Наречённая ветра - Литта Лински

— Ларишаль, если ты посмеешь еще раз прикоснуться к ней…

— То что, милый? Убьешь меня? — она засмеялась одновременно мелодично и жутко. — Вот уж не думала, что ты такой жадный. И что настолько любишь юных девочек. Тебе понравилась та королева, да, Инослейв? Захотел еще одну такую же?

Эвинол чуть не поперхнулась после этих слов.

— Тебе что за дело до моих пристрастий, Ларишаль? — зло бросил Инослейв. — Я же не лезу в твои дела, хотя ты готова сожрать все население своих земель.

— Я тоже не лезу в твои, милый. Просто любопытство замучило. Ну, и хотелось сказать спасибо за то, что напомнил нам, кто мы есть. И я вовсе не хочу с тобой ссориться из-за этой… Постой, — ее лицо озарилось внезапной догадкой, — это не другая девица, а та самая. Королева Илирии. Так?

— Повторюсь. Это не твое дело, Ларишаль.

— Неужели ты пожалел ее?! Поверить не могу! Западный ветер не тронул жертву из сострадания! Это же так… по-человечески.

— Да что же ты все не уймешься! — Инослейв явно был взбешен.

— Если ты скажешь, что вдобавок еще влюбился в эту девочку, то я просто умру.

— Не умрешь. Ты бессмертная.

— Значит, все-таки влюбился? — Ларишаль с интересом вгляделась в Инослейва и попыталась заглянуть ему за спину, очевидно, чтоб еще раз оценить Эвинол.

— Раз уж тебя так беспокоят мои решения, так, может, позволишь мне в ответ поинтересоваться, с чего это ты решила с такой ненасытностью уничтожать людей в своих владениях. Этак через год-другой придется тебе править столь любезной твоему сердцу пустыней.

— Пустыня — это прекрасно, — Ларишаль говорила слегка растягивая гласные, слова лились из ее уст тягучей патокой.

— Тебя не смущает перспектива остаться без жертв?

— Ничуть, — Ларишаль тряхнула головой, картинно откидывая роскошные волосы за спину. — Если я лишусь жертв, то окажусь ровно в том же положении, в каком прозябала все эти века. Да и вряд ли такое случится. Людишки слишком быстро плодятся. Ну, а кроме того, превратив свои земли в столь любезную моему сердцу пустыню, — она подмигнула Инослейву, — я всегда могу порезвиться на твоих. Да-да, братец, не делай такое лицо. Гнев тебе не идет в отличие от безмятежного равнодушия. Раз уж ты на самом деле не воспользовался силой людских жертв, предпочтя использовать их иным способом, — она ухмыльнулась, — то и собственных сил у тебя не прибавилось. Ты по-прежнему не можешь преодолеть границы и навестить меня в Найенне, зато я могу развлекаться в Илирии сколько угодно.

— Не можешь, — даже не видя лица Инослейва, Эви ощущала исходящее от него бешенство. — Ты не посмеешь нарушить договор.

— А почему, собственно, нет? — Ларишаль явно любовалась собой. — Ты ведь понимаешь, Инослейв, что договоры заключаются между равными и соблюдаются лишь до тех пор, пока их нарушение может повлечь кару. А что ты сможешь мне сделать? Как накажешь меня, если я нарушу договор о границах?

— Думаешь, нарушение священных клятв сойдет тебе с рук? Что скажут остальные?

— Остальные? — Ларишаль приняла нарочито задумчивый вид. — Надо полагать, они тоже не устоят перед соблазном разгуляться в твоих владениях, раз уж ты так слаб и глуп, чтобы позволить это.

— Ты хочешь сказать, что они тоже…

Не дав Инослейву договорить, Ларишаль расхохоталась.

— А ты что думал? Что все посмотрят на тебя, но повторить не рискнут? Правда, мы не знали, как ты поступил со своей королевкой. Но это дела не меняет. Конечно, все уже вовсю черпают силы из людишек: и Хорастер, и Тантарин, и младшенькие.

Эвинол отстраненно подивилась замысловатости имен ветров. Она поймала себя на том, что почти равнодушно следит за перепалкой ветров, как будто речь не идет о судьбах множества людей. Однако все происходящее казалось настолько нереальным, что мысли и чувства будто заснули, оставив место лишь безучастному созерцанию.

— Значит, все, — мрачно пробормотал Инослейв.

— Ну, разумеется. И ты до сих пор не знал лишь потому, что не можешь сунуться дальше Илирии. А вестям и слухам не угнаться за ветрами.

— И все же я надеюсь, что остальные проявят благоразумие и не станут соваться в мои земли и мои дела, — Эвинол чувствовала исходящее от ветра напряжение.

— Не надейся, — почти пропела Ларишаль. — Если даже они не тронут Илирию, то с интересом заявятся сюда, посмотреть на выжившую жертву. Пожалуй, нам стоит закончить то, что ты начал, и убить твою маленькую королевку.

Инослейв дернулся, как от удара. Он нашел руку Эвинол и крепко сжал, переплетя их пальцы.

— Ты еще будешь нам благодарен, Инослейв, — продолжала богиня южного ветра, — когда мы избавим тебя от нелепой унизительной привязанности к человеческой женщине.

— Я не позволю вам тронуть ее!

— И как ты собираешься нам помешать? Напомнить, что у тебя нет наших нынешних сил? Хочешь сражаться за свою девчонку? Начни убивать других. Оставь себе игрушку, но заставь людишек Илирии приносить тебе жертвы. Вспомни, кто ты, Инослейв. Стань богом!

Голос Ларишаль больше не казался тягучим и издевательски-сладким. Теперь в каждом ее слове чувствовалось грозное величие богини.

Инослейв обхватил Эвинол за плечи и прижал к себе, словно пытаясь защитить.

— Зачем же тебе нужно, чтобы я убивал, Ларишаль? Какое тебе дело до того, как я управляю моими землями и моими людьми? — оба раза он сделал упор на слове «моими».

— Все просто, Инослейв, — теперь она была серьезна. — Поддаваясь жалости и прочим глупым чувствам, ты уподобляешься человеку и тем пятнаешь свою сущность. Поступая так, ты кидаешь тень на всех нас. Ветер не может быть слабым, ветер не может быть добрым. Мы боги, и ты один из нас. Значит, поступай, как подобает божеству.

— Я сам имею право решать!

— Если ты решишь остаться слабым, готовься потерпеть поражение от тех, кто выбрал силу. Решение за тобой, Инослейв. Или ты убиваешь людей, или мы убиваем девчонку.

— Не выдавай свое решение за общее, Ларишаль.

— Даже если остальные меня не поддержат, я и одна справлюсь, милый, — она вновь говорила медовым голосом. В сочетании с оскалом острых зубов выходило жутковато.

Эви с удивлением обнаружила, что, слушая все эти угрозы, почти не боится. Скорее она ощущала что-то вроде гнева, пока еще слабого, как и прочие эмоции, но крепнущего с каждой минутой. Как смела эта тварь угрожать Инослейву? Как могла покушаться на его земли и людей? И главное, как смела использовать для этого ее — Эвинол?

— Не смей угрожать мне, Ларишаль. Я не так слаб, как тебе кажется. И позволь мне самому решать, как жить. Не говори о ветрах так, будто мы хоть когда-нибудь были едины. Искони каждый из нас жил по собственному усмотрению, не считаясь с другими. И в своих землях каждый устанавливает собственные законы. Я же не учу вас, что делать, хоть и считаю глупым поступать с нынешними людьми так же, как с древними. Это уже не те покорные и доверчивые создания. Вряд ли они долго будут терпеть роль жертвенного стада.