Эффект недостигнутой цели - Татьяна Коган

– Больному нужен покой!

– Да какой покой? Я ж все равно днем не засну, – слабо запротестовал Гарик.

– Тебе нужна бабушка, – загадочно подмигнул Меджик.

– Чего?

– Бабушка Майка Тайсона укладывала внука спать со второго удара.

Все, кроме медсестры, улыбнулись.

Выйдя на улицу из здания больницы, Саша на мгновение ослепла: таким ярким был день. Она поморгала, привыкая к свету, а затем задрала голову вверх, в пронзительно голубое небо. Мелкие перистые облака расползались по воздушному океану, расходясь в стороны пенистыми волнами. Солнце казалось и не солнцем вовсе, а горячим гейзером, извергающем в небеса потоки желтых лучей. Иллюзия была такой сильной, что Саше отчаянно захотелось оттолкнуться от земли и нырнуть в это удивительное, манящее небо.

– Согласен, красиво, – послышалось за спиной.

Саша оглянулась. Патрик стоял, сунув руки в карманы брюк. Под ярким солнцем его глаза блестели прозрачными драгоценными камнями.

– Ты никуда не спешишь? – спросила Саша.

– Взял сегодня отгул, – объяснил он. – Надо переварить происшедшее.

Они помолчали.

– Гарик поправится? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Саша.

– Разумеется. – Патрик сделал паузу. – Тебе не очень нравится новенький?

Саша ответила не сразу.

– Не нравится.

– Почему?

– Почему? – переспросила она, пронзив его взглядом.

– Да. Почему? – Патрик улыбнулся. – Довольно простой вопрос.

Молодая женщина катила коляску с ребенком прямо на них. Они посторонились, освобождая ведущую к центральному входу дорожку.

Саше хотелось сказать, что у нее имеется масса причин не любить чужака, более того, она убеждена, что и Патрик тоже не питает к нему симпатий. Но она лишь пожала плечами, предпочтя промолчать.

– Прошу прощения, молодые люди, – пробасил чей-то голос. – Не найдется ли у вас сотенной, чтобы я купил себе раствор бриллиантовой зелени?

Бомж Елка, в грязной куртке на два размера больше, взирал на них с добросердечной кротостью.

– Порезал палец, опасаюсь заразы…

– Извините, нет с собой денег, – честно сказала Саша и, наклонившись к Патрику, прошептала: – У меня такое чувство, что он меня преследует.

– Разве же можно, чтоб все это длилось?

Это какая-то несправедливость…

Где и когда это сделалось модным:

Живым – равнодушье, внимание – мертвым? –

куда-то в пространство продекламировал Елка и огорченно попятился назад.

Патрик остановил его:

– Погоди. У меня только карточка. Но можно добраться до банкомата, я сниму наличку.

– Премного благодарен, – просиял бомж и приподнял затертую шапку с грацией, коей позавидовали бы английские аристократы.

Патрик по-разбойничьи подмигнул Саше, давая понять, что берет проблему на себя, а прекрасная дама пусть спасается бегством.

Саша так и поступила. Ей хватало своих проблем, чтобы вникать в невзгоды бомжей.

* * *

Асадчий стоял у стенда с шевронами и перекатывался с пятки на носок, пытаясь скрыть радостное возбуждение. Тот факт, что трое преступников напали на спортзал и едва не перестреляли пару десятков человек, был сам по себе ужасен. Однако все закончилось благополучно, и именно на этом предпочитал концентрироваться глава районной полиции. Он повернулся к другу, сидевшему со скорбным выражением на лице.

– Да не грузись ты так, Иваныч. Никто не умер, банда задержана в полном составе. Что за похоронный вид?

– Мой просчет, Матвей, – откликнулся тот, не меняя позы и продолжая буравить взглядом паркет под ногами. – Я где-то допустил ошибку, и нас смогли вычислить. Если бы не счастливая случайность, ребята были бы мертвы!

– Однако ж все живы. – Асадчий передвинулся к стенду с ножами и залюбовался серебристыми бликами на лезвии тонкого, изящного клинка. Его рукоять ложится в руку так, будто является ее продолжением. Подполковник еле поборол желание снять клинок со стены и сделать несколько быстрых атакующий движений.

– Может, я старею? – задумчиво пробормотал Сомов. – Раньше я никогда бы не допустил подобного ляпа…

– Стареешь? – Асадчий оторвался от созерцания коллекции холодного оружия и посмотрел на друга. – Я до сих пор не знаю никого, кого бы ты не смог завалить с одного удара.

– Мозг стареет быстрее тела.

– Иваныч, что-то я тебя не узнаю! – Асадчий подошел к столу, ребром ладони отодвинул в сторону бумаги и сел. – Благодаря тебе мои ребята закрыли вооруженную преступную группировку, этих расплодившихся гнид, которые расползлись по городу и мешали жить нормальным людям. Твоя команда сработала чисто, за что вам низкий поклон. Но риск присутствует всегда, и ты об этом знаешь, и парни твои знают. Кончай хандрить и лучше скажи, чего ты решил насчет Бажина. Мне его поприжать? Привлечь, может, за что-нибудь? Так я это легко организую.

– Бажина не трогай. – Сомов выпятил подбородок. – С ним я сам разберусь.

– Узнаю брата Колю! – обрадовался Асадчий, встал со стола, обогнул его, выдвинул ящик и достал початую бутылку дорогого коньяка. – Отметим удачное завершение операции?

– Не сегодня, – Сомов резко поднялся; деревянные ножки стула со скрипом проехались по полу. Он поспешно попрощался и вышел из кабинета.

Весь путь до школы скрипел зубами, стыдясь за свою минутную слабость перед товарищем. Повел себя как размазня, «виноват», мол, «старею»… Фу, противно! Да, последние недели выдались напряженными, но это не оправдание. Раскисать нельзя ни при каких обстоятельствах, не это ли он внушал своим ученикам?

Много лет назад, когда идея о создании специфической команды окончательно оформилась, он отлично понимал, во что ввязывается. Это было опасно со всех сторон. Нужно правильно подбирать участников, не только готовых на решительные поступки, но и способных держать язык за зубами. Нужно учитывать риски и не скрывать их от команды. Не питать иллюзий о том, что все и всегда будет идти удачно. Не оставлять следов. Не колебаться. Не испытывать сочувствия. И не винить себя за возможные промахи.

После нападения минуло трое суток, а он все еще под впечатлением, как тургеневская барышня. Сомов мотнул головой, будто пытался отбросить назойливые, бередящие души мысли. Как бы там ни было, его команда – это то, благодаря чему его жизнь наполнена смыслом. Уже несколько лет ему есть ради чего вставать по утрам, а ведь когда-то это казалось нереальным. После возвращения из Москвы окружающий мир не просто виделся в черном цвете – он словно не существовал. Сомов сумел прорваться сквозь депрессию и нежелание жить и приобрел новые идеалы, поставил новые цели. Он получил шанс начать с чистого листа, и за этот шанс приходится платить беспокойством за судьбы доверившихся ему пацанов…