Обман - Элизабет Джордж

— Возможно, у нас кое-что появилось, — бросила она, сделав многозначительную мину.

— Серьезно? — Он буквально излучал возбуждение и любопытство.

— Абсолютно. Вы ведете регистрацию телефонных звонков? Да? Прекрасно. — Она перешла на приказной тон. — Мне необходимо ознакомиться со всеми его звонками и звонками ему.

— Попозже вечером вас устроит? — с горячность спросил он и облизал губы.

Барбара поняла, что если дать ему волю, то они будут изучать бумаги до утра.

— Давайте отложим до завтра, — ответила она. — Надо хоть немного поспать, чтобы набраться сил для предстоящих дел.

— Слава богу, что я сохранил здесь все в полной неприкосновенности, — сказал он, приходя в еще большее возбуждение.

— Так держать, мистер Тревес! — поддержала его пыл Барбара. — Пусть дверь будет по-прежнему закрыта. Если возникнет необходимость, стойте возле нее, как на часах. Наймите охрану, установите видеонаблюдение, поставьте в номер скрытые микрофоны. Вы не хуже меня понимаете, что требуется. Но любой ценой сделайте так, чтобы ни одна живая душа не переступила этого порога. Я могу на вас рассчитывать?

— Сержант! — воскликнул Тревес, прикладывая руку к сердцу. — Вы можете без малейших колебаний положиться на меня во всем.

— Прекрасно, — ответила Барбара и невольно задала себе вопрос: а не говорил ли он то же самое Хайтаму Кураши?

Ее разбудили утреннее солнце, крики чаек и слабый запах моря. Воздух оставался неподвижным — ни намека на ветерок. Барбара поняла это, когда, лежа калачиком на одной из двуспальных кроватей, скосила еще не совсем открывшиеся со сна глаза в сторону окна. За стеклом виднелись ветви лавра — его пыльные листья были неподвижны. К полудню ртуть во всех термометрах, какие только есть в городе, должна закипеть.

Поясницу ломило после целой ночи контакта с матрасом, расплющенным телами нескольких поколений. Она, кряхтя, встала и медленно побрела в туалет с окном, «выходящим на красивый пейзаж».

Интерьер ванной комнаты был выдержан в уже привычном стиле увядающей роскоши: кафель и цементные заплаты вокруг кранов были покрыты пятнами голубовато-зеленой, похожей на стриженый мех плесени; дверцы шкафчика под умывальником удерживались резинкой, намотанной на ручки. В стене над унитазом было маленькое оконце, занавешенное мятой шторкой с изображением дельфинов, выпрыгивающих из вспененных морских волн, которые давно поблекли и напоминали цветом облачное зимнее небо.

При взгляде на это великолепие у Барбары невольно вырвалось «боже мой!», после чего она приступила к изучению лица, отражавшегося в давным-давно не протиравшемся зеркале над умывальником. Его лепная рама была украшена двумя дюжинами позолоченных купидонов, каждый из которых целился стрелой в своего собрата, примостившегося напротив. На свое отражение она отреагировала еще более горестным «боже мой!». На лице была представлена вся гамма оттенков синего и фиолетового, плавно переходящих в желтизну; левая щека была разукрашена красными полосками, повторяющими складки подушки — впечатляющее зрелище, а ведь надо на завтрак идти. Ну и видок, ужаснулась про себя Барбара, если выйти сейчас на улицу, машины будут останавливаться! Она подошла к окну, чтобы полюбоваться на обещанные красоты.

Окошечко было приоткрыто, и в узкую щель проникал свежий утренний воздух. Она сделала глубокий вдох, поскребла всей пятерней голову и окинула взглядом спускающуюся к морю лужайку.

Отель «Пепелище», расположенный примерно в миле от центра города на возвышенности, привлекал в первую очередь туристов, которые приезжали в Балфорд полюбоваться живописными пейзажами. К югу от него виднелась песчаная Принцева коса с тремя уходящими в море каменными волнорезами. На западе лужайка заканчивалась обрывом: там до горизонта простиралась гладкое, как стекло, безбрежное море; над самой линией горизонта виднелись завитки серого тумана, сулящие наступление долгожданной прохлады. На севере краны далекого харвичского порта задрали вверх свои длинные, как у динозавров, шеи, под которыми свободно проходили плывущие в Европу морские паромы. Все это Барбара разглядела из маленького оконца туалета в своем номере; то же самое и еще многое другое можно было наблюдать, сидя на складных стульях с парусиновыми сиденьями, расставленных на газоне перед отелем.

Художнику-пейзажисту или маринисту «Пепелище» показалось бы идеальным местом, подумала Барбара, но вот туриста, приехавшего в Бал-форд-ле-Нез отдохнуть, месторасположение отеля вряд ли порадовало бы. Уж слишком далеко он от города с его набережной, Увеселительным пирсом, игровыми автоматами, аттракционами и главной улицей, Хай-стрит. Те, кто некогда задумали строить тут отель, наверняка совершили коммерческий просчет. Ведь именно в центре Балфорда-ле-Нез туристы оставляли свои деньги. Если обитатели других отелей, пансионов, летних домиков, расположенных в прибрежной зоне этого бывшего модного курорта, могли за весьма короткое время добраться до центра, неторопливо прогуливаясь, то для тех, кто останавливался в «Пепелище», это было весьма проблематично. Родители с малыми детьми, молодые люди, охочие до всевозможных развлечений в ночном городе, туристы, интересующиеся всем — от песка на пляже до местных сувениров, скорее всего весьма неуютно чувствовали себя в этом отеле, одиноко стоящем на обрыве. Они, конечно, могли бы добраться пешком до города, если бы дорога шла вдоль береговой линии, но она была проложена так, что приходилось сначала преодолевать крутой подъем по Нез-Парк-роуд, а затем, повернув назад, возвращаться в центр по набережной.

По мнению Барбары, Бэзил Тревес был рад любому постояльцу, выбравшему его отель. Следовательно, длительное проживание Хайтама Кураши было для него несомненной удачей. Это, в свою очередь, ставило перед ней вопрос о том, какую роль мог (или не мог) играть Тревес в брачных намерениях Кураши. Об этом стоило поразмыслить.

Барбара вглядывалась в сторону Увеселительного пирса. На том конце, где когда-то стояло кафе Джека Оукинса, теперь шла стройка. Даже на таком расстоянии она видела, что все строения на пирсе недавно выкрашены: белые, зеленые, синие и оранжевые, они были окружены мачтами с висящими на них разноцветными флагами. Когда она в последний раз приезжала в Балфорд, ничего этого не было и в помине.

Барбара отошла от окна. Глядя на себя в зеркало, она призадумалась, разумно ли поступила, сняв пластыри. Косметику она не захватила. Да и всей косметики у нее было — тюбик губной помады да баночка румян, оставшиеся от матери, а поэтому укладывать косметичку в рюкзак было попросту бессмысленно. Ей нравилось представляться деловой женщиной, которая не считает нужным производить с внешностью никаких обманных манипуляций, ну разве что наложить немного тональной пудры на щеки, дабы слегка улучшить цвет лица. Однако истинная причина заключалась в том, что, оказавшись перед выбором, на что утром потратить пятнадцать минут своей жизни — на макияж или на сон, Барбара выбрала второе. Учитывая характер ее работы, такое решение казалось ей более осмысленным. Таким образом, ее подготовка к предстоящему дню занимала не более десяти минут, из которых четыре уходило на поиски вперемежку с проклятиями нужных предметов в рюкзаке и пары чистых носков.