Старое пианино - Ирина Лазарева

— Что же ваш Михалыч не пришел на помощь? — уже в спину друзьям спросил Себ. — Чуть не прозевал подопечного, верный страж.

— Михалыч спит, — объяснил Ярик. — Вечером хватил лишку, спекся с непривычки. Вроде мировой мужик, а по части выпивки полный слабак.

— Потрясающе! — произнес демон, опустил голову и больше не проронил ни слова.

У Максима были разбиты руки, на костяшках кожа содрана, правая кисть посинела и вспухла, левая пострадала чуть меньше.

Михалыч ходил по комнате, потрясал кулаками и возмущался:

— Ты понимаешь, что чуть не загубил наше дело? И сам едва не погиб! На секунду нельзя оставить одного! Хорошо, что кости целы. Дай сюда руки… Ланселот выискался!

— Мне самому Лиза нравится, но тебе Макс, реально башню снесло, — поддержал Ярик.

— Именно — башню снесло! Прекрати бегать за девчонкой. Ты ей не нужен, трудно понять? Все, на что ты можешь рассчитывать — удар кинжалом в бок, вот и вся любовь. Благодари Ярослава, что он подоспел в последний миг.

— Не меня надо благодарить, а Зета. Чертеныш меня предупредил.

— Зет?! — поразился Михалыч. Он покрутился на месте, затем прошелся по спальне и заглянул под все кровати. — Зет, ты здесь? Вылезай, ошибка природы!.. Нет, слинял, пострел. Ладно, ему в любом случае зачтется.

— Я могу отвезти Максима в поликлинику, — предложил Василий. — Надо сделать рентген, обработать раны.

— Незачем! — отрезал Михалыч. — До завтра все пройдет, я позабочусь.

— Я бы с удовольствием побродил по городу, — вдруг высказался Максим; до сих пор он безучастно смотрел в одну точку и молчал. — Вы обещали мне показать монастыри и храмы. Потом можем не успеть.

— Я прошу прекратить упаднические разговоры, — встревожился Михалыч. — Ты все успеешь! И увидишь не только этот город, но и весь мир. Что с тобой, Максим?

— Не знаю. Порой мне кажется, что я больше не выдержу. Хорошо, что возник перерыв. Сегодня я не смог бы себя заставить войти в кабинет. Понимаешь, это давно уже не комната, не жилое помещение — теперь я каждый день отправляюсь в утробу зверя, в ней пахнет мертвечиной и гниением, зверь ждет, когда я заберусь поглубже, и пасть захлопнется.

— Ты переутомился, и это неудивительно. Соберись, Максим, прошу тебя. Осталось совсем немного. — Михалыч добавил бодрым голосом: — Сегодня никакой работы, едем в город гулять и развлекаться. Прямо сейчас!

После манипуляций, произведенных Михалычем, кисти Максима стали выглядеть значительно лучше, тем не менее, раны обработали и забинтовали. Он хотел побриться, но потом махнул рукой, хотя порядочно зарос щетиной. Мужчины оделись на выход, Ярик прихватил фотоаппарат. Леонид Ефимыч сначала отнекивался, ехать не хотел, и лишь когда уазик заурчал и покатился по брусчатке подъездной аллеи, испугался перспективы остаться одному и побежал следом с криком: «Стойте, стойте, я с вами!»

Из машины вышли в центре города, откуда расходились туристические маршруты к вековым постройкам. Максим из окна автомобиля заприметил деревянную церковь и пожелал начать осмотр именно с этого памятника деревянного русского зодчества.

— Найди экскурсовода, — попросил он Ярика. — Будем культурно просвещаться. Как-то получается, что в последнее время я ничего не читаю и не смотрю, одичаю скоро.

Здесь, вдали от роковой усадьбы, Максим чувствовал, как отпускает многодневное напряжение. Все к тому располагало: солнечный день, утопающий в зелени город, туристы, шагающие по улицам веселыми группами, яркие длинные ряды лотков с работами народных умельцев и сувенирами. От богатого разнообразия русских матрешек, хохломских и палежских изделий разбегались глаза. Ярослав сразу нацелился на сувенирные тарелки с изображением храмов, но потом решил сделать покупки на обратном пути.

Особенно понравился ему старичок домовой в виде большой мягкой игрушки. Ярослав крутил его в руках и отпускал одобрительные замечания. У домового была торчащая в разные стороны бороденка и такие же вихры на голове, нос картошкой, глаза круглые, добрые, на ногах лапти, на спине котомка, набитая тряпьем. Он был красочно одет в мягкие штанишки, рубаху-косоворотку, шитую красным тканьем по вороту, рукавам и подолу, поверх — нарядная жилетка, к поясу запасливого хозяина были подвязаны мешочки, ветка с яблоками, деревянная ложка и колокольчики. Словом, на редкость симпатичное существо.

— Ты его не себе покупай, а Зету, — подсказал Василий. — Будет мальцу товарищ. Надо же его как-то отблагодарить.

— Дельное предложение! Чучелко как раз ему под стать, ростом с него будет. Беру! Надеюсь, подарок ему понравится.

Он отнес покупку в машину, затем компания двинулась к деревянному храму. Экскурсовода привел Василий. Это была приветливая девушка с необыкновенно располагающей внешностью и манерой общения. Она заговорила бегло, приятным голосом, изредка бросая взгляды на своих слушателей:

— Вы видите дошедший до наших дней прекрасный образец деревянного русского зодчества. Церковь полностью срублена топором. Именно деревянная архитектура стала основой особенного стиля русского средневекового зодчества. Главным, и часто единственным орудием строителя долгие века оставался топор. Не пользовались даже пилой, так как пила рвет древесные волокна, оставляя их открытыми для воды. Топор же, сминая волокна, как бы запечатывает торцы бревен. Недаром до сих пор говорят: «срубить избу». Это одна из сохранившихся до наших дней деревянных клетских церквей, то есть церковь на основе клети. Основу храма составляет четверик с высокой крутой двускатной кровлей, увенчанной главкой на маленьком четверике, врезанном в середине конька крыши…

Девушка вдруг осекалась и потрясенно уставилась на Максима.

— Извините, вы… вы — Максим Смирнов? — с замиранием спросила она.

— Он самый, — нехотя подтвердил тот.

— Ой! — девушка покраснела, мучительно смешалась, суматошно полезла к себе в сумочку. — Можно взять у вас автограф? — К всеобщему удивлению она извлекла фотографию Максима, которая была аккуратно вложена в прозрачный кармашек бумажника, очевидно, девушка всегда держала портрет при себе.

— Пожалуйста. Как вас зовут? — Максим взял у нее ручку.

— Варя. Варвара, — торопливо поправилась она. — Что у вас с руками?! Какой ужас! Ваши бинты сбили меня с толку, а то бы я вас сразу узнала.

— Ничего серьезного, несколько царапин. — Неудивительно, что она не узнала изможденного небритого мужика с перебинтованными руками.

— Слава богу! А у меня есть почти все записи ваших концертов, и видеозаписи! — выпалила девушка. Она выглядела совсем молоденькой и легко смущалась.

— Правда? — принужденно улыбнулся Максим. Он и сам ощущал себя неловко в подобных ситуациях и не знал, что говорить. К тому же пока недостаточно хорошо себя чувствовал, голова гудела, ему было трудно сосредоточиться и поддерживать беседу. Он предпочел бы сейчас вообще ни с кем не разговаривать. Спутники его ехидно молчали и разглядывали церковь с усиленным вниманием. Ярослав с фотоаппаратом в руках выбирал наилучший ракурс для снимков памятника. — Значит, вы любите фортепианную музыку? — вяло поинтересовался Максим, глядя на Варю больными глазами.