КлаТбище домашних жЫвотных - Стивен Кинг

Наконец Рэйчел отобрала у него трубку, к вящему неудовольствию самого Гейджа и явному облегчению Луиса. Он любил сына и очень по нему скучал, но разговаривать по телефону с ребенком, которому еще не исполнилось и двух лет, — все равно что играть в криббедж с клиническим психом: карты разлетаются во все стороны, а колышки ходят не вперед, а назад.

— Как там у тебя? — спросила Рэйчел.

— У меня все в порядке, — ответил Луис без колебаний. Однако он хорошо понимал, что переступил черту, когда сказал Рэйчел, что вчера вечером был у Джада. Ему вдруг вспомнились слова старика: Сердце, оно каменистое, Луис… Человек растит что может… и заботится о посевах. — Ну, если честно, без вас как-то скучно.

— Ты хочешь сказать, что тебя не радует возможность отдохнуть от этого цирка?

— Ну, я люблю тишину и покой, — сказал Луис. — Но уже через сутки это надоедает.

— Дай мне папу! — Голос Элли на заднем плане.

— Луис? Элли хочет с тобой поговорить.

— Да, конечно. Давай.

Он говорил с Элли почти пять минут. Она щебетала о кукле, которую ей подарила бабушка, о том, как они с дедушкой ездили на скотный двор («Папа, там так воняет», — сказала Элли, и Луис подумал: Твой дед, солнышко, тоже пахнет не розами), о том, как она помогала печь хлеб и как Гейдж убежал от Рэйчел, когда та его переодевала, и накакал прямо под дверью дедушкиного кабинета. (Отлично, Гейдж! — подумал Луис с улыбкой.)

Он уже начал надеяться, что все обойдется — по крайней мере сегодня утром, — и собирался попросить Элли передать трубку маме, но тут дочка спросила:

— Папа, а как там Черч? Он по мне скучает?

Улыбка Луиса тут же погасла, но ответил он сразу и вполне бодро:

— Думаю, с ним все в порядке. Вчера вечером я его накормил остатками мясного рагу. А сегодня утром еще не видел, я только проснулся.

Господи, из тебя получился бы отличный убийца — хладнокровный, спокойный как слон. Доктор Крид, когда вы в последний раз видели покойного? Он вчера заходил к нам на ужин. Навернул целую тарелку мясного рагу. И с тех пор я его больше не видел.

— Ты там его поцелуй за меня.

— Фу, сама целуйся со своим котом, — сказал Луис, и Элли хихикнула.

— Хочешь еще поговорить с мамой, пап?

— Да, конечно. Дай ей трубку.

На этом все и закончилось. Луис поговорил с Рэйчел еще пару минут; о Черче речь больше не заходила. Попрощался с женой и повесил трубку.

— Вот такие дела, — сказал он пустой, залитой солнечным светом комнате, и, наверное, самым поганым во всей ситуации было то, что он совершенно не чувствовал себя виноватым.

24

Около половины десятого позвонил Стив Мастертон и спросил Луиса, не хочет ли тот приехать в университет и сыграть в ракетбол; в кампусе ни души, радостно сообщил он, и они могут занять спортзал хоть на весь день.

Луис понимал его радость — в учебное время на площадку для ракетбола иногда приходилось записываться за два дня, — но все равно отказался, сказав Стиву, что ему надо работать над статьей для «Журнала университетской медицины».

— Ты уверен? — спросил Стив. — Отдыхать тоже надо. От работы, знаешь ли, кони дохнут.

— Позвони мне попозже, — предложил Луис. — Может быть, и надумаю.

Стив сказал, что еще позвонит, и повесил трубку. На этот раз Луис соврал только наполовину: он действительно собирался писать статью о лечении инфекционных заболеваний вроде ветряной оспы или мононуклеоза в условиях студенческих поликлиник, но не поехал играть в ракетбол главным образом потому, что у него все болело. Он понял это, когда закончил разговаривать с Рэйчел и пошел в ванную чистить зубы. Поясницу ломило, плечи ныли после того, как он таскал кота в этом проклятом пакете, подколенные сухожилия казались гитарными струнами, натянутыми на три октавы выше положенного. Боже, подумал он, и ты еще был уверен, что пребываешь в хорошей физической форме. Да, он бы отлично смотрелся на ракетбольной площадке, кряхтя и ползая, как старикашка с артритом.

Кстати, о стариках. Вчера Луис бродил по лесам не один, а с человеком, которому скоро исполнится восемьдесят пять. Интересно, как себя чувствует Джад?

Луис сидел над статьей полтора часа, но работа не шла. Тишина в пустом доме начала действовать ему на нервы, и в конечном итоге он убрал блокноты со своими заметками и распечатки статей, заказанных в Университете Джонса Хопкинса, на полку над пишущей машинкой, надел куртку, вышел на улицу и перешел дорогу.

Джада с Нормой не было дома, но на входной двери Луис нашел приколотый кнопкой конверт с его именем. Он снял конверт и достал из него записку.

Луис,

мы со старухой рванули в Бакспорт за покупками и посмотреть на буфет, к которому Норма приглядывается уже лет сто, как мне кажется. Может быть, мы пообедаем там в «Маклеонде» и вернемся домой ближе к вечеру. Если хочешь, заходи вечерком выпить пива.

Твоя семья — это твоя семья. Я не лезу с непрошеными советами, но если бы Элли была моей дочкой, я бы пока не стал ей говорить, что ее кота задавил грузовик — зачем портить девочке праздник?

Кстати, Луис, я бы не стал никому говорить о том, что мы сделали вчера вечером, никому в Норт-Ладлоу. В городе есть еще люди, которые знают про старый микмакский могильник и похоронили там своих животных… можно сказать, это вроде как отдельный участок «Клатбища домашних жывотных». Ты не поверишь, но там хоронили даже быка! Старина Лестер Морган, живший на Стэкпол-роуд, похоронил на микмакском кладбище своего призового быка Ханратти в 1967-м или 68-м году. Ха! Когда он мне рассказал, как они с сыновьями тащили туда бычару, я чуть не лопнул от смеха! Но местные не любят об этом говорить и не любят, когда те, кто считается здесь чужаками, узнают про это место. И не из-за каких-то старых суеверий, которым уже триста лет (хотя и из-за них тоже), а из-за того, что они сами в них верят и им кажется, что чужаки будут над ними смеяться. Ты понимаешь, о чем я? Наверное, не понимаешь, но все именно так и есть. Так что уважь старика и держи рот на замке, хорошо?

Мы еще это обсудим, может быть, даже сегодня вечером, и ты начнешь понимать, что к чему, а пока скажу только, что ты молодец. Впрочем, я в тебе не сомневался.

Джад.

P. S. Норма не знает, о чем я пишу — я ей что-то наплел, — и я тебя очень прошу, не говори ей ничего. За пятьдесят восемь лет семейной жизни я не раз и не два лгал жене, и, думается, я такой не один. Многие врут своим женам, но знаешь… большинству из нас не в чем каяться перед Богом.

В общем, заходи вечером, выпьем пива.

Дж.

Луис стоял на верхней ступеньке перед крыльцом Джада и Нормы — теперь опустевшим, удобную плетеную мебель убрали до весны, — и хмурился. Не говорить Элли о том, что ее кот погиб? Так он ей и не сказал. Другие животные, похороненные на индейском кладбище? Суеверия, которым уже триста лет?