Ведьмы отдыхают - Марина Ефиминюк

Острие вспыхнуло, осколки поднялись над полом, вынуждая работника притормозить. Завертелось в воздухе стеклянное крошево, сливаясь в единую форму. И вот уже в проходе висел полностью восстановленный бокал. Квадратной формы.

С непроницаемым видом Харви взял его в руки, пристроил на стол и кивнул оторопевшему подавальщику:

– Включите, пожалуйста, в счет.

– Понимаешь, почему я хочу подать на них в суд? – тихо спросила я. – Их палочка вообще перестала слушаться.

– Мариса, она у тебя пустила корни и зацвела, – тихо напомнил Харви, наклоняясь к столу. – Прими совет своего очень неплохого судебного заступника: просто купи новую магическую палочку.

Фыркнув, я отвернулась к окну. Сосредоточилась на отражении собственного лица в ореоле светлых кудрей. Невольно взгляд переместился дальше, к размытому, чуточку искаженному профилю Харви. Он пристально рассматривал меня.

– О чем ты хотел поговорить? – спросила я.

– Вряд ли ты сейчас захочешь слушать, – хмыкнул он, разжигая во мне любопытство.

Я была на крючке и почти забыла о том, что меня практически назвали посредственной колдуньей, но он принялся рассказывать об экскурсии в селение аборигенов. Готова отдать руку на отсечение, заговаривал зубы.

Пока Харви расплачивался, я вышла на балкон. Тусклые стеклянные фонари, стоящие на широких каменных перилах, не справлялись с темнотой. Света практически не было, ничто не отвлекало от вида ночного города внизу. Разве что на высоте хозяйничал холодный ветер и заставлял зябко ежиться.

Шагов Крейва я не услышала, но на обнаженные плечи лег теплый пиджак, пахнущий терпким благовонием. Я вздрогнула от неожиданности и быстро обернулась. Харви, оставшись в жилете, засунул руки в карманы брюк. Пока я смотрела в ночную темноту долины, он смотрел на меня.

– Умру от любопытства, если ты не скажешь, о чем хотел поговорить.

Он выдержал паузу, прежде чем обрушить:

– Попробуем начать заново?

В ответ я моргнула.

Вот проклятие! Решила ведь не моргать!

На высоте горы Блэкрок гулял холодный ветер. Дымные облака, летящие по черному небу, казалось, носились на расстоянии вытянутой руки. По всем правилам физики и здравого смысла я должна была замерзать, но вдруг почувствовала, что начинаю гореть. Вспыхнули щеки, уши и где-то в груди, в районе сердца.

– Ты говоришь о курортном романе? – Голос сел.

– Кхм…

Харви сжал мои накрытые пиджаком плечи, нагнулся, чтобы сравнять рост, и заглянул в глаза.

– Послушай, Мариса. Понимаю, что я несколько опоздал с вопросом, но в Гранахе… у тебя кто-то есть?

– Не в этом дело.

– Что значит: не в этом дело? А в чем же?

– Все должно происходить естественно, понимаешь? Ты отсуживаешь у королевской мастерской кругленькую сумму, а я вновь начинаю превращать твою жизнь в хаос.

Он помолчал, видимо, мысленно оценивая объем хлопот, и проговорил:

– Пожалуй, просто подарю тебе новую магическую палочку.

Время было не позднее, но на обратной дороге меня сморил сон. Глаза я открыла лишь в тот момент, когда движение прекратилось. Осознать сразу, где нахожусь, не удалось. Было тепло и пахло терпким мужским ароматом. Я уютно прижималась к Харви, а он по-хозяйски поглаживал меня теплой ладонью по обнаженной спине, беззастенчиво забравшись рукой под пиджак.

– Что ты делаешь? – Я подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Позволяю себе вольности.

К его губам я потянулась первой, напрочь забыв, что сама предложила целомудренное свидание без приятных глупостей. Секундой позже, укрытые темнотой, забыв про внешний мир, мы самозабвенно целовались. Вначале осторожно, пробуя, вспоминая очертания рта, вкрадчивые движения языка, а потом разом забыли про растерянность. Целоваться с Харви было лучше, чем мне помнилось.

Не прерываясь ни на мгновение, я устроилась у него на коленях. Пиджак соскользнул на пол. Тонкие лямки откровенного платья сами собой скатывались с плеч. Харви запутал пальцы в моих кудрях, заставил запрокинуть голову. Горячий приоткрытый рот прижался к моему подбородку, соскользнул по горлу, опустился ниже – к ключице, дотронулся до плеча. В груди совсем не осталось воздуха, и, словно со стороны, я услышала собственный чувственный стон.

Бывший возлюбленный делал меня абсолютно безумной.

– Я вдруг подумала, что погорячилась… – задыхаясь и принимая поцелуи, хрипло зашептала я. – К черту естественность!

– Согласен, – пробормотал он, нежно проводя губами по горячей чувствительной коже. – Просто пропусти прелюдию, Мэри, и начинай превращать мою жизнь в хаос. Мне этого чертовски не хватало.

Понятия не имею, как мы нашли силы оторваться друг от друга и выйти из кареты. Правда, через минуту я уже прижималась спиной к входной двери и целовала мужчину, в которого влюбилась один раз и грозилась влюбиться заново. Сговорившись встретиться утром, мы еще разок со вкусом попрощались.

Уверена, что в гробовой тишине, царившей в гостевом доме, наши шепотки, смешки и возня были прекрасно слышны, но подруги даже бровью не повели, когда я вошла в дом. Они спокойно читали, сидя на широком диване и поставив между собой коробку с шоколадом.

В углублении на огненных камнях играли и скользили легкие язычки пламени. На потолке танцевали изысканные тени. И пусть магический огонь загорался без поленьев, воздух все равно приятно пах камином.

– Как прошло свидание? – спросила Эмма, подняв взгляд от книги.

– Божечки мои дорогие, Мими, – хмыкнула Харриет, сунув за щеку шоколадный шарик. – Сама не видишь, что свидание прошло отлично?

На следующее утро погода на острове Блэкрок вновь продемонстрировала изменчивый нрав. От ненастья не осталось следа. В окно светило солнце, в комнатах стремительно нагревался воздух, и я пробудила охлаждающие амулеты. Теперь по-человечески, в смысле, по-колдовски: красиво взмахнув чуточку изуродованной магической палочкой.

К слову, у артефакта обнаружилась удивительная способность: щепки, отхваченные кухонным ножом в приступе раздражения, за ночь заросли. Палочка покрылась древесными заплатками, и я с беспокойством ждала, не начнет ли она обрастать корой.

Наконец раздался долгожданный стук. Я бросилась открывать. Едва не сбила на подлете к порогу Харриет, задела плечом фанерную бабу, та уткнулась физиономией в стену. С чарующей улыбкой открыла дверь и сладко пропела:

– Привет…

На пороге стоял взопревший Броди и обмахивал лицо утренней газетой. Низкие чувственные ноты в моем голосе заставили его застыть, как примороженного. На худой шее дернулся кадык, взгляд замер на вырезе сарафана. Самодельное опахало остановилось на полдороге к физиономии.