Шпионаж и политика. Тайная хрестоматия - Геннадий Соколов

Альберт и Елизавета

Первый конкурс прошел в довоенном 36-м. Для участия в нем собрались все ведущие скрипачи того времени. Но первую премию получил наш Давид Ойстрах, став всемирно признанным корифеем скрипки. Через год Елизавета открыла двери конкурса для пианистов. И вновь гран-при увез в Москву советский музыкант Эмиль Гилельс.

Когда началась Вторая мировая война, повторился военный сценарий августа 14го: Германия вероломно напала на Бельгию. Но на этот раз бельгийская армия не оказала серьезного сопротивления, а король Леопольд III не последовал примеру своих героических родителей. Единственной доступной для Елизаветы формой сопротивления были многочисленные протесты и ходатайства в адрес фашистского руководства, которыми она пыталась защитить политических узников и военнопленных. Почти всегда это было безрезультатно.

Не смогла она помочь и русской эмигрантке Марине Шафровой, которая в декабре 1941 года в Брюсселе убила немецкого офицера. Немцы пригрозили расстрелять 60 заложников, после чего Шафрова сдалась оккупантам. Королева Елизавета назвала Марину Шафрову «бельгийской Жанной д’Арк» и ходатайствовала перед Гитлером о ее помиловании. В ответ фюрер лично приказал обезглавить женщину. После войны королева Бельгии распорядилась разыскать прах Марины и перезахоронить ее останки в Брюсселе с почестями, отдаваемыми национальным героям.

В годы Второй мировой войны Елизавета видела в Советском Союзе силу, способную сокрушить ненавистного врага. Сразу после освобождения Бельгии Елизавета дала свой патронат Комитету помощи советским пленным, посетила большой лагерь советских граждан на окраине городка Аль.

Она выделила из личных средств деньги на утепление их жилищ, подарила женщинам и девушкам одежду и обувь. В пожилом возрасте она начала усиленно изучать русский язык. Об успехах на этом поприще говорит то, что послевоенную переписку с Давидом Ойстрахом она старалась вести только на русском.

В послевоенные годы Елизавета возобновила проведение музыкальных конкурсов и гастролей, постоянно приглашая на них советских артистов. Словом, ее в отличие от многих других монархов никогда нельзя было упрекнуть в антисоветских настроениях. Из-за этого «желтая пресса» нередко называла ее «красной королевой».

Такая монаршая судьба и доброе отношение к России вряд ли кого-то из русских могли оставить равнодушным. Я не стал исключением.

Что, в конце концов, позволило приблизиться к разгадке тайны утраченной короны? Помог опять же его величество случай. Я работал над очередной своей книгой, на этот раз — документальной хроникой апреля 56-го, историей похода крейсера «Орджоникидзе» в Англию с Хрущевым и Булганиным на борту. Историей неизвестной до недавнего времени секретной операции британской разведки против нашего крейсера под кодовым названием «Кларет» и связанного с ней таинственного исчезновения британского подводника Лайонелла Крэбба, главного участника той тайной операции.

Одним из моих источников был капитан 1 ранга, командир группы подводников, участник того похода и главный механик крейсера Евгений Викторович Романов. Он-то и показал мне удивительный документ — случайную запись разговора Серова и Хрущева, сделанную во время того перехода из Балтийска в Портсмут.

Запись эту сохранили «слухачи» из ГРУ. Кто и почему стал писать разговор Серова с Хрущевым? Вряд ли генерал-лейтенант Шалин, тогдашний начальник ГРУ, мог такое разрешить.

Каперанг Романов объяснил мне, что писать собирались вовсе не их разговор, а беседу начальника разведуправления Балтийского флота капитана 1 ранга Соловьева с военно-морским атташе Великобритании капитаном Эдрианом Норти. Он был официально приглашен советской стороной в поход на крейсере. Соловьев его «окучивал» и периодически подпаивал в течение похода, чтобы получить нужную информацию. Хрущев пригласил англичанина на свой день рождения, который отмечали во время похода на борту крейсера. Скрытый микрофон «грушники» установили в том месте, где сидели Соловьев и Норти. Под завязку вечеринки они ушли. Оставшись вдвоем, Хрущев и Серов сели поблизости от микрофона. Так и получилась эта запись. Случайно. В том диалоге возникла неожиданная тема — о пропавшей «черной тетради» Сталина и… о бельгийской короне. Вот небольшой отрывок той записи:

«Хрущев: А украденная тобой бельгийская корона где красуется? У твоей жинки на голове? Или в шкафу на даче?

Серов: Это ложь, клевета! Если какая-то корона действительно была украдена, обязательно найдем ее и вернем. Ведь отыскали же мы след черной тетради Сталина. В ней, судя по всему, он записывал компромат. Готовился к расправе, да не успел…»

Эта запись пусть и косвенно, но подтверждала версию о нахождении короны в СССР.

В записанной беседе Хрущева с Серовым речь шла, помимо бельгийской короны, и о некой «черной тетради» Сталина. На мой прямой вопрос Серову, что стало с «черной тетрадью», он сказал, что отдал ее Хрущеву. Подробности содержания тетради он мне не раскрывал, да я и не настаивал на этом. Надеялся, что все еще впереди. Думал, закончу две свои книжки, возьмусь писать третью: о самом Серове и «черной тетради». Генерал был согласен. Связывал с нашим сотрудничеством определенные надежды. Хотел, наконец, вернуть себе «доброе имя» и партбилет. Ведь восстановили же в партии Молотова. А он чем хуже?

Как к нему попала эта «черная тетрадь»? Версий несколько. Я думаю, что сначала ею завладел Берия. Большинство историков, правда, полагают, что Берия ее и уничтожил. Лаврентий Палыч, очевидно, держал ее про запас, чтобы использовать против своих политических врагов. Компромат, собранный в ней, был, наверное, не только на самого Берию, но и на Хрущева, Маленкова,

Молотова, других соратников. Не секрет, что незадолго до кончины Сталин фактически начал атаку на свое ближайшее окружение. Готовились расправы над Микояном, Молотовым… И, возможно, в основе грядущих расправ лежала информация, которую Сталин клал на страницы этой «черной тетради».

Но воспользоваться ею Берия не успел. В июне 53-го, как известно, Хрущев сотоварищи арестовали его. Личную охрану Берии арестовывали именно люди Серова. Занимался он и обысками в рабочем кабинете и особняке Берии. Словом, генерал отыскал заветную тетрадь. И оставил компромат себе. На всякий случай.

Хоть они и приятельствовали с Хрущевым, но в большой политике, как известно, друзей не бывает. Эти двое были, скорее, заклятыми друзьями. Хрущев тоже собирал компромат на председателя КГБ. Досье на Серова завел еще шеф МГБ Абакумов, продолжил по указанию Хрущева министр внутренних дел Дудоров, а затем и председатель Комитета партийного контроля Шверник. Это были материалы о хищениях Серовым ценностей в Германии в 45-м, а также материалы на отца Серова, при царе служившего охранником Кадымской тюрьмы. Этот компромат Серов пытался уничтожить. Против Абакумова и Дудорова вел нешуточную личную войну. И все архивы старательно зачищал.