Корона Весны - Анна Бахтиярова

Мари отвернулась, почувствовав головокружение. Неужели, Зимние танцы всю жизнь будут вызывать ассоциации с хороводом Летнего Солнцестояния и раненой Королевой Хладой на полу? Пытаясь восстановить пошатнувшееся душевное равновесие, стихийница обвела усталым взглядом зрителей. Первые ряды, где восседали сиятельные гости, не вызывали особенного интереса. Но, стоя сбоку от сцены, рассматривать их лица было удобнее всего.

Слухи оказались правдивыми. Короли почтили присутствием праздник. Не скрывая лиц, как Веста в прошлом году. Вальяжно расположившийся в кресле Агуст Кьятта традиционно нашептывал что-то на ушко жене. Росанна, правда, не спешила смеяться, сидела ровно, напоминая натянутую струну скрипки, способную горько заплакать от легкого прикосновения. Злату с супругой пока не хватало опыта демонстрации Королевской снисходительности. Тонкие губы новоявленного Повелителя Осени то и дело поджимались, а глаза внимательно следили за соседями. Элла источала показательное благодушие в одиночестве. Вероятно, сажать рядом Фина в присутствии других Королей Монтрэ посчитала дурным тоном. Зато Инэй явился с невестой — Кирой Нордой, привычно спрятавшей эмоции под маской холодного безразличия. Сам Повелитель Зимы еще больше помрачнел с последней встречи. В благородной осанке чувствовалось напряжение. Не удивительно, ведь через ряд — между Артой и Буреттой сидела "тайная" половина Его Величества и вгоняла всех в краску. Роксэль облачилась в кричащее платье сочного вишневого цвета с глубоким вырезом. Насмешливые серые глаза игриво стреляли по сторонам опасными искрами. Даже пожилые главный советник и глава Академии нет-нет, да поглядывали на довольную собой Норлок. Что уж говорить о мужчинах помоложе — большинство то и дело скашивало глаза на изгибы стройной фигуры, мечтая о внимании первой местной красавицы.

Единственной, кто мог составить конкуренцию Роксэль, была соседка Майи, при виде которой Мари испытала жгучее желание навсегда переехать к людям. Красота Принцессы Весны не уступала яркостью Норлок, но была не вызывающей и всепоглощающей, а гармоничной и умиротворяющей. А строгое платье цвета лесного ореха добавляло облику Весты истинного Королевского величия. Мари вновь принялась размышлять о реакции Принцессы на известие об их родстве и слушала приветственные речи главных действующих лиц — Буретты, Ловерты и Арты в пол уха.

Очнулась, когда ведущий церемонии Айри Сурама пригласил на сцену наблюдателей. Пришлось подниматься по скрипучей лестнице на негнущихся ногах. Стало чуть легче, когда в глазах Тиссы и Ноя отразился тот же страх, что стихийница испытывала сама. Впрочем, облегчение быстро растворилось. Первой выступить с наставительной речью предложили Принцессе Зарине. А уж она-то по определению не могла опростоволоситься, тем самым поднимая планку для последующих ораторов до заоблачных высот.

Речь Её Высочества была напичкана высокопарными фразами, что не мешало словам литься медовой рекой. Девушка умело делала паузы, расставляя нужные акценты. Ной, слушая монолог Принцессы, совсем скис. Тисса спрятала руки за спиной, чтобы никто не увидел, как дрожат пальцы. А настроение Мари больно закусила губу, едва глаза выхватили в толпе еще одного зрителя, зачарованно слушавшего Её Высочество. Трент Вилкоэ почтительно замер неподалеку от своих Величеств и не сводил волшебных васильковых глаз с Принцессы. Оставалось надеяться, что повышенное внимание стало следствием статуса девушки, а не чего-то большего.

Следующим свои "пять минут позора" получил Ной. В буквальном смысле. Нет, он, конечно, и в Академии никогда не блистал у доски, но сегодня косноязычность сына Лета побила все предыдущие рекорды. Он мямлил и заикался, забывал слова, использовал неверные окончания. В общем, вызвал у Королевы Росанны мстительную улыбку, а у Корделии Ловерты приступ "драконьего жара" (так ученики называли состоянии зу, когда она начинала шумно вдыхать и выдыхать воздух орлиным носом).

У Тиссы с выступлением получилось чуточку лучше. По крайней мере, дочь Весны довольно-таки бойко протараторила заученный текст. Пусть и без выражения. Только светло-зеленые глаза испуганно бегали поверх сиятельных голов, чтобы невзначай не встретиться с Эллиными. Ловерта, разумеется, и тут осталась недовольна. К выходу следующей жертвы, лицо заместительницы директора стало бордовым и убийственно грозным.

Как же трепыхалось несчастное сердце, когда ноги обреченно вынесли Мари на середину сцены. Требовало незамедлительного бегства. Прочь от заинтересованных глаз, ухмылок и недобрых пожеланий на лицах. И почему Инэй смотрит столь сурово? Зачем Ловерта стучит веером по ладони, как Северина дурацкой хлесткой палочкой? Еще и Веста впилась испытывающим взглядом.

С чего же начинался старательно вызубренный текст? Как звучало продуманное до мелочей приветствие? Стоило оказаться здесь, как все нужные слова стерлись из памяти! Как на грех вспомнилось выпускное испытание. Неудачная попытка создать Весенний дождь и буран, подгоняющий раскрасневшихся экзаменаторов. А, впрочем, почему на грех? Может, как раз к случаю?

— Я три дня репетировала выступление, — объявила стихийница, когда зрители принялись шушукаться. Слова зазвучали сами собой, пока воображение рвало на мелкие клочки листы с предыдущим текстом. — Речь получилась наставительной, с красивыми и правильными фразами, но невероятно скучной. Поэтому я обойдусь импровизацией. Кстати, кто не в курсе — я та самая Мари Ситэрра, которая в прошлом году установила очередной рекорд Академии — разбила погодный куб. Смею заверить, вам бояться испытаний не стоит. Потому что превзойти мой выпускной "маневр" не удастся никому. Знаю-знаю, зу Ловерта, — развела Мари руками, пока заместительница директора качала головой, пытаясь пристыдить бывшую ученицу, — я опять не вписываюсь в стандарты. Но ведь иначе это буду уже не я, не так ли? Желаю всем удачи. И помните — не сила управляет вами, а вы силой.

Мари уходила со сцены, ожидая в спину свиста и насмешек, но услышала гул одобрения и бурные аплодисменты, которые не снились приторно-правильной Зарине. Не веря ушам, стихийница обернулась. В ладоши хлопали не только яу, но и многие другие зрители. Содж Иллара, опоздавший к началу церемонии, поднял вверх большой палец, Майя Верга смеялась, прикрывая рот ладонью. Даже на холодном лице Инэя промелькнула едва заметная тень озорства.

— Ну, ты! Ну, вообще! — восхищенно выдохнул Ной, совсем потеряв дар красноречия.

— Только глянь на Зарину, — радостно вторила другу Тисса. — Сникла, бедняжка. Теперь ножницы точно тебе отдадут!

Но малышка Саттер ошиблась. Советники и академики не решились поощрить хулиганскую выходку безродной дочери Зимы. Тем более, при наличии выступившей по всем канонам Принцессы Осени. Несмотря на протестующий свист и крики зала (больше всех старался Ян Дондрэ, призывая окружающих дружно скандировать имя Мари), Эмил Буретта, отчаянно симулирующий добродушие, вручил злосчастные ножницы Зарине. И, как вскоре стало ясно — зря.

Айри Сурама нисколечко не преувеличил степень упрямства наглого ворона. Птица не посчитала битву за блестящий трофей оконченной и притаилась в ожидании, когда он снова появится в поле зрения. Ох и устроила благородная девица Орса балаган, увидев нахохлившегося противника, с воинственным карканьем пикирующего сверху.