Кровь и Вино. Любимая женщина вампиров - Кира Евгеневна Полынь

— Господин Энеску озвучивал, что, — набираясь храбрости, чтобы это произнести, я сделала паузу, прежде чем продолжить, — что это больно. Физически и морально.

— Хорошо… Как твое полное имя?

— Аврора Розали Кристенсон, — замявшись, ответила, невольно заглядывая в исписанный наполовину лист, в котором из-под торопливой руки князя появлялось все больше и больше символов. — Что вы там пишете?

— Завещание, — хмуро произнес вампир, не отвлекаясь от своего занятия.

— Вы… умираете?

Оторопев от услышанного, я буквально прилипла спиной к стулу, временно лишившись чувствительности в ногах. Меня словно парализовало, а в груди что-то так болезненно кольнуло, что нос невольно защипало, а нижняя губа начала дрожать.

Неожиданно резко схлынула вся волна злости и обиды на этого вампира, оставляя после себя только голый песок, иссушенный палящим солнцем, безжизненный и сухой. Страшные мысли закрутились в голове, окутывая грудь давящей печалью, такой сильной, что воздух в легких задрожал, рассыпаясь на ничего не значащую пустоту.

— А что мне еще остается делать, если моя единственная, мое сердце ненавидит меня всей душой и винит во всем, что с ней происходит?..

Отложив перо, Мариус быстро пробежался взглядом по строчкам, удовлетворенно кивнул и поднял наконец на меня глаза. Столкнувшись с водяной пленкой слез, служившей препятствием, мужчина болезненно поморщился, вновь бледнея.

— Попросите у нее прощения, — выдавила, еще не зная, что мне это принесет.

— Прости меня, — произнес князь, утопив меня в зеркале своих глаз.

— Я должен был сказать сразу, объясниться перед тобой, пусть это и осталось бы для тебя непонятым, — проговаривая каждое слово, мужчина всматривался мне прямо в глаза, все больше пригвождая к стулу. — Я был уверен, что это ошибка, когда увидел тебя в Виндэм-холле. Такого никогда не случалось, и я просто не поверил тому, как неожиданно крепко оказался зависим от твоего существования.

— Замолчите…

— Я сразу понял, что ты принадлежишь клану Энеску, — он невесело усмехнулся, обнажая удлиненный клык и не собираясь прекращать свою исповедь. — Но должен был проверить наверняка. Тот поцелуй в лабиринте — прости меня за него — был неуклюж и однозначно тебя недостоин. Но именно тогда я понял, что ошибки быть не может. Ты моя, сокровенная, единственная, а я все равно сделал то, что сделал.

— Не-ет, — простонала я, качая головой, но Мариус только нервно запустил пальцы в волосы, уводя их с лица на затылок.

— Будь я хоть каплю умнее, поступил бы иначе, не заставляя тебя стыдиться нашей близости.

— Прекратите, пожалуйста…

— Я не знаю, что делать, Аврора. Я вытребовал у тебя танец, но не посмею пойти наперекор судьбе. Отнимать тебя у них я не властен, но тогда мой финал предопределен, — и вновь полная тоски улыбка. — Радует лишь то, что я успел тебе все рассказать. Надеюсь, придет время, и ты простишь меня за поспешность и не будешь помнить лишь как вампира, предавшего твое доверие.

Своими словами он окончательно меня размазал. Темные круги под глазами, серость лица, слабость и усталый вид, совершенно несвойственные вампирам с их здоровьем и регенерацией, получили наконец недвусмысленное объяснение.

Так быстро?..

— Но почему вы сразу не сказали?

— Отбрось официоз, звездочка, — произнеся прилипшее ко мне здесь прозвище с особой нежностью, попросил он. — Почему не сказал… Зачем? Я же прекрасно вижу, что к братьям ты тянешься сама. Видимо, в том, что они — твое предназначение, судьба не сомневается. А я… я допущенная ею оплошность. Только вспомни свой дрожащий голос в нашу первую встречу. Ужас, Аврора. Это был ужас.

— Я боялась, что вы отправите меня обратно к родителям, — возмутившись, невольно нахмурила брови. — Я испугалась не вас, в возможности оказаться там, откуда с таким трудом сбежала.

— Но ты не поверила мне.

— Я недоверчива. Единственный раз, когда я поддалась предчувствию, а не фактам, я оказалась здесь, перевезенная в чемодане через границу.

— Ты шутишь?

— Нисколько.

Князь только покачал головой и улыбнулся. Куда свежее, чем несколько секунд назад.

— Расскажи мне, что тебе снилось сегодня?

Помрачнев, Мариус вновь поднялся из-за стола и на шатающихся ногах приблизился, опускаясь прямо на пол, совершенно не боясь выпачкать светлые брюки. Словно доверчивый зверь, мужчина прижался щекой к моей ноге и закрыл глаза, заставляя меня паниковать.

— Нет! Не засыпайте!

— Я не сплю, Аврора. Я просто без тебя устал. Вымотан, как загнанный конь. Расскажи, я хочу узнать.

— Я неловко себя чувствую, когда повелитель Сумеречный Лощины дремлет на моих коленях, сидя прямо на полу.

— Ерунда. Тебе я не повелитель. Я тебе даже не добрый друг или объект симпатии. Не отвлекайся.

— Хорошо, ладно, — согласилась я, устремляя взгляд в стену и стараясь не думать о горячем дыхании, нырнувшем под вырез юбки и скользящем по бедру. — Это был кошмар. Мне снилось, что я забыла закрыть окно и ночью поднялась, чтобы не замерзнуть. Вы схватили меня, не позволив кричать и закрыв рот рукой, — проговаривая свое видение вслух, я потихоньку отпускала скрутившийся пружиной ужас, смиряясь с тем, что это лишь выдумка мозга. — Шептали мне прийти к вам, и… что вы без меня тоскуете, и вам очень плохо.

— Это тебя испугало?

— Нет, не это. А постель, в которую вы меня повалили и принялись срывать одежду.

— Да, звучит вовсе не романтично, что мне совершенно несвойственно. Это просто сон, Аврора, — даже в таком положении он выглядел куда мудрее меня, пытаясь успокоить и окончательно прогнать наваждение. — Если бы это был я… Я бы целовал тебя. Оставил бы дорожки поцелуев по всему твоему телу, на каждом частичке кожи и волос. И срывать одежду тоже не стал бы: раздевать тебя медленно, мучая самого себя предвкушением, куда привлекательнее.

— Звучит убедительно.

Даже не успев сообразить, как самовольничает рука, я ощутила шелк плотных волос, прочесывая пальцами серебряные пряди неторопливо и вдумчиво. Я ласкала ладонью голову повелителя, и от одной этой мысли сбилось дыхание.

— Прошу тебя, Мариус, не умирай. Ты должен мне за все случившееся по твоей вине, и я прошу тебя не умирать, пожалуйста… — вновь забыв о пресловутом «вы», как и каждый раз в момент особенно сильной волны отчаянья, шептала я, но князь полностью игнорировал мое отступление от этикета.

— Я много прожил, Аврора, — начал он, продолжив без натянутого оптимизма. — Но не хотел бы заканчивать свою жизнь, только повстречав тебя. Это жестоко со стороны судьбы. Дай мне еще пять минут своего времени, и можешь уходить.

— Прогоняешь после стольких просьб о встрече? — усмехнулась, проглотив горечь, но князь вампиров неожиданно повернулся, полностью пряча свое лицо в моей юбке, и приглушенно завыл от отчаянья.

Прекратив, помолчал несколько