Тьма на ладони - Иори Фудзивара

Упреждая мои вопросы, она торопливо рассказывала дальше. Поначалу, конечно, рожать не собиралась. Рассказала обо всем Исидзаки. Он, разумеется, с ней согласился. И тут в ее голову полезли странные мысли. Как ей теперь кажется – порожденья ночных кошмаров. Что будет, если у нее родится ребенок от никому не известного иностранца? Может, хотя бы тогда в ее жизни что-нибудь сдвинется с мертвой точки? У Исидзаки нет внуков. Может, этот ребенок приворожит его сердце сильнее, чем это удалось ей самой? И в их безнадежных отношениях наконец появится то, перед чем он не устоит?

– Это было так глупо, – тихо прибавила она, помолчав. – Вздорная женская блажь… Как вы сказали – «разумная женщина»? Не смешите меня. Когда я сказала ему, что решила рожать, он страшно расстроился. «Если ты этого хочешь – мне остается лишь уважать твое решение…» Вот и все, что он ответил. И когда ребенок родился, обращался с ним очень нежно. Как со своим собственным – то ли сыном, то ли внуком. Настоящего отца ни словом дурным не поминал. Но, конечно, отношения наши ни капельки не изменились. И в итоге мне пришлось пожинать плоды собственной глупости. Так что… Одним словом, ребенок – мой. Мой, и ничей больше. Теперь я считаю именно так. На этом история о моем сыне закончена. Может, ее и рассказывать не стоило?..

Я понял, почему она так сказала – «в одну страну». Но не стал говорить ей об этом.

– Может, и не стоило, – только и ответил я. – Не люблю завидовать начальству.

Она чуть слышно рассмеялась – так, будто ей стало легче.

– Только память у меня уже совсем дырявая, – добавил я. – Вот и ваш рассказ я, наверно, очень быстро забуду.

– Не сомневаюсь, что вы на это способны.

– Ну да ладно, – сменил я тему. – Что мы всё обо мне. У нас еще столько вопросов осталось… Самое непонятное – что случилось между Исидзаки и Дзюнко Кагами. Почему они не поженились? Судя но вашему рассказу, они спокойно могли бы жить вместе уже лет десять. Странно, что этого не произошло. Ведь после смерти супруги уже ничего не мешало?

– Сама не пойму, – покачала она головой. – И все эти годы не понимала. Поженись они – мне ведь тоже стало бы легче. Сколько раз я уже обо всем этом думала. Но спросить его не решалась.

– А где сейчас ваша сестра, чем занимается?

– Моя сестра пропала. Никто не знает куда.

«Не угодно ли еще кофе?» – раздался голос официантки. Я молча кивнул. Та налила добавки и удалилась. Моя собеседница глубоко вздохнула.

– Вообще-то, я звонила ей вчера вечером. Подумала, вдруг она еще не знает, что случилось. В трубке сказали, что номер больше не используется… Мы ведь уже с полгода не пересекались. На всякий случай съездила в Кикумати, где она квартиру снимала. А там с почтового ящика уже и табличка с ее именем исчезла. Швейцар мне сказал, что около месяца назад она съехала. И нового адреса не сообщила.

Швейцар? Я навострил уши. Если в доме швейцар – значит, Кагами Дзюнко вела куда более роскошную жизнь, чем ее сестра…

– Странно, что она не сообщила им нового адреса, – сказал я и потянулся за кофе. – Но теперь я хотя бы понял, зачем вы звонили из города своему консьержу. Видимо, вы ожидали, что сестра сама к вам придет? Но она не пришла, не правда ли?

– Да, вы правы. Я целый день проверяла автоответчик – надеялась, что она позвонит. А консьерж мне сказал, что приходили вы. А потом ваш голос на автоответчике услышала – и удивилась. Ведь буквально накануне господин Исидзаки назвал мне ваше имя.

– А что газетчики?

– Пока вроде все тихо.

– Ну хорошо. А чем ваша сестра вообще занималась? Последнее время ее что-то не видно по телевизору.

– Лет семь-восемь назад она ушла из шоу-бизнеса. Открыла небольшой ресторанчик на Роппонги. Он так и назывался – «Кагами Дзюнко». И даже какое-то время, я слышала, был популярен, но довольно скоро она и этот бизнес свернула. Что дальше делала – я уж не знаю. Мы почти не общались. Денег на жизнь ей, похоже, хватало. Не хочу выносить сор из семьи, но я уже говорила – мы с нею не были близки как сестры. И только полгода назад, когда мне очень понадобилось, я сама позвонила.

Она с силой закусила губу. Очень красноречиво. Я ничего не сказал, и она продолжала:

– Неловко признаться, но… В общем, я позвонила, чтобы занять денег. Конечно, в каком-то смысле мы были соперницами, но мне больше не к кому было обратиться. До полной выплаты кредита за квартиру оставалось всего пять месяцев, а просить у господина Исидзаки было бы слишком унизительно. В общем, через пару дней после звонка на мой счет перевели десять миллионов иен.[30]Как раз сколько нужно. Я, конечно, сразу ей позвонила, чтобы спасибо сказать. А она ответила, что, мол, вернешь когда сможешь. И повесила трубку. Это был наш последний разговор.

– Вы, конечно, извините, но… Вам не приходило в голову, что эти деньги она тоже могла взять у Исидзаки?

Она опустила глаза. В зал гостиницы, оживленно галдя, ввалилась группа иностранцев. Воздух наполнился каким-то азиатским наречием. Словно стараясь отгородиться от этих голосов, она еле слышно пробормотала:

– Все может быть. Если так, то разницы никакой, верно? Поначалу я собиралась продать эту квартиру и переехать в какое-нибудь жилье поменьше. А из разницы и вернуть долг сестре. Но вы же понимаете, если она взяла эти деньги у Исидзаки – я ей этого простить не смогу.

– Да, пожалуй, я вас понимаю. Еще раз извините, конечно, но вы что же, так не любите свою сестру?

– Не знаю… Хотя, если честно, может, и не любила все эти годы. Но если я занимаю деньги у той, кого терпеть не могу, – значит, я сама не ангел. В общем, раньше я об этом особо не думала, но теперь уж точно ее ненавижу.

– Почему?

– Потому что я уверена: моя сестра каким-то образом связана с его самоубийством.

Я выдержал паузу и отхлебнул кофе. Тот уже остыл, и, кроме горечи, я ничего не почувствовал.

– А президент о вашей сестре так ничего и не говорил?

– Ни словечка. Как мне показалось, в последнее время он вообще избегал этой темы.

– Но вы сами говорили, что в их отношениях до последнего дня ничего не менялось. Откуда у вас такая уверенность?

– Шестое чувство. – Я ничего не ответил, и она продолжала: – Я в этом абсолютно убеждена. Ведь он чуть ли не каждый день с ней общался. Я это чувствовала безошибочно. И когда мы с ним в последний раз разговаривали, лишний раз это поняла. Хотя он об этом и не говорил. Меня не обманешь.

В ее голосе послышались жесткие нотки. Похоже, образ сестры в голове этой женщины сильно отличался от той Дзюнко Кагами, которую я когда-то встречал. Может, младшая сестра просто бесится оттого, что задолжала ей столько денег? Кто ее знает. У меня никогда не было ни сестер, ни братьев, чтобы судить. К тому же между ними стоял мужчина. Да и та Кагами Дзюнко, что я знал, была куда моложе, чем ее младшая сестра сегодня. Все-таки двадцать лет прошло. Люди меняются.