Русский сюжетъ - Людмила Третьякова

Когда мужчина оставляет дом и пускается в странствия, его называют человеком любознательным, неравнодушным к красоте мира. Женщина же в подобной ситуации вызывает подозрения: а не искательница ли она приключений? Люди зачастую судят категорично: не сомнения, это наверняка авантюристка, ибо добродетельная особа едва ли покинет родные стены ради мира, полного опасности, соблазна и темных страстей.

Так кем же была мисс Фанни Лир – та самая, которую родители Николы считали первопричиной семейного несчастья.

...Фанни Лир, она же Хэтти Эш, она же мисс Блэкфорд, в донесениях российской полиции значилась как «североамериканская гражданка 23 лет». Великий князь Николай Константинович был того же возраста, но его жизненный опыт не выдерживал никакого сравнения с тем, что уже имелся за плечами мисс Фанни.

В возрасте шестнадцати лет эта дочь священника из Филадельфии сбежала с неким господином, который, как истый джентльмен, сочетался с ней законным браком. Однако, оказавшись хроническим алкоголиком, он скоро умер, оставив юной супруге крошку-дочь и фамилию Блэкфорд. Ребенка надо было кормить. О возвращении в дом отца-священника не могло быть и речи, потому Фанни – будем называть молодую вдову ее будущим сценическим псевдонимом – некоторое время подрабатывала старым, как мир, способом, «до тех пор, пока позор», как выразился один моралист, «не заставил ее скрыться во Франции».

Здесь молоденькой американке удалось устроиться на одну из тех крошечных сцен при парижских кабаре, которых было пруд пруди. Если к славной мордашке прилагалась стройная фигура и хоть мало-мальски различимый голос, дело это считалось достаточным.

Начинающая артистка, энергичная и оборотистая, быстро обзавелась поклонниками, переходя от менее ко все более богатым. Несмотря на то, что из-за франко-прусской войны в Париже было не так весело, как в прежние времена, Фанни сколотила кое-какой капиталец и даже выписала к себе мать из Филадельфии растить дочку. Ее клиентами были теперь люди высшего разряда. Обзаведясь статусом дорогой куртизанки, Фанни выезжала и на «европейские гастроли», кружа головы нуворишам и даже членам королевских семейств.

Среди тех, кто пользовался услугами мисс Лир, были и русские, приезжавшие в Париж и на европейские курорты – пожить вольной жизнью и с толком истратить деньги. В том и другом никакого удержу они не знали. Фанни, имея богатый опыт, убедилась в этом. Не в пример скупым немцам и французам, которые даже в пылу страсти всегда себе на уме, в поклонниках из России Фанни углядывала невероятную расточительность, способность совершенно не думать о завтрашнем дне и вкушать парижские удовольствия на всю катушку. Они походили на детей, которые каким-то случаем удрали от строгих маменек, – как тут ни воспользоваться моментом? Их легко можно было подбить на любые проказы.

Фанни это нравилось. К тому же ее русские ухажеры выказывали рыцарское отношение к даме и великолепную, если только вдрызг не напивались, воспитанность. Даже люди суровых занятий, как, например, Федор Трепов, обер-полицмейстер императорского Петербурга, оставили у нее самые лучшие воспоминания. Генералу было крепко за пятьдесят, а энергии и веселости у него не поубавилось. В перерывах между романтическими похождениями он развлекал Фанни рассказами о России. И однажды услышал от нее:

– Похоже, вы полагаете, что я ничего не знаю о вашей стране. Напрасно! Книги еще девчонкой притягивали меня. Я читала взахлеб. А среди героев ваш Петр Великий мне нравился больше других. Трудиться, как простой работник, сделать полунищую бродяжку своей женой – ах, в этом есть что-то необыкновенное. Я читала, мой друг, и о ледяном доме царицы Анны. А дикое великолепие великой и жестокой Екатерины! Какая удивительная женщина... Россия! «Вот куда я поеду», – говорила я своей матери, когда была еще совсем маленькой.

– Так в чем же дело, дарлинг? – говорил удивленный ее познаниями Трепов. – Со своей стороны я могу гарантировать вам полную безопасность. Но тех, кто посягнет на ваше внимание и сердце, – непременно в острог.

Трепов целовал Фанни в шею.

– Что есть острог? – спрашивала она.

– А вот приедете – узнаете... Тьфу-тьфу, шутка, кажется, вышла неудачной.

Трепов покинул Париж. Мечта же Фанни увидеть наконец Россию, крепко в ней засела. Те из ее подруг, которые смело отправлялись туда на гастроли и в надежде на знакомства с богатыми мужчинами, слали письма, из которых следовало, что в своих расчетах они не ошиблись.

Зимой 1873 года, устроив дочь с матерью в хорошем пансионе, Фанни прихватила с собой служанку Жозефину и отправилась в страну своих мечтаний. Ей повезло: зима была в разгаре. Русские равнины, до самого горизонта затянутые белым покровом, приводили Фанни в восхищение. Она неотрывно смотрела в окно вагона.

На железнодорожной станции в Вержболово, когда до Петербурга, казалось, рукой подать, начались неприятности. Багаж путешественниц таможенники внимательнейшим образом досмотрели, в результате чего книги, состоявшие главным образом из романов, были отобраны.

Но самое плохое заключалось в том, что в паспорте Фанни обнаружили какие-то упущения. Полицейский чин уведомил, что мисс Лир придется оставаться в Вержболово, пока ее бумаги не пройдут надлежащей проверки. «Сколько это займет времени?» – спрашивала расстроенная Фанни. Никто не мог дать определенного ответа. Пришлось воспользоваться отведенной им с Жозефиной комнатой в крохотной пристанционной гостинице. Здесь из всех углов нещадно дуло. К тому же оказалось, что «известные удобства» находятся на изрядном расстоянии вне гостиницы, что привело путешественниц сначала в панику, а затем, во всяком случае для Фанни, явилось поводом для смеха и шуток.

Она, несмотря на придирки таможни, на непредвиденную задержку в пути, все-таки не думала унывать. Как-никак они уже в России. Она приехала сюда за открытиями и впечатлениями, а вовсе не для того, чтобы злиться на въедливых чиновников, по ее верной догадке, агентов тайной полиции.

На следующее утро, напрасно пытаясь согреться в постели от такого холода, Фанни услышала мелодичный колокольный звон. Взобравшись на подоконник и растворив форточку, просунула туда голову и чуть правее места их заточения увидела странное сооружение. Без окон, оштукатуренное и побеленное, над крышей оно имело узкую, такую же белую надстройку удивительной формы в виде луковицы куполом наверху. На его лазурном фоне, несмотря на серое мглистое небо, отчетливо были видны разбросанные здесь и там золотые звезды. Все это венчал высокий узорчатый и тоже золотой крест.

– Какая красота! Жозефина, одевайся скорее, надо пойти посмотреть! – Фанни спрыгнула на пол и стала одеваться.

– Ни за что! – отрезала та. – Я думаю, мисс, мы найдем смерть в этой холодной могиле. Как я глупа, что дала вам себя уговорить! Вы американка – ваше неведение извинительно. Но в моей французской семье часто говорили о дедушке, который вернулся из России тощий, как шест, и к тому же заикой – он был контужен и едва там не умер от морозов. Ему еще повезло. Почему я забыла об этом?