Исчезновение - Лиза Гарднер

Кинкейд издал гортанный звук. Сержант все больше склонялся к тому, чтобы полностью отвергнуть теорию «случайного похищения». У Куинси, видимо, не было никаких сомнений по этому поводу. Эн-Эс забрал пистолет Рэйни. Потом отрезал ей волосы. И наконец, похитил Дуги Джонса. Посторонний человек никогда бы не догадался причинить ей боль этими тремя способами.

Он украдкой взглянул на часы. Кимберли, должно быть, уже добралась до места назначения. Отлично.

— Значит, речь идет о каком-то местном парне, который знаком с обеими похищенными, — сказала Кэнди. — Это всего каких-нибудь три-четыре тысячи подозреваемых?

Тут наконец заговорила Шелли Аткинс:

— У меня есть кое-какие соображения. Я раздобыла список.

— Правда?

— Его составил один здешний прохвост, который не прочь заложить остальных, — сказала Шелли. — Но, полагаю, в этом может быть смысл.

— Разумеется. Мне нужна информация по каждому человеку из этого списка. Что-нибудь очень личное, не то, что всем известно. Как говорится, давайте забросим наживку.

— И если он клюнет…

— Тогда от вашего списка будет больше пользы, чем вы предполагаете, шериф.

Шелли, казавшаяся искренне пораженной, что-то буркнула в знак согласия.

— Вы полагаете, что разговор с Эн-Эс непременно состоится, — спокойно сказал Куинси. — Но не факт, что он обязательно свяжется с нами до десяти часов утра. А потом придется действовать очень быстро. Он позвонит и назовет место, в котором женщина должна будет оставить деньги. Не думаю, что у нас найдется время обсуждать условия.

— Вы думаете, я не смогу передать ему деньги?

— Я думаю, это сделает моя дочь.

— Ваша дочь? — Снова взгляд в сторону Кинкейда.

Тот пожал плечами:

— Она действующий агент ФБР.

— Посредник?

— Она быстро бегает.

— Она посредник?

— Она проходила специальную подготовку.

Кэнди округлила глаза:

— Вот что я вам скажу. Вы, конечно, гордитесь своей дочерью, но я профессионал. У вас был целый день на то, чтобы разобраться в ситуации своими силами, но все, что я могу сказать, это: «Боже, какой бардак».

Кинкейд попробовал запротестовать, Куинси тоже. Кэнди жестом призвала их к тишине.

— Меньше чем за двадцать четыре часа вы не только провалили переговоры по освобождению одного заложника, но и спровоцировали второе похищение. Может быть, мы с вами прошли разную школу, но давайте наконец признаем, что день у вас был на редкость неудачный. Вы сделали всего лишь одну разумную вещь.

— Позвонили вам? — сухо уточнил Кинкейд.

Кэнди одарила его ослепительной улыбкой:

— Вы абсолютно правы, сержант. Теперь, если вы меня извините, я пойду попью.

Кэнди вышла из комнаты. Прочие хранили изумленное молчание. Мак заговорил первым:

— Ставлю двадцать баксов на то, что Кимберли надерет ей задницу не позже чем к пяти часам завтрашнего вечера.

Полицейские поддержали пари. Никто не смог отказаться от такого развлечения.

Вторник, 19.53

Когда Кимберли подъехала, он стоял на крыльце — наверное, услышал яростное завывание мотора преодолевавшей подъем машины. Дождевая вода стекала с покатой крыши, и в мокрой земле уже успела образоваться глубокая канавка. Люк Хэйес, видимо, не замечал этого. Он стоял на верхней ступеньке в спортивной рубашке с короткими рукавами, скрестив смуглые руки на груди, и не обращал внимания на мелочи. Кимберли подумала, что даже спустя столько лет бывший шериф знает, как произвести впечатление.

Девушка вылезла из машины. Она уже и так промокла, замерзла и испачкалась, а потому еще одна размытая дорожка ее не пугала. Кимберли не знала, с чего начать разговор, и осторожно пробиралась через грязь, надеясь выиграть несколько драгоценных минут и собраться с мыслями.

Туфли, несомненно, придется выбросить. Брюки, наверное, тоже. Когда все закончится, она поедет в «Уол-март» за новой одеждой. Мак умрет от смеха, зная ее пристрастие к моделям Энн Тейлор. Плевать. Сейчас ей хочется лишь одного — чтобы одежда была сухой и теплой. Просто сухой и теплой.

— Эй! — крикнул Люк в знак приветствия.

— И тебе того же. — Кимберли знала Хэйеса вот уже почти десять лет. Старый приятель Рэйни, однажды он спас Куинси жизнь. Одной из вещей, в которых Кимберли ни за что не призналась бы отцу, была ее школьная влюбленность в этого человека. Она засыпала, мечтая о его холодных синих глазах, мускулистом теле, грубых мозолистых руках. Несомненно, Люк Хэйес умел очаровывать женщин.

Ей действительно не хотелось первой начинать этот разговор.

Он шагнул к двери:

— Заходи, дорогая. Я сварю кофе.

— Ты точно не против? Я промокла до нитки и вся в грязи.

— А я думал, ты ни за что не упустишь возможности обыскать мой дом. — Люк придержал перед ней дверь, лицо у него было на редкость мрачным. — Заходи, Кимберли. Выпьешь кофе.

Она покраснела и вслед за Люком вошла в его жилище. Маленький коттедж с двумя спальнями, огромной гостиной и крошечной кухней. Оптимальный вариант для одинокого мужчины. В доме было на удивление чисто, и в то же время повсюду виднелись признаки того, что хозяин недавно развелся. В комнате лежало всякое барахло из гаража, кухня заставлена одноразовой посудой. Никаких фотографий на стенах. Дом, лишенный всякой индивидуальности. Временное жилище. Место, где человек может передохнуть и задуматься: а что же дальше?

Люк налил ей кофе. Картонный стаканчик был очень горячим, пришлось поставить его еще в один.

— Сливки, сахар? Или у тебя отцовские привычки?

— Предпочитаю черный кофе, — с улыбкой подтвердила Кимберли.

Люк тоже улыбнулся. Ему было под сорок, но он по-прежнему оставался очень привлекательным мужчиной: ярко-синие глаза в лучиках морщинок, гибкое сильное тело, резкие черты лица.

Рэйни однажды сказала, что Люк — опора Бейкерсвилла. Сама она была вспыльчивой, подверженной перепадам настроения, склонной к внезапным вспышкам гнева. Люк, наоборот, мог похвастать отменной выдержкой. Это сказывалось в том, как он двигался, в том, как смотрел — спокойно и невозмутимо. Казалось, у него всегда все было под контролем — даже когда выяснялось, что это не так.

— Милый дом, — сказала Кимберли.

— Ненавижу его.

— Ну, его не помешало бы покрасить.

— Я полжизни провел в бревенчатой хижине. Четыре года ушло на то, чтобы построить этот дом. Она всегда говорила мне, что здесь слишком отдает мужчиной. Тем не менее не упустит возможности оставить его себе.