Подлинная история тамплиеров - Шэран Ньюман

На первых порах низариты хотели сокрушить мощь сельджукских завоевателей. Они проникали в окружение сельджукских султанов и старались продвинуться по службе, пока не занимали посты, позволявшие приблизиться к султану достаточно близко, чтобы совершить убийство. Подойти вплотную к хорошо охраняемой жертве было делом чести для низарита. В сущности, убийство одновременно означало осознанное самоубийство.

Благодаря скрытности и внезапности своих ударов низариты внушали ужас и ненависть сельджукам и другим суннитам. «Убивать их так же законно, как утолять жажду, — говорили сельджуки. — Пролить кровь еретика — дело более похвальное, чем умертвить семь десятков неверных греков»[182]. Нередко убийство одной важной персоны приводило к массовому уничтожению местных исмаилитов, хотя те и не были низаритами. Сунниты, двунадесятники и исмаилиты отдалялись друг от друга все дальше и дальше.

Низариты становятся ассасинами

Крестоносцы обратили внимание на низаритов лишь в конце двенадцатого века. К этому времени они получили известность как хашшишины, или ассасины — так называли их сирийцы. Вот что писал о них в 1180-х годах Вильгельм Тирский: «Неподалеку от Тира… живет некий народ, владеющий десятью замками и землей вокруг этих замков, и числом он, как мы часто слышали, шестьдесят тысяч или более того… И мы, и сарацины называем этих людей ассасинами, но откуда взялось это название, мне неведомо»[183].

Только в начале девятнадцатого века французский историк Сильвестр де Саси определил, что слово «ассасин» произошло от слова «гашиш». Это открытие породило несколько мифов. Согласно одному из них, молодые низариты под воздействием наркотиков проникались верой, что побывали в раю и смогут вернуться туда, лишь приняв мученичество. Другая легенда, повторяемая и современными историками, утверждает, что гашиш придавал низаритам смелости для совершения убийства.

Впервые я услышала это объяснение еще студенткой, но и тогда оно показалось мне довольно странным. Во-первых, гашиш обычно не усиливает агрессивность, скорее, он оказывает обратное действие. Я представляла себе хихикающих мужчин в черных плащах, которые крадутся по дворцовым покоям в поисках жертвы, то и дело останавливаясь, чтобы полюбоваться тут роскошным фонтаном, там — игрой красок в залитом солнечным светом саду. Однако большинство современных историков полагают, что это название выражает презрение к низаритам, представляя их такими же жалкими и ничтожными, как тех, кто пристрастился к наркотикам.

Интересно отметить, что, как и в случае тамплиеров, легенды об ассасинах затмили их реальную историю.

Ассасины и тамплиеры

Вильгельма Тирского ассасины интересовали мало, поскольку они редко нападали на христиан. Более того, сирийские ассасины время от времени заключали союз с крестоносцами, чтобы противостоять общим врагам. В 1128 году ассасинам Баниаса угрожал Дамаск. Их предводитель и еще несколько человек были распяты на стенах Дамаска, «дабы все видели, как Бог поступает с гонителями истинных мусульман и примерно наказывает неверных»[184]. Не желая покоряться Дамаску, ассасины предпочли сдать Баниас Балдвину II, королю Иерусалима.

Начиная примерно с 1152 года сирийские ассасины платили храмовникам ежегодную дань в размере двух тысяч византинов. Предположительно, это было наказанием за убийство графа Раймунда Триполийского, совершенное как раз в 1152 году, но точных данных на этот счет у нас нет. Вскоре такой же платы потребовали и госпитальеры, обосновавшиеся в крепости Крак-де-Шевалье на границе с землями ассасинов.

В связи с этим Вильгельм Тирский рассказывает нам еще одну поразительную историю о тамплиерах.

Предводитель ассасинов (Вильгельм называет его «Старец Горы») изъявил желание заключить союз с крестоносцами. Он прислал к Альмариху, королю Иерусалимскому, своего представителя по имени Боабдил и его устами попросил наставлений по обращению в христианство. Загвоздка состояла в том, что условием такого обращения ставилось освобождение ассасинов от ежегодной уплаты тамплиерам двух тысяч византинов. Альмариху идея понравилась, но Орден рыцарей Храма был против. Когда посланец ассасинов возвращался в Сирию, тамплиеры подстерегли его и убили.

Далее Вильгельм описывает, в какую ярость пришел король. Альмарих попытался арестовать предводителя отряда, напавшего на ассасина, Вальтера де Месниля, но тамплиеры возмутились и обратились к папе. Трудно сказать, куда бы зашло это дело, но король Альмарих вскоре умер[185]. Одним из регентов при его сыне Балдвине IV стал Раймунд, сын убитого графа Триполийского, который вовсе не был заинтересован в наказании тех, кто убивал ассасинов. Так ассасины, оставшись мусульманами, продолжили платить дань тамплиерам.

Все это вызывает недоумение историков. Некоторые полагают, что Вильгельм просто-напросто выдумал этот эпизод. К тому же описанные им события не подтверждаются другими источниками того времени. Представляется странным, что ассасины вдруг пожелали принять христианство просто для того, чтобы сэкономить деньги. В той же мере странно, что тамплиеры, рыцари Господа, пренебрегли случаем обратить в истинную веру сразу так много душ. Вильгельм Тирский полагал, что алчность рыцарей взяла верх над их благочестием, и использовал описанный эпизод как доказательство того, сколь низко пал орден за время, прошедшее с его основания, когда он славился смирением своих членов.

Мы вряд ли узнаем истину, если не будут найдены какие-либо новые документы. Однако современники Вильгельма верили в рассказанную им историю, и это показывает, что отношение к храмовникам становилось все более противоречивым.

Ассасины продолжали платить дань ордену и в середине тринадцатого столетия, когда они предприняли еще одну попытку положить этому конец, направив своего посланника к французскому королю Людовику IX, который в то время прибыл в Акру во главе крестового похода.

Возникает вопрос: почему ассасины покорно платили эту дань, вместо того чтобы сражаться? Одно из объяснений заключается в том, что их обычные способы избавляться от неугодных правителей не подходили для рыцарских орденов. Жан де Жуанвиль, биограф Людовика, пишет, что «ни тамплиеры, ни госпитальеры не боялись ассасинов, поскольку их предводитель прекрасно знал: прикажи он убить магистра одного из этих орденов, на место убитого встанет другой, ничуть не хуже, а потому он ничего не выиграет от этой смерти. По этой причине он не желал приносить своих ассасинов в жертву ради деяния, которое не даст ему никаких преимуществ»[186].