Могущество и честь - Ярослав Коваль

— Это ненадолго.

— Ты уверен, что до Шеругина можно будет спокойно доехать?

— В чём тут можно быть уверенным? Придётся спрашивать у местных. Опять же, если Шеругин заняли бунтовщики, будем придумывать другие варианты. Ничего. Найдём.

Жена смотрела на меня с тревогой.

— Думаешь, даже Шеругин могут захватить? Ведь это город Верховного судьи Империи, разве посмеют?

— Ну, столицы-то посмели тронуть, разве нет? Или нет? Что там вообще происходило?

— Не знаю. Я, честно говоря, едва услышала про «свержение власти», сразу решила, что надо бы к родителям. Пусть отец решает, что делать, он мужчина.

— А ты сама решать не хочешь?

— Зачем это мне? — удивилась Моресна. — Это не является сутью моего долга.

Я подивился тому, как странно на мой вкус и насколько естественно прозвучал её ответ. Вот она, загадка и разгадка их инности. В условиях стабильной жизни каждый из имперцев знает только круг своих обязанностей, не более того. Женщина обязана обустраивать дом, обихаживать мужчину, рожать и растить детей, если семья может себе это позволить, и не должна ни при каких обстоятельствах брать на свои плечи полную ответственность за собственную жизнь и жизни домочадцев. Такое было возможно разве что с полной сиротой, которую не приняли дальние родственники, и означало большое несчастье, лишения, даже, возможно, смерть.

Аштия, наверное, представляла собой единственную женщину в Империи, которая несла противоестественную для местной женщины ответственность. Госпожа Солор по-настоящему была сама себе хозяйкой, правила семьёй, Домом и владениями — и воспринимала свой жребий как проклятие.

Не имело смысла спорить с представлениями обитателей чужого мира об их жизни, об их взглядах на жизнь. Тем более что я и сам уже успел убедиться, каким сомнительным даром может оказаться свобода. Может быть, и власть при всей её лакомой привлекательности — минное поле, полное неведомых мне тягот и погибелей. Тут лучше прислушаться к голосу Аштии — она все эти хитрости постигла на практике.

Может, она права, и то положение, которое на протяжении трёх поколений занимают старшие женщины в её семье — проклятие? И дело, конечно, не в том, что они — женщины. Просто положение само по себе таково.

Так куда же я в этом случае рвусь? На хрен мне сплющился титул?

Или всё-таки сплющился?

Я искоса взглянул на супругу и решил пока отложить этот вопрос. Преждевременно решать, отказываться или нет. Надо сперва дожить до конца войны. А она, если верить опыту моих дедов и прадедов, шутить не будет. Особенно гражданская. Интересно, как выглядит кастовое разделение труда в имперских гражданских войнах? Кто-то бьёт врагов, кто-то их добивает, кто-то трупы обчищает, а кто-то вражеских баб в стороне обрабатывает, личную демографию повышает?

Шеругин, к моему облегчению, оказался свободен от войск мятежников. Это был великолепный город, раскинувшийся в бухте от края её до края. Конечно, обнести такой одной крепостной стеной было бы невозможно даже с учётом имперской гигантомании. Поэтому его защищали две огромные крепости, каждая из которых опиралась одним боком на скальные оконечности бухты, на естественные природные «укрепления». В лучах склоняющегося к морю солнца стены казались розовыми, полупрозрачными, а золочёные шпили башен просто полыхали, будто в пожарище.

Можно было ожидать, что пространство между замками останется пустым. Но нет, десятилетия спокойной жизни давали о себе знать — город прекрасно существовал и там, многоэтажные доходные и малоэтажные богатые строения, окружённые скудной зеленью и приличной мостовой, радовали глаз. Теперь бы ещё понять, куда именно следует нести письмо, которое её светлость вручила мне перед самым полётом. Письмо предназначалось её зятю, лорду Амержи, Великому судье Империи.

Чем Великий судья так разительно отличался от обычных судей, я мог лишь догадываться. Также и о том, почему высшую судебную функцию не взял на себя император, как у нас было принято. Может, тоже сказывается привычка к кастовости, мол, что положено представителю знати, то уже не подобает властителю мира? Может, его величеству просто некогда?

Я кивнул жене, чтоб следовала за мной. Моресна разглядывала окруживший нас город почти с испугом, но — с восторженным испугом. Конечно, столицы, где она уже пожила какое-то время, были и величественны, и полны архитектурных шедевров и излишеств, и размерами, и видами поражали воображение. Но здесь всё было по-другому. По-другому величественно, красиво, захватывающе и впечатляюще. Город меж двух крепостных громад казался игрушечным, крохотным — такими иногда предстают перед глазами уроженца мощного современного мегаполиса старинные городские районы. Домики, выстроенные из того же светло-серого камня, что и замки, не лепились друг к другу стена к стене. Было много садиков с цветами — пусть микроскопических, но всё же.

Нам предстояло подняться к Северному Шеругину — цитадели имперского Закона, таким он представал в глазах людей, населяющих все другие области государства. Если резиденция Великого судьи не мозолила глаза каждодневно или каждонедельно (как фермерам, привозящим в город овощи на продажу), она, наверное, представлялась чем-то сакральным и чудодейственным. Как и резиденция самого императора — тому, кто ни разу её не видел.

В воротах замка меня остановили. Аштия предупреждала, что так может быть, хоть и не обязательно будет. Видимо, беспокойство проникло и сюда, запустило пальчики в сознание непривычных к переменам людей. Браслет, который я продемонстрировал, и письмо, также показанное издалека, оказались отличным пропуском. Меня поприветствовали по всей форме, как высокопоставленного офицера, и дали мне провожатого. Последнее было почти насущно необходимо — крепость оказалась по-настоящему огромной. Как большинство тех крепостей, которые я здесь видел.

До приёмной Великого судьи я добирался долго. К счастью, моей жене не было необходимости торчать в приёмной вместе со мной. Её отвели в комнаты, где сопровождающие могли отдохнуть и даже перекусить. Условия её ждали очень приличные, в этом меня заверили, да и, судя по реакции Моресны, она предвидела приятное времяпровождение. Она в таких вопросах разбиралась чуть лучше, чем я.

Великий судья оказался полноватым, но очень подвижным человеком, который был ниже меня на полголовы. Меня это несколько озадачило, потому что я не отличался высоким ростом и на родине, и здесь. Однако лорд Амержи держался с таким достоинством, что через пару минут общения о его скромных габаритах забывалось. Он кивнул и произнёс несколько вежливых слов прежде, чем взять у меня письмо. Судя по обращению, он видел во мне больше, чем личного посланца её светлости.

— Я рад узнать, что моя свояченица жива и невредима, — солидно произнёс Амержи. — И, как понимаю, собирает армию для того, чтоб поддержать его величество, не так ли?

— Иные варианты госпожой Солор не рассматриваются, — многозначительно ответил я.

— Понимаю. Конечно. Однако какой же помощи её светлость ждёт от меня? Амержи не может предложить его величеству большой армии…