Через тернии в звезды, или Шапка Live - Олег Рой

– О боже! Так вы живете в париловке?! Чем же вы там дышите?

– Баня – это прекрасно проветриваемое строение.

– Баня! – воскликнул Толстяк и поднял вверх указательный палец. – Вот чего нам не хватает в экскурсионной программе! В России прекрасно топят баню! Где мой веник?

– Баня не достроена, мыться в ней нельзя! – Владимир постарался вразумить Толстяка, но тот продолжал орать:

– Ребята, пошли все в баню! И девок деревенских возьмем! И эту, твою Красную Шапочку прихватим!

Схватив со стола рюмку с самогонкой, Красная Шапочка пульнула ее в лысую голову иностранца – послышался звон разбитого стекла, но Толстяк как ни в чем не бывало продолжал бить себя в грудь и теснил Волка, а когда тот не выпустил его из дома, то ударил Серова-Залесского.

Волк наконец собрал всю силу в кулак и повалил своего толстого обидчика на пол. Завязалась драка. Американцы, вместо того чтобы кинуться разнимать дерущихся, достали из карманов телефоны и снова принялись снимать все это, периодически выкрикивая: «Левой! Правой! Молодец Волк! Мочи его! Толстяк, покажи, на что ты способен! Ну-ка, вмажь ему как следует!»

Избежать несчастного случая удалось только благодаря Наталье Сергеевне: она набрала в колодце ведро холодной воды и вылила ее на зачинщиков международного скандала. Оба тут же отрезвели и разошлись по сторонам.

– На сегодня довольно! Всем спать! – Хозяйка указала рукой на дверь. Гости переглянулись, но возражать не стали. Вереницей вышли во двор.

– Сегодня пятница, 13-е число, – снова громко, на всю деревню, объяснила Наталья Сергеевна. Голос ее гулко звучал на пустой улице и был слышен, как это обычно бывает в глухих селах, где с девяти вечера все население сидит по домам и смотрит телевизор, а большинство так вообще спят. Зная, что никто не сможет опровергнуть ее слов, Наталья Сергеевна продолжала свой экспромт.

– В этот день все жители деревни спят на стогах сена, под открытым небом, поскольку предание гласит, что именно в эту ночь открываются врата в запредельные миры и люди видят вещие сны.

– Наташенька, – раздался голос Валентины из-за забора соседнего дома, – я могу взять на ночь постояльца какого-нибудь.

Держащийся на ногах только благодаря поддержке жены Толстяк было мыкнулся к забору, но тут же получил от супруги под дых. Молодожены давно сбежали к самому дальнему стогу сена, остро пахнущему свежескошенной травой; Ботаник, мало владеющий русским языком, ни по возрасту, ни по интересам не подходил Валентине ни в каком качестве. А Джека Наталья оставила себе.

– Бери Джильду, – щедро разрешила Наталья Сергеевна. – Она хорошая. Можешь заговорить ее насмерть, она все равно все время молчит.

Поняв, о чем идет речь, сорокалетняя Джильда с удовольствием отправилась в гости к разговорчивой шестидесятилетней Валентине.

Сонная и уставшая Красная Шапочка побрела в свою комнату. Волк уже давно выскочил через окно, чтобы его не видел никто из гостей. От расстройства Владимир подошел к дровяному сараю и стал рубить сучковатые полена.

– Чего ты в темноте стараешься? – окликнула его соседка Валентина. – Пораниться можно.

– Я вижу в темноте, – огрызнулся Волк. – Я, когда нервничаю, всегда делаю какую-нибудь работу. Не водку же пить.

– А, тогда ладно, руби дрова. Если закончатся, заходи на мой двор. Я тетка одинокая, мне дрова мужики рубят, за водку.

– Слава Богу! Разошлись… – Наталья Сергеевна собрала со стола грязную посуду, стряхнула крошки и пошла к себе в комнату.

Пристроившись на диване напротив тихо включенного телевизора, где работал только Первый канал, она достала из ящичка сморщенную сигаретку, чиркнула спичкой раз-два-три, пока та не задымилась. Затем села на табуретку, закурила и стала смотреть на тикающие часы.

– Вы не пробовали писать сказки? – раздался голос проснувшегося Джека.

Хозяйка от испуга даже подпрыгнула.

– Ой, простите, думала, что вы отсыпаетесь, приходите в себя… – Она затушила сигарету.

– Уже пришел. Благодарю. Не люблю сигаретный дым. Он щекочет ноздри.

Услышав эту фразу, Наталья привстала и задрожала от волнения. Медленным шагом, словно боясь кого-то спугнуть, она приблизились к Джеку.

– Не может этого быть… Эти же слова точно таким же тоном говорил… Не верю…

– Я и сам не верил, пока не завел часы.

Неизвестно, сколько времени прошло, пока они просто, не шевелясь, смотрели друг другу в глаза. Казалось, кинопленка жизни отматывалась назад, переходила от черно-белых кадров к цветным. Хотелось очень многое поведать друг другу, но язык словно окаменел, только глаза, наполненные слезами, передавали все те эмоции, которые обжигали душу.

О том, как простой деревенский парень – солдат Вася – стал американским гражданином Джеком, Наталье утром рассказала его приемная дочь Джильда. Во время службы в армии, а он уже тогда служил в Иностранном легионе, Василий получил огнестрельное ранение, был контужен, потерял память и, когда попал в госпиталь, ничего о себе не мог сказать. Отец Джильды работал врачом и проникся сочувствием к больному. В то время она сама была маленькой девчушкой, которой только что исполнилось шесть лет. Девочка подбегала к кровати раненого и рассказывала ему сказки. Он слушал, улыбался и день ото дня шел на поправку.

Когда Василий встал на ноги, но не знал, по какой дороге ему следует идти, поскольку не помнил своего прошлого, отец Джильды предложил ему пожить у них. Доктор воспринимал раненого как сына и всячески хотел ему помочь. Шло время, но Василию по-прежнему было сложно сконцентрировать на чем-либо внимание и запомнить, как делается та или иная работа. Единственное, что у него хорошо получалось, – это заниматься развитием талантов девочки. Он мог часами рисовать с ребенком картинки, читать вслух сказки, сочинять истории, лепить из пластилина…

Однажды доктора пригласили работать в частную американскую клинику, и он, не раздумывая, принял приглашение. В длительную командировку Вася отправился вместе со всей семьей. В Америке они арендовали дом и зажили счастливо. Отец Джильды проводил операции и был признан одним из лучших специалистов. А Джек нашел себя – он стал садовником. И не просто садовником, а самым лучшим знатоком растений. Причем это единственное занятие, которое можно было делать без памяти, просто вкладывая в дело душу. Все посаженные им растения благоухали и радовали глаз. «Наверное, я был в кого-то сильно влюблен…» – так он отвечал на все комплименты и смотрел куда-то вдаль…

– Катарсис, – проговорила Шапочка, дослушав историю любви.

Иностранцы, которые пришли на завтрак к окончанию рассказа, опять восприняли историю как очередную экскурсионную задумку. Им было невдомек, что это самая настоящая экскурсия в прошлое возлюбленных, которые встретились после полувекового расставания.

Не слышал этот душещипательный монолог только Волк, который крепко спал в «Бане». Оля поспешила к нему, чтобы рассказать все то, что услышала, и хоть как-то поторопить его с признанием в любви, чтобы судьба не отбросила их в разные стороны на полвека…