной пятиэтажке, в пяти автобусных остановках от метро «Текстильщики».

Два года назад, после долгих поисков и споров с соседями, они наконец выменяли отдельную двухкомнатную квартиру в длинном унылом доме без лифта. И вот сейчас необходимость жить вместе с родителями и долговязым братом-первокурсником показалась особенно позорной на фоне просторного Кириного дома, современной мебели и нарядной кухни из красного пластика с металлическим ободком.

На стене висела большая фотография – юная прекрасная Кира-мама в обнимку с темноглазой смеющейся девочкой в матроске. Эта же девочка, только более взрослая и еще более очаровательная, выбежала из другой комнаты навстречу гостям, таща за руку приземистого симпатичного бородача:

– Папа, папа, уже все пришли! Сюрприз! Сейчас будет сюрприз!

– Нюля, не шуми, соседи разбегутся!

– Боже мой, Оля! Оля Попова!..

Кажется, Кира на самом деле обрадовалась.

– Тебя ребята с физфака привели? Вот замечательно! Знакомься, Нюля-капризуля, уже семь лет, представляешь? Вообще-то ее зовут Анной, как и мою бабушку! Ты помнишь бабушку? Представь себе, почти не изменилась – все те же истории, те же страхи! Она так радовалась, когда вы приходили!

Странный вопрос! Как можно было забыть элегантную бабушку-француженку, квартиру-музей, альбомы с фотографиями.

– Француженка? Вы всерьез считали, что она француженка? Вот замечательно!

Да, она всегда умела так непринужденно разговаривать и смеяться. Будто не прошло десяти лет. Просто встретились хорошие школьные подруги.

– Бабушка была обыкновенной еврейской девочкой из Кишинева. Правда, как она уверяет, из очень почтенной семьи, кажется, они торговали шерстью или мехами. – Кира опять рассмеялась и заговорщицки посмотрела на мужа. Видно, они хорошо понимали друг друга. – Но однажды в юности она поехала в Париж к кому-то в гости и там смертельно влюбилась в деда! Он как раз заканчивал диссертацию в Сорбонне и, говорят, был очень хорош собой. А потом началась Первая мировая, потом революция, так они и остались в Париже, родили двух дочек, купили квартирку с окнами на бульвар Гобеленов. Ах, все было так прекрасно! Но в 35-м году мой романтик дед решил вернуться в Россию. Зачем?

– Кто сказал – зачем?! – Кирин муж ласково сощурился. Вблизи стало видно, что он совсем немолод, седые виски, морщинки у глаз, лет сорок, не меньше. – Что значит зачем?! Как бы я тебя разыскал в Париже, спрашивается! Молиться нужно на такого деда!

– Нет, тут невозможно шутить! – Кира вдруг разволновалась. – Еще счастье, что он умер в экспедиции, иначе бы просто арестовали, как арестовали тетю Киру!

Да, конечно, большая красивая фотография, девочки в белых шарфах, Кира и Лера.

– Ты и фотографию помнишь? Боже мой, их любимое фото. Маме там двенадцать лет, а Кире семнадцать. Через три года они вернулись в Россию, а еще через год или два Киру арестовали. На этой почве бабушка даже свихнулась немного, до сих пор ей мерещатся грехи и семейные проклятия! Ой, у меня сейчас утка сгорит!..

Оля стояла одна в прихожей, а вокруг разговаривали и смеялись незнакомые люди. Захотелось сейчас же уйти, спрятаться за шкаф, раствориться, пока они хохотали и доставали подарки из большой коробки, но это было абсолютно глупо и невозможно.

И еще юбка. Да, была в разгаре мода на мини юбки. Все вырядились – молодые и старые, худые и толстые, стройные и вовсе нескладные с пухлыми некрасивыми коленками. Все, но не Кира! На фоне ее струящегося длинного платья Олина короткая юбка, безумно дорогая замшевая юбка, купленная у аспирантки из Болгарии, казалась такой же жалкой и ничтожной, как и вся Олина жизнь.

– Не огорчайтесь! Сначала всегда неуютно в незнакомой компании. Но здесь – проверенные люди, можно не обороняться.

Когда он подошел? Сразу, в прихожей, или после ужина? Ольга заметила только, что очень высокий и ушастый. В уютном свитере домашней вязки. Таких свитеров у одиноких мужиков не бывает, их вяжут любящие и терпеливые руки.

Уже разливали хванчкару и киндзмараули (и где достают?!), Кира обходила гостей с тарелкой красивых маленьких бутербродов.

– Евтушенко? – спорил с кем-то бородатый Гальперин. – Извини, простоват! Пастернак, Вознесенский – это да, поэзия другого порядка.

– Ахмадулина, – возражала Кира, – и не говорите мне ничего, только Ахмадулина!

Опять повторялась знакомая история, модные имена… Малевича еще забыли с идиотским черным квадратом!

– А мне Евтушенко нравится, – вздохнул ушастый в свитере, настраивая гитару. – Каюсь, очень даже нравится. Новосибирск, глушь, что с нас возьмешь!

Руки казались грубоватыми и неловкими. И откуда он научился так хорошо играть?

О, как мне заставить

все это представить

тебя, недоверу?..

Это были ее любимые стихи! Самые-самые любимые…

Любимая, спи…

Во сне улыбайся (все слезы отставить!),

цветы собирай и гадай, где поставить…

– Почему ты тогда выбрал Евтушенко?

– Нарочно! Догадался, как тебе неуютно среди сплошных умников.

– Врун! Перестань подлизываться. Удивительно, что ты вообще меня заметил.

– Заметил?! Да, я весь вечер пялился! Такие красивые ноги не каждый день увидишь! Какой-то гений придумал эти ваши мини-юбки.

– Болтун бессовестный!

– Уже нельзя и правду сказать! Но если честно, я больше смотрел на лицо. Лицо обиженной девочки. Маленькой обиженной девочки, которой не досталось праздничного пирога.