Блондинка и два брата-аристократа - Полина Нема

— И что это значит? — я скрестила руки на груди. Задолбали все загадками говорить.

— Пока не знаю, — ответила монахиня.

Вскоре мы дошли до огромных деревянных ворот. На стенах около двух бойниц стояли две монашки. Еще я разглядела нечто, похожее на дула пушек, выглядывающих из-за зубцов стены. Хотя не удивлюсь, если это настоящее оружие.

— Открывай! — скомандовала Камилла.

Монашки сверху переглянулись и сделали отмашку. Послышался скрежет. С громким скрипом ворота начали открываться и вдруг зависли, образовав небольшую брешь.

— Госпожа Стенсли, механизм заело! — отозвались сверху.

— Так позови ремонтника!

— Он дрыхнет!

— Технологии? — удивилась я. — А как же штрафы?

Вспомнила я про «чудесный» штраф, который получили братья.

— Ты о чем? — Камилла посмотрела на меня, как на полоумную. — Ах, ты про эти бумажки?

Она подошла к кусту, росшему слева от стены. Мелкие зеленые листочки покрывали едва заметные тонкие веточки. Камилла достала целую пачку листов.

— У нас как раз закончилась туалетная бумага. Вот, помоги мне, — монахиня вложила пачку листов мне в руки.

«Штраф в размере триста тысяч за механические ворота».

— А как же вы не платите?

— Слушай, ты прям как не от мира этого, — пробурчала монахиня. — Если кто посмеет нас тронуть — мы тут же откажемся принимать их женщин. Даже в самых отдаленных частях этого мира знают, что остров Авгуи — место, принимающее всех женщин. Особенно в трудном положении. И нам нужны технологии — они упрощают жизнь.

А штрафы им никто не отменял. Политика едина для всех, но кто-то ровнее.

— Трудное положение? — кажется, я не выспалась.

— Беременные и желающие избавиться от нежелательной беременности, — Камилла сканировала меня взглядом. — Тебя что-то интересует?

Ясно, гинекология и абортарий в одном месте.

— Вас это совершенно не пугает? — удивилась она.

— Боюсь, меня не может пугать то, что я не ощутила на собственной шкуре.

— Хорошо. И, как понимаешь, нам плевать на захватчиков, хоть они и пытались нас прогнуть под себя, но мы попросту перестали приезжать и принимать женщин. Всех женщин.

Вставила она последнюю фразу.

— Это место — лучшее для родов, — вставила Чарниза. Призрак проснулся. — Если рожают дома, то мало кто выживает.

«Особенно, если это шестнадцатилетняя девушка», — подумала я.

И вновь послышался громкий скрежещущий звук ржавых створок. Ворота открылись, а мы, наконец, вошли внутрь.

Белая крепость разделена на несколько зон. Для ожидающих роды, родивших, для обследующихся и для персонала. Мне выделили место среди персонала. В основном здесь были женщины. Просто место для амазонок.

Даже дали чистую одежду. Все происходило молча. Я пыталась заговорить с приходящими ко мне монахинями, но все молчали. Даже Чарниза. Ей будто не нравилось это место, хотя именно она настаивала, чтобы я приехала сюда. Она даже не могла объяснить, как тут себя вести, потому даже волноваться не буду. А ведь она могла бы предупредить, чего здесь ожидать. Или ей просто было неуютно здесь. Кто поймет этих принцесс-призраков?

Только я потянулась, чтобы почитать дневник, как в мою комнату вошла Камилла.

— Мы посоветовались и решили, что вы можете остаться. Дженни — одна из первых, кто принял темную принцессу. И, если Чарниза Бребулье выбрала вас, то мы станем на сторону, — она скривилась, будто съела лимон, — Темной принцессы. Вернем трон истинному правителю.

Мне понравилась Света. С той минуты, как я ее увидел.

В ней ощущалось нечто светлое и теплое. Хоть и настораживало вранье с первого же дня знакомства. Но если так подумать, у нее вариантов было немного, чтобы получить работу. Она заявилась в офис, как легкомысленная особа. Блондинка в розовом костюме. Все, как мне нравится. Вне офиса. А ее ненастоящее резюме и вовсе уверило меня в том, что ее могли подослать.

Это было странно. Я всерьез предположил, она от конкурентов. И даже закралась мысль, что она из Пульемонда.

В первую ночь я включил камин в комнате Александра всего на пару часов. Чтобы он потух, как только Света уснет. Если она из этого мира, то либо включит сама, либо придет ко мне.

Не думал, что будет терпеть до утра в холодной комнате. И она пришла. Я пытался уловить магию в ней, не мог смириться и поверить, что она ею не обладает.

Но все изменилось на следующий день, когда в дом пришел правитель. Смешно сказать, но в день переворота никто вообще не понял, что произошло. Андрайон просто захватил власть, будто кто-то специально открыл дверь, и впустил его. Без кровопролития, кроме потерь со стороны королевской семьи. И нашей.

А в тот день мы с братом ушли в город, а когда вернулись, навстречу выбежала Света. Прошептала, что представилась нашей сестрой. Ладно, намного проще оберегать своего родственника, а не странную служанку, роль которой я предложил ей.

Но в ней все изменилось за ночь, когда нас забрали в замок. В Свете что-то изменилось. Какая-то тень отпечатком легла на ее свет. Она чуть не умерла в тот день. Я помню, как проснулся с утра, а дверь ее в комнату была закрыта. И не просто закрыта, а магически запечатана. Я думал, вырву ее со всем магическим плетением.

Она — незнакомка, никто ни для меня, ни для брата. Но я тогда был полностью уверен, что она не из Пульемонда. А значит, ею можно воспользоваться в том, ради чего нас вернулись сюда. Да и позволить умереть невиновному человеку. Все-таки девушка благородных кровей, по крайней мере, с наших слов. Почему б и нет?

Хотя мне проще признать, что я думал другим местом. Вся проблема в блондинке и розовом костюме с короткой юбкой. Да, юбка до колен, но все равно в ней были видны ее стройные ноги, на что мужчины часто обращают внимание.

Андрайон что-то сделал с ней. Эта тень появилась не просто так, а значит, за нами будут следить через Свету.

Она заболела обычной простудой. Горела от высокой температуры. Я не мог надолго бросить ее, ведь она начала нести бред. Она шептала имя сестры. Ника или как-то так.

— Пожалуйста, не отпускай, — она открыла в один день глаза, вцепившись в мою руку.

— Не отпущу, — вытер ее вспотевший лоб влажной тряпкой.

Она потянула меня и поцеловала в губы. Нежный вкус, податливое тело и острые ногти, впившиеся в меня. Я не мог понять, но она начала отталкивать меня. Ее губы горели, но не от страсти, а будто их пламя лизнуло.

— Боги, как больно, — она дотронулась до них, а потом глянула на меня затуманенным взглядом и отключилась.