Первый Романов - Борис Владимирович Романовский

Чую, что Шлюха-Судьба опять ко мне неровно дышит. Но ничего, я умею обуздывать эту игривую распутницу. Она у меня еще станет домашней и послушной, а моя Империя вернет утраченные земли. Так и случится, не будь я Романовым.

* * *

— Мои сыновья! — сжимает горилльи кулаки Даур, стоя на краю пропасти. Гигант наполняет легкие горным воздухом и разражается громогласным ревом: — Я отомщу за вас, обещаю! Трубецкой, Моржовы и Романов — они все сполна ответят! Своей кровью умоются, клянусь!

Гулким эхом отзываются долина и горы. Даур в бешенстве создает хлопками ладоней огромный смерч размером с фургон и выпускает его в небесную даль.

Глава 13

Царь очищает город от грязи

Прошло три дня с нападения убыхов. По ящику и во всех златограмм-каналах до сих пор рассказывают об «обнаглевших варварах с юга». Пресс-службы и пропаганда Трубецкого работают не покладая рук. Клан Фират обвинен в огромном вероломстве и предательстве партнеров и союзников, все торговые контракты с ним разорваны, за голову Даура и его последнего сына назначена награда в триста тысяч немецких марок. Виктор Емельянович шикарно раздул инцидент. Уверен, Воскресенский побоится связываться со своими бывшими подельниками, а это усложнит его наркотрафик через Сочи и ударит по его карману.

— О Фирате не слышно? — спрашиваю Радмилу.

Мы сейчас в арсенальной комнате Лазаревых. Похлопав себя по разгрузке и покрутившись, пару раз подпрыгиваю. Оружие в виде десятка колод проверено, снаряжение укомплектовано. Осталось надеть бронешлем и выдвигаться. Бойцы уже загрузились в транспорт. Ждут только меня.

— Боитесь, что убыхи могут помешать вашей операции? — уточняет блондинка, которая стоит рядом с планшетом и листает ленту новостей.

— Романовы ничего не боятся, — надеваю шлем и застегиваю ремни под подбородком. — Но при этом мы не дураки и учитываем каждую опасность.

— Умно, господин. Нет, они залегли на дно. Главная усадьба Фиратов в долине Махну покинута, Даур увел людей в горы.

— Ага, ну они сейчас вряд ли вылезут. Будут выжидать, — размышляю. — А мы успеем и с Вороновыми разобраться.

Блондинка задумчиво хмурит гладкий лобик.

— Вот смотрю я на вас…на тебя, Миша, — неожиданно переводит она разговор на откровенный формат. — И поражаюсь переменам, что с тобой произошли.

— Произошли и произошли, — пожав плечами, иду к выходу и останавливаюсь рядом с девушкой. — Что тебя пугает-то?

Она мнется, а потом с твердым блеском в глазах заявляет:

— Отец говорит, что в тебя вселился кто-то, Миша.

— И ты ему веришь? — с усмешкой спрашиваю.

— Он хоть и ворчлив и скуп, но не обделен мудростью. Поэтому да, верю, — решительно заявляет, выпрямившись.

Ох, женщины. Нашла же время для подобной речи. Но у нее нарыв этой мысли давно созревает, сейчас лишь лопнул.

— И это влияет на твою верность мне? — иронично приподнимаю бровь.

— Ни капли, — спешно отвечает она и ломает руки перед грудью. — Но я бы хотела знать кто ты, Миш.

Я беру двумя пальцами ее подбородок, приподнимаю нежное лицо и смотрю прямо в большие голубые глаза:

— Великий дух прошлого, детка.

Ее офигевшее лицо вытягивается.

На этом я покидаю арсенальную и шагаю во двор. Кавалькада «тигров» и «буханок» уже рычит в ночи моторами, на крыше одного вседорожника трясется на расшатанных шарнирах легкий аватопулемет. Запрыгиваю в салон к Богатыреву и трогаемся.

С нами же сидят Филин, Егерь, а также приунывший Павлуша. Ага, выпустил из подвала парня, а еще взял с него «клятву на душе». Ну и пригрозил — снова попробует снасильничать или по-другому уронить мужскую честь, сразу замертво упадет.

Земли Вороновых начинаются очень скоро. Проезду никто не мешает. Соколовы уже поработали, они ответственны за устранение патрулей на дорогах. Мы поможем в самой сложной задаче — во взятии наркобазы.

Высокий бетонный забор резко вырастает, и мы тормозим подле черных джипов Соколовых. Наши бойцы выбегают из «буханок» и рассредотачиваются по внешнему периметру.

Я со своими офицерами выхожу наружу. Пока идем к Соколовым, Филин присвистывает:

— А «Соколы»-то серьезно подошли к операции!

— Это «немец»? — тихо спрашивает Богатырев, вглядываясь в темноту. — А, нет «англичанин». Третий Челленджер. Новый.

— Их новые «Челленджеры» копипаст наших «Самодержавцев» сто лет давности, — с обидой и грустью вздыхает Егерь. — Суки бояре Нестеровы за подданство продали схемы. Все знают.

— Ходовая часть да, наша, — соглашается Филин. — Опорные катки еще мой дед ваял на заводе в Арзамасе, а теперь их ваяют лимонники в Сраном Альбионе…

— Отставить болтовню, девочки, — строго говорю, и старшие гвардейцы затыкаются.

Понятно, чего парни разволновались. Прямо за джипами высится железная громада танка. Пушка уже наведена на стену. Неплохую машинку Яромир пригнал.

Командиры союзного рода приветствует нас. Ответственный за операцию у Соколовых старший гвардеец с позывным Ястреб. Мы уже с ним общались, когда в эти три дня обсуждали штурм.

— Медведь, — говорит Ястреб. — У нас на всё про всё полчаса. В базе, как и планировалось по разведданным, пятьдесят человек охраны. Почти поровну в двух казармах. Еще несколько дежурят на самом складе. Танк бьет по забору и турелям, затем мы проникаем в казармы.

— Ваша восточная, наша западная, — киваю. — Первые освободившиеся зачищают базу. Если ими будете вы, не забудьте по рации предупредить, — хлопаю я по шлему с встроенной гарнитурой.

— Так точно, — не спорит Ястреб.

— Что с репортерами?

— Фургон за нами едет. Пять минут и будет здесь.

Отлично, Радмила также отправила донос в Совет. Канцелярия Трубецкого уже получила информацию, что этой ночью готовится беззаконное нападение на недвижимость Вороновых. Думаю, спецназ за нами отправят в течение того же получаса.

— Приступаем, — отдаю приказ, и группы занимают свои места.

Танк дает пару мощных залпов, и от бетонки на пару метров в длину ничего не остается. Затем, подъехав к разлому, он перестреливается с легкими турелями. Минуту спустя, огонь затихает, и мы с Соколовыми устраиваем прорыв.

Группа Лазаревых пробегает мимо дымящихся остовов турелей. Я за ними. Вообще без меня могли бы справиться, но среди охраны двадцать Подмастерий и пять Мастеров, а терять людей мне не хочется.

Вперед себя бойцы забрасывают в окна осколочные гранаты и дымовые шашки, затем уже сами ныряют в прореху в стене казармы — танк позаботился.

Две тройки прочищают автоматами первые комнаты, остальные за ними. Впереди вспыхивает молния, бахает гром и двоих гвардейцев отшвыривает разрядами как пушинки. Из дыма возникает Мастер в доспехе из молний.

Другие гвардейцы обрушивают на «светлячка» огонь. Того со стоном сносит. Мастер Мастером, но артефактные автоматы — это тебе не обычные «калаши». Бронебойная бронебойность. Пара очередей, и он падает на одно колено, а сверху ему в макушку прилетаю три моих взрывных «троек». Ну и как итог — разбрызганные мозги.

В боковой комнате уже мои Мастера — Егерь с Филином — схватываются