Варшавские тайны - Николай Свечин

— А он ветреный был человек?

— У-у! В голове не ветер, а ураган гулял! Никогда не знаешь, что он выкинет через час. Его ведь из полка за что выбро сили? Он ксендза оскорбил!

— Каким образом?

— Подробностей Сашка не рассказывал. Знаю только, что по пьяному делу. Кременчугский полк стоит в Варшавской губернии побатальонно в разных местах. Ну, наш намулындился и поперся в костел. Зачем? Видать, скандалу хотелось. И вышел у него славный скандал! Говорили даже, что он ударил ксендза. С дурака станется! Да… Уж на что в нашей армии поляков не любят и даже иной раз приветствуют злые шутки, но тут командование смутилось. Все же священнослужитель… И указало Сашке на дверь.

— Как же обер-полицмейстер Толстой взял на службу такого офицера? С его-то мировоззрением.

Бурундуков нахмурился.

— Видать, кому-то на самом верху Сашкина проделка понравилась. И они добились того, что генерал-адъютант Гурко подписал отношение к президенту Варшавы. Толстому пришлось взять скандалиста. С испытательным сроком. И когда тот срока не выдержал и сбежал, все вздохнули с облегчением.

— Понятно. — Лыков отодвинул чашку и встал. — Хороший у вас чай. Буду заходить!

— Уже все? — встревожился пристав.

— Дел у вас много, пора нам и честь знать.

— Но… я должен вам чем-нибудь помочь. За Валерьяна.

— Дайте нам сейчас толкового человека, чтобы провел на бывшую квартиру Яшина.

— Ага. А еще что?

— Я подумаю и составлю план дознания.

Бурундуков молча смотрел на коллежского асессора, потом решился спросить:

— Вы рассчитываете?..

— Да. Я собираюсь доказать, что имело место преступление. Сейчас, правда, будет перерыв. Надо съездить в Германию. Но после праздников я вернусь и обсудим. Нам с Егором понадобится ваша помощь, и не только чайным довольствием.

На этом они расстались. Городовой первого разряда, степенный и услужливый, отвел сыщиков на Крахмальную улицу. Там пропавший подпоручик снимал квартиру у хозяина бельевого магазина. Две крохотные комнатки окнами во двор. Алексей обыскал их с большим тщанием, но ничего не обнаружил. Иванов внимательно наблюдал за действиями шефа — учился. Когда процедура закончилась ничем, он был разочарован.

— Ты ждал фокуса? — усмехнулся Лыков. — Ап! — и мертвец, замурованный в стенку.

— Да я… ну…

Городовой за спиной Иванова деликатно прикрыл усы ладонью.

— Могли же они не заметить какую-нибудь улику!

— Нарбутт не мог. Но вот фокус, если хочешь, я тебе действительно покажу.

— Какой? — взвился Егор. Ну, точно ребенок…

— Есть старый сыщицкий прием, мы сейчас его проделаем. Служивый! Принеси-ка нам воды, полную кружку.

Городовой побежал к хозяйке и скоро вернулся с кувшином.

— Посмотрим…

Лыков в обеих комнатках полил тонкой струйкой старые дощатые полы. Потом присел на корточки и принялся наблюдать. Очень быстро вода ушла сквозь щели. В спальне она стекла к левой стене — там, видно, был уклон, а в гостиной сошлась к середине.

— А теперь неси молоток и гвоздодер.

Дядька снова ринулся к хозяевам, звеня медалями. Через три минуты он притащил киянку и стамеску.

— Вот, ваше высокоблагородие! Что есть. Поляки — беспечный народ… А то могу в участок сбегать!

— Обойдемся этим.

Лыков ловко поддел две доски у стены в спальне. Городовой вырвал их из пола и поставил в угол. На треск прибежал домовладелец. Увидев, как ломают пол, он схватился за голову. Так-так… горячо… Но в дыре ничего интересного не обнаружилось, только сор и мышиный помет. Егор чуть не заплакал с досады. Но городовой уже тащил инструмент в другую комнату; в глазах его горел азарт вандала.

— Разрешите мне, ваше высокоблагородие!

— Валяй. Вот эти две половицы.

Противно взвизгнули выдираемые гвозди, грохнули брошенные на пол доски. Все трое сошлись на середине комнаты. В прогале виднелось вытянутое от окна к двери большое пятно бурого цвета.

Лыков сел, колупнул ногтем и растер в пальцах.

— Кровь!

Не теряя времени, сыщик обыскал остальные помещения и в подвале обнаружил офицерский сундук.[43]Фамилия владельца под крышкой оказалась соскобленной. Хозяин дома затруднился ответить, откуда у него эта вещь, и держался нервно. Лыков отвез его на квартиру к следователю. Черенков выписал ордер, и поляк угодил на Дзельную. На первом допросе он повторил известную историю о пропаже своего жильца. Кровь под половицами куриная — как-то раз пан резал в комнате птицу. Сундук не помнит чей — куплен давным-давно на барахолке. Владелец бельевого магазина кого-то боялся. Настолько сильно, что даже готов был сидеть в тюрьме, лишь бы не называть имен…

Уже по пути на вокзал Алексей заглянул в Повонзковский участок. Бурундуков знал об аресте домовладельца.

— Хозяин молчит?

— Да. Говорит, курицу резал, оттуда и кровь под полом.

— Но вы ему не верите?

— Нет. Вот съезжу в Германию на полтора дня, а когда вернусь, начну говорить с паном всерьез. Что-то он скрывает… Но я к вам по другому делу. Мы с Егором нашли в доме у Новца мыльницу с нацарапанными на ней буквами «Яш».

— Да вы что? Сашкина мыльница?

— Похоже, что нет. Новец утверждает, что ее забыл князь Яшвиль, жилец. Не припоминаете князя?

— Отставной лейб-гвардии поручик? Был такой.

— Он действительно снимал квартиру на Бураковской? В домовой книге отметка об этом есть, но я хочу сделать встречную проверку. У вас ведь тоже ставится полицейская явка?

— Так точно. Помощник пристава делает метку в домовой книге и заносит соответствующую запись в участковый журнал. Оба раза, при въезде и выезде жильца.

— Поручите, пожалуйста, проверить, когда именно князь Яшвиль селился на Бураковской.

Алексей прибыл в Бад Вильдунген в четыре часа пополудни. Снял номер в той же гостинице «Фридрихштайн» и заторопился к Благово.

Отец-командир порадовал цветом лица и настроением. Он уже сидел в кресле, рядом стояли костыли. Раненый читал какой-то юмористический германский журнальчик и при этом морщился со знакомой Лыкову брезгливостью. Так всегда бывало, когда Благово обнаруживал глупость или пошлость. На тумбочке теснились заварной чайник, стакан в бисерном подстаканнике и жестянка «хокусина». Увидав гостя, действительный статский советник отбросил журнал и пробурчал: