Привет, моя радость! или Новогоднее чудо в семье писателя - Олег Рой

– Помилуй, деточка… – Он осекся, помолчал и поправился: – Сударыня, я же в нем запарюсь… Я человек северный, неизбалованный, мне холод надобен. Чем холоднее – тем мне лучше.

Марья Васильевна только пожала плечами и уда-лилась, раздумывая над сложностью человеческой натуры.

Рубашки Константина, равно как и его спортивный костюм, широкоплечему сказочнику были малы. В конце концов остановились на новенькой пижаме, приготовленной Ангелиной Ивановной в качестве новогоднего подарка любимому сыночку.

Петр Петрович переоделся и вышел в гостиную. Высокий, осанистый, с окладистой серебряной бородой и с такой же белоснежной шевелюрой, он походил на богатыря. Впечатление портили лишь явно коротковатые штаны, Лиза даже не смогла удержаться от смеха, уж больно смешно все это выглядело. Но «Петр Петрович» не обиделся, а лишь усмехнулся и лукаво подмигнул девочке.

Зато пижамная куртка, туго обтягивающая могучий торс «баюна и сказителя», как торопливо представил его Константин, очень ему шла. Пижама была выдержана в «новогоднем стиле»: под темно-синим северным небом, усеянным крупными звездами, торопливо бежали северные олени, под ногами у них закручивались снежные завитки, а над всем этим таинственно сияла луна.

Когда Петр Петрович, расправив плечи, стоя пил из большой кружки ледяное молоко, грудь его вздымалась, ходила ходуном, и казалось, что олени еще выше запрокидывали головы, звезды и луна ярко светили, и всем почему-то чудился бодрый, свежий, новогодний посвист вьюги.

И Марья Васильевна, и Ангелина Ивановна, и Лиза залюбовались на гостя. И даже слегка побаивавшийся его Чарли присмирел, выбрался из-под стола и одобрительно помахал хвостом.

Все улеглись, и перед сном каждый думал о своем. Если бы можно было представить мысли обитателей пентхауса в виде светящихся облаков, тихо плавающих под потолком, то эти облака порой находились бы далеко друг от друга, порой сближались, а порой даже смешивались, как, например, мысли Лизы и Петра Петровича о Новом годе, о Константине и о волшебном посохе. Или мысли Константина и Бедокура о том, что предстоит завтра.

А о чем думали Ивася и Чарли, неизвестно, но тоже наверняка о чем-нибудь важном и интересном.

Перед сном Константин сидел в кабинете и уже привычно глядел в пустой экран. Он был буквально раздавлен обрушившимися на него проблемами.

«Выхода нет, – тоскливо думал он. – Со сказкой ничего не получается и, боюсь, не получится. Хмуров меня просто растерзает. И еще Дед Мороз на мою голову. Ведь никто не поверит, даже родная мать… Хмуров, теперь айсберг ледяной… Луна над тундрой… сроки… тиражи… посох, волшебный посох…» И светящееся облако его мыслей смешалось с мерцающим облаком мыслей Деда Мороза.

Писатель очнулся, встал из-за стола, устало лег и закрыл глаза.

«Надо найти новый адрес Хмурова. Я знаю, как это сделать. И завтра же вечером нагрянуть к нему…»

Потом облака постепенно погасли, и тогда из кладовой вышла Тишина и начала традиционный обход, пугливо оглядываясь по сторонам и испуганно замирая при каждом шорохе.

Новый пентхаус Хмурова был оформлен в пышном стиле барокко. Призванный демонстрировать богатство своего владельца, он был заполнен лепниной, заставлен дорическими колоннами и завешен бесконечным множеством зеркал в широких позолоченных рамах. Потолок в виде купола был расписан под небо, а почти у всей тяжелой мебели были гнутые позолоченные ножки. Дизайнеры, видимо, считали, что это шикарно.

Впрочем, среди херувимов и томных обнаженных статуй Антон не чувствовал себя комфортно. Нет, ему, совсем недавно аскету, было очень неуютно. Но он покорно подражал стереотипу, старался, так сказать, соответствовать, постоянно вспоминал романы, в которых подробно описывалась жизнь высшего света прошлого, а то и позапрошлого, века. Словно в музее, заложив руки за спину, он часами бродил по своей новой квартире и вспоминал красочные книжные иллюстрации. Иногда ему начинало казаться, что все-таки он переборщил в пышности, уж очень все как-то помпезно и грандиозно. Но потом ему снова нравилось.

Однако в этот вечер экскурсию пришлось отложить.

После ужина Антон почувствовал, что чрезвычайно устал, ведь весь день он «пожинал лавры», раздавал интервью и автографы. Так что теперь решил лечь в постель и как следует отдохнуть. Устроившись в мягких подушках, он включил стилизованный под картину телевизор и принялся блуждать по каналам, переходя с выпуска новостей на бесконечные сериалы, переполненные пластмассовыми чувствами. Через некоторое время, почти уже погрузившись в сон, Антон неожиданно вспомнил девушку, которая давно ему нравилась, но до сих пор была неприступна и так холодна…

– Конечно, ведь тогда я был небогат. Ходил с вечной папкой в руках, а затем с электронной книгой… – Антон из последних сил попробовал собрать ускользающие мысли. – А она красивая, умная и, наверное, рассчитывала на что-то большее, и правильно… правильно… Но ведь потом дела мои пошли неплохо, а она все равно держала меня на расстоянии. И сейчас держит. Вроде и общается со мной, и иногда мы куда-нибудь ходим вместе… Но это все не то, не то, не то… Вот если бы сейчас… Нет, не сейчас… Допустим, завтра… Загадать, чтобы она согласилась, чтобы она пришла сюда и… увидела бы всю эту красоту, всю эту роскошь, которой я теперь владею!.. Может быть, тогда она поймет… Может быть, тогда она оценит…

Антон провалился в сон и, казалось, навсегда потерял нить размышлений. Однако это было не так. В разгар следующего дня он неожиданно вспомнил о своих туманных намерениях и, обдумав все еще раз, решил немедленно приступить к делу. Время – самая дорогая вещь, не стоит его терять!

– Я хотел бы заказать ужин от шеф-повара… – Примеряя рубашку, Хмуров позвонил в известный ресторан. – Да, сегодня, к шести часам, с доставкой… Сейчас продиктую адрес.

Боясь разоблачения, литературный агент пообещал себе, что будет ипользовать волшебство только в исключительных случаях. Поэтому сделал заказ с большим размахом. Пусть видит, что он человек большой души и крупного масштаба.

Правда, столкнувшись с необходимостью выбора цветов для украшения апартаментов, он все-таки не смог устоять и вновь достал из хитроумного тайника свое сокровище. Ударив посохом три раза, Антон пожелал всюду расставить хрустальные вазочки с ландышами и только просторный холл решил заполонить пронзительно-синими васильками. Скромность только подчеркнет изысканное величие его покоев.

– Представляю, как она удивится! – торжествующе воскликнул он и, глядя на изящные часы, стрелка которых приближалась к шести, добавил про себя: – Правда, после волшебства, когда я звонил, она была как будто сама не своя – задумчивая какая-то, отстраненная… Ну да ладно, это все чепуха, пройдет со временем…

В этот момент покой роскошного пентхауса нарушил мелодичный звонок. Хмуров вздрогнул, втянул голову в плечи, потом, внутренне одернув себя, выпрямился и, поспешно включив музыку, бросился в коридор. Сначала он бежал, а иногда даже скользил по мраморному полу, но, увидев свое взъерошенное отражение, быстро опомнился и, придав себе вальяжности, уже не спеша подошел к двери.