Школа обмана - Борис Пугачев

— В целом я не возражаю. Все это не так уж сложно проделать. Я хотел бы разобраться в способе определения судьбы пакета с образцами. Что это за детектор, что мы должны доставить из Москвы и почему в Лондон это может лететь без проблем для случайного пассажира?

— В детектор входит источник альфа-излучения. Из-за малой длины пробега альфа-частиц он не опасен для здоровья человека, если, конечно, его не глотать. Однако доставлять его в Танзанию желательно, как я уже сказал, неофициально. Законным путем ввозить источники ионизирующих излучений чрезвычайно трудно либо даже невозможно. Хранение его в контейнере с толщиной стенки несколько миллиметров обеспечивает почти полное поглощение альфа-частиц и гарантирует отсутствие вредных последствий. Поэтому пакет после установки в него детектора тоже будет совершенно безопасным для здоровья людей. Определить наличие в нем источника альфа-частиц практически невозможно. Для этого потребуется специальная аппаратура, имеющаяся в распоряжении некоторых научно-исследовательских центров и, конечно, недоступная для людей, в руках которых может оказаться пакет. Кстати, именно эти обстоятельства являются почти стопроцентной гарантией безопасности перевозки пакета в Лондон. Физическая сущность не имеет принципиального значения. Скажу лишь, что любое открытие упаковки будет зафиксировано, в том числе и по времени, прошедшему с момента установки детектора. Это достигается подсчетом треков на пленке, входящей в его состав. Открытие пакета повлечет отделение пленки от источника альфа-частиц. Случайное повторение геометрии после повторного запечатывания конверта практически невозможно. Более того, если нам повезет, то мы получим и другую информацию о вскрывшем пакет. Обработка пленки потребует некоторых усилий и главное — времени. Поэтому для его экономии я установлю в пакет светочувствительный слой, который сразу покажет, было ли вскрытие. Таким образом, получив пакет, прошедший через руки всех интересующих нас людей, мы определим, был ли он вскрыт, и если да, то, сделав обработку пленки, узнаем, через какое время после упаковки детектора. Погрешность составит не более тридцати — сорока минут. Для выявления злоумышленника останется только выяснить, у кого в этот момент находился пакет. Это должны будете сообщить вы, мистер Мбаго.

— Это не так просто, как вам кажется… Вдруг пакет попадет в совсем посторонние руки и мы обвиним невиновного? Я же не смогу контролировать его все двадцать четыре часа в сутки. Вдруг злоумышленник воспользуется доверчивостью или завладеет на время пакетом каким-то другим способом? Кстати, а вдруг пакет просто заменят?

— Все возможно, но мы как минимум узнаем главное: есть ли злоумышленник и с кем он в контакте. Дальше будет проще.

— Хорошо… Вы меня убедили. А что вы ожидаете от опросов сотрудников?

— Целей много. Какая из них будет реализована — неизвестно. Злоумышленник, поняв, что наносит ущерб не нам, а крупной страховой компании, может по ряду причин отказаться от дальнейших замыслов по уничтожению нашего имущества. Кроме того, он, вероятно, испугается грядущего расследования со стороны страхового общества. Нам это, естественно, выгодно. Это профилактические действия. Важнее момент с пропиткой. Если часть продукции похищена, то эта информация заставит злодея перепаковать кардамон. Ему понадобятся мешки, много мешков, очень много мешков. Вы должны предупредить известных нам продавцов мешков или как-то иначе узнать, кто в ближайшее время в Танге приобретет большую их партию.

— А если они умнее и станут покупать малыми партиями или где-то далеко от Танги? А вдруг у них есть свои мешки?

— Все может быть. Но вряд ли. Это очень сложно, а главное — дорого. Итак, они попадают на переупаковку. Время, деньги… Они будут оптимизировать процесс. Свои мешки в таком количестве есть только у крупных фирм. Возможно, что наши злодеи продадут краденое кому-то из них. Либо они вообще работают по их заданию. Это еще один вопрос, который вам стоит проработать. Надо узнать, сколько кардамона такие фирмы могли закупить. Мы же почти монополисты. Да и фирм этих очень мало. Я знаю только «РАСИ». Может, существуют еще одна-две фирмы, но не больше.

— Попробуем выяснить… Это разумно.

— Будем считать, что обо всем договорились. Надеюсь, всем ясно, что разговор совершенно секретен? Мне надо откуда-то позвонить в Москву без свидетелей.

— Давайте поедим, и я вам обеспечу такую возможность.

Брат обидится, если мы не позволим ему проявить гостеприимство.

— Конечно, конечно! Извините, мистер Мбаго, последнее. У меня просьба: возьмите с собой в Дар-эс-Салам Бориса. Я хотел бы, чтобы он отдохнул и заодно пообщался с мистером Луспой. Это стабилизирует обстановку.

— Конечно. Место в машине есть. Мистер Луспа завтра утром будет в Даре. Пусть едет. Я устрою его в отель. Как я понимаю, он не посвящен в ваш план?

— Не посвящен. Он будет знать только о подготовке повторных анализов в Лондоне и Москве. Но я хочу заметить — это не из-за того, что я ему не доверяю. Просто боюсь утечки информации. Кроме того, за его поведением возможные враги наблюдают особенно пристально, и лучше, если оно будет естественным. Рифат, и вы забудьте все свои подозрения. Вас прошу, если зайдет разговор, продвигайте версию несчастного случая, а о сертификации вообще молчите. Не обсуждайте это даже с нашими сотрудниками.

— Родион Иванович, могли бы мне это не говорить. Я все понял. Можете на меня полностью положиться.

Лучше поздно, чем никогда.

Народная мудрость

«Дорогие друзья!

Посылаю это письмо с оказией. Примите моего посланца с максимальным гостеприимством. Это опытный геолог-старатель, работающий в районе реки Умба много лет.

Пишу, сидя в изумительно красивом месте, около водопада, глядя на который (о, грех!) думаю об использовании его для выработки электроэнергии при будущих горных работах. Мы застолбили рядом с этим водопадом участок площадью в 7,8 га. Участок, на счастье, не вскрыт горными выработками, но, по нашему мнению, очень перспективен на турмалин и, возможно, на сапфиры. Шурфование дало неожиданный результат — мы нашли несколько вполне пригодных для ювелирных работ кристаллов темно-зеленого турмалина. Жаль, вы их не видите. Рано говорить, но надеюсь, что здесь можно ожидать 6–8 карат на кубометр. Помните наши расчеты? Если нет, то напомню: даже при трех каратах на кубометр уровень рентабельности составит не менее тридцати тысяч долларов в месяц, а запаса турмалина хватит на несколько десятков лет. Шурфы пробиваем в великолепных элювиальных красноцветных фунтах. Все хрестоматийно. Многому учимся у местных старателей. Отдельные участки буквально издырявлены примитивными шахтами, уходящими на глубины 15 и более метров…»

Чтение прервал звук открываемой двери. Вошел Боря. Родик отметил, что от прошлой растерянности не осталось и следа.

— Всем большой привет! Чем заняты?