Буря на Эльбе - Мириам Георг

еще несколько лет, и продажу опиума запретят и здесь, в Германской империи. Даже сейчас получить концессию было непросто. Вот почему Людвиг так торопился. Сейчас наступило время расцвета опиума в Гамбурге, у него был безошибочный нюх на эти вещи. Нужно извлекать прибыль, пока это возможно. Людвиг своими глазами видел, что этот наркотик делает с людьми. Подрывает устои общества. Незаметно проникает с кораблей и из портовых пивнушек в салоны высших классов. Действие слишком сильное, слишком быстро вызывает зависимость. В Китае уже давно поняли, что с наркотиком нужно покончить. Там он постепенно разрушал страну, стал наркотиком для всех слоев населения, парализовал армию, в результате чего солдаты частично оказались неспособными сражаться. Китай участвовал в двух войнах, чтобы избавиться от наркотика. Их называли «опиумными войнами», но с таким же успехом их можно было назвать чайными войнами, потому что все началось с чая. Людвиг сделал большой глоток. Поражение Китая было позорным. Британцы не собирались отказываться от этого надежного и прибыльного источника дохода. После поражения во Второй опиумной войне император сдался, легализовал наркотики и открыл свою страну для торговли. Да, он даже использовал налоги, взимаемые с продажи опиума, для финансирования расширения железнодорожных сетей и попыток укрепить вооруженные силы. И, наконец, поощрял своих собственных крестьян выращивать опийный мак, чтобы хоть как-то сдержать поставки из Индии. Но это привело лишь к тому, что люди стали еще более зависимыми. Опиум стоил Китаю его тысячелетней независимости, превратил в несчастную жертву империализма. Колонизаторы буквально отравили китайский народ опиумом.

Но волна, которую породили заокеанские хозяева, теперь медленно возвращалась к ним. Через китайских кули, которых использовали как дешевую рабочую силу, наркотик медленно проник в Америку и Европу и извилистым путями добрался до портовых городов мира. Не без помощи таких торговцев, как он, Людвиг. Конечно, здесь опиум был уже давно; у каждой женщины среднего класса на тумбочке стояла бутылочка с настойкой опия – средством от всех болезней, – и его можно было купить в любой аптеке в составе многих лекарств. Но тогда ганзейцы еще не познали опьяняющий эффект от курения трубок. Действовать следовало с осторожностью. Здесь, на Западе, возникало все больше движений за запрет опиума. Христианские миссионеры пытались рассказать о последствиях, были предприняты первые попытки разрешить продажу только в медицинских целях. Но на это уйдет время. Такие люди, как Людвиг, все видят – нужно только внимательно читать знаки времени. Если повезет, распространение опиума будет настолько медленным, а торговля – настолько тайной, что пройдет десять, может быть, пятнадцать лет, прежде чем начнутся серьезные репрессии. К тому времени Людвиг выйдет на пенсию, а Франц пусть разбирается с последствиями.

Опиум также обеспечивал Людвига дешевой китайской рабочей силой: кули, которых он нанял для добычи удобрений из гуано, заложивших много лет назад основу его состояния. На их спинах он построил свое богатство. Когда в результате военного поражения были открыты порты Китая, многие люди поехали искать работу по всему миру. А позже они привезли с собой опиумные трубки, благодаря которым у Людвига появилась идея заняться торговлей.

Портовые власти строго следили за тем, чтобы китайцы не селились поблизости, но те скрывались, жили нелегально в Санкт-Паули. По оценкам Людвига, их было всего несколько сотен, возможно, даже меньше. Но так будет продолжаться недолго. В Америке, где счет шел на тысячи, китайцы уже стали причиной волнений. Скоро истечет срок принятого десять лет назад акта об исключении китайцев, согласно которому Америка больше не должна была принимать китайских рабочих. Интересно, что произойдет тогда… На основании этого можно будет строить предположения о том, что произойдет здесь. Людвиг любил размышлять о мировой политике и торговле. Даже забавно, что почти никто не разбирается в таких вещах. Знали ли английские джентльмены, что их чай отчасти стал причиной падения империи? Знали ли элегантные гамбургские фрау, какие страдания таятся в маленьких стеклянных бутылочках, которые их служанки покупают в аптеке? Что там Джордж Флеминг писал в своих путевых заметках? Больной человек Азии? Что ж, довольно точное описание. И этот больной человек теперь отправился к ним из-за океана. По приглашению Людвига. Людвиг оплатил ему проезд, поселил в доках, в прачечных, в магазинчиках посуды, в темных переулках и на задворках Гамбурга. Людвиг позаботился о том, чтобы он чувствовал себя здесь как дома. И захотел остаться. Желательно навсегда.

– …Постоянного нет во Вселенной, все в ней течет – и зыбок любой образуемый облик, – пробормотала Лили, словно пробуя эти слова на вкус. Потом отложила Овидия в сторону и уставилась на улицу.

– Каждый облик создается по мере рождения…

Как можно одним предложением так красиво описать самую глубокую, самую печальную суть жизни? Лили смотрела, как за окном клубится туман. Он прижимался к стеклам, заставляя казаться белыми и непрозрачными, и заливать комнату тусклым светом. В камине потрескивал огонь. В доме было странно тихо. Ханна спала, Генри был неизвестно где. Возможно, у своей любовницы.

Лили вздохнула, снова взяла книгу, но не могла сосредоточиться. Слова все еще эхом звучали у нее в голове. Они затронули что-то глубоко внутри нее, заставив погрузиться в раздумье.

Это правда. В мире нет ничего постоянного, все меняется с каждым днем, с каждой минутой – когда что-то появляется, то потом исчезает. Моргнешь – и осень превратится в зиму, моргнешь снова – и крокусы зацветут. События, которых с нетерпением ждешь, превращаются в воспоминания. Особенно отчетливо понимаешь это, наблюдая за взрослением ребенка.

Ханна меняется с каждым днем. И каждый прошедший день означал еще один день, который Йо пропустил. Который никто никогда не сможет вернуть. Йо никогда не узнает, как выглядела его дочь, когда только родилась. Как пахла, такая сладкая, теплая и неповторимая. Он никогда не услышит ее первого слова, не увидит первых шагов, не узнает, каково это – гладить ее маленькие пальчики. С каждым днем Ханна взрослеет. И с каждым днем они с Йо отдаляются друг от друга.

Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился Генри. Лили поняла, что он пьян, еще до того, как почувствовала волну исходящего от него перегара. Ее сердце забилось с удвоенной силой, но она оставалась спокойно сидеть на месте.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась, хотя прекрасно знала, что в таком состоянии ее вежливый тон действует на Генри как красная тряпка на быка.

Генри захлопнул за собой дверь и стянул перчатки. Его щеки пылали, на волосах блестели капли тумана. Что-то случилось. Лили показалось, что воздуха в комнате вдруг стало не хватать,