Страж зари - Сергей Куприянов

Марина встала и потянулась за курткой — на самом деле она, как ветхозаветные старцы, все свое носила с собой, — когда дверь без стука открылась, и вошел Михал Михалыч.

— Уходишь? — спросил он с порога.

Она помедлила с очевидным ответом. Потом сказала:

— Я скоро вернусь.

Стареющий маг покивал головой. А она и не знала, что он на «ты» с Петровичем.

— А вы?

— Я? Да как тебе сказать, Мариночка. Долгий это разговор. Я вот чего хотел сказать. В случае чего, ты рассчитывай на меня. Ладно? И Паше скажи. — Он заглянул ей в глаза. — Скажешь?

— Обязательно. Если увижу.

— В этом я не сомневаюсь. Удачи вам.

Было полное впечатление, что он прощался с ней. С чего бы?

Раньше, до того как она попала под крыло Петровича, ей немало довелось выслушать всякой чуши про магов, которых в народе называют по-разному — колдун, шаман, кам, нойд у лопарей-саамов, оюн у ненцев и много как еще. А уж то, что им приписывают, и вовсе за пределами. И мертвецов оживляют, и горы двигают, и конечно же будущее предвидят. Последнее — обязательно. Но за все время практической работы с настоящим предвидением она не сталкивалась ни разу, если не считать того, что грядущее корректируется в настоящем, но это, по сути, подвластно практически любому человеку, для этого вовсе не обязательно обладать магическими способностями, достаточно просто действовать, другое дело, что уровень такого воздействия может оказаться небольшим. Но иногда, сталкиваясь хоть с тем же Михал Михалычем, у нее оживали прежние обывательские страхи. Кто его знает, а вдруг он и в самом деле может заглядывать вперед? А то, что не говорит об этом вслух, так это ничего не значит. Она, к примеру, тоже не разоряется на каждом углу, что кое-что умеет. Жизнь научила держать язык за зубами, да и Петрович не забывает напоминать о скромности, порой даже перебарщивая в этом. Не потому ли Паша купил не какую-нибудь приличную машину, пусть бы и подержанную, а зачуханную «трешку», как бы в укор маг-директору, помешанному на конспирации. Укор, конечно, совершенно детский, типа «я обкакаюсь, пусть вам будет хуже», Паше совершенно не свойственный, но мало ли какие у человека могут быть душевные порывы в каждый отдельный момент.

К банку она подошла, держа в руке записную книжку, копируя манеру некоторых женщин, стремящихся выглядеть деловыми, но, по сути, являющимися дамами довольно рассеянными и даже бестолковыми.

Первым делом она, войдя в зал, обратилась к охраннику с вопросом о том, где тут можно открыть счет. Тот при этом заметно напрягся, крепко сжав в кулаке рацию. Видно, последние события не обошлись без оргвыводов. Марине хватило нескольких секунд для того, чтобы понять: на нем нет Пашиного следа. Поэтому интереса для нее он не представлял, и она скоренько отправилась к указанному окошку, где, часто переспрашивая и уточняя, открыла рублевый счет на свое имя, после чего отправилась в отгороженный закуток, где размещалась касса.

Тут, как говорил поэт, след присутствовал грубо, ярко, зримо. Если бы речь шла не об остаточных следах работы мага, а о радиоактивности, то можно было смело сказать, что тут все фонило. Крохотный, примерно метр на метр, закуток был весь пронизан, пропитан «магоактивностью». Как будто человек тут не работал, а взорвался, выбросив в окружающую среду всю накопленную у него энергию, при этом не очень заботясь о том, чтобы направить ее на конкретного адресата, в данном случае на кассиршу, сидящую за толстым звуконепроницаемым стеклом, из-за чего общаться с ней приходилось через переговорное устройство. Кстати, как раз на кассире, немолодой ухоженной женщине со следами недавней подтяжки на лице, следов Павла не было. Впрочем, это и неудивительно. Та, которая выдавала деньги, должна находиться либо на допросе, либо, учитывая обрушившуюся на нее мощь, в психушке.

В качестве запасного варианта, если не удастся разнюхать с первого раза, у Марины было припасено прохождение там же по второму кругу, только уже для открытия валютного счета, но этого не потребовалось. Никаких сомнений у нее не было.

Выйдя на улицу, Марина с облегчением вдохнула хоть и загазованный, но показавшийся по сравнению с душной кабинкой чистым воздух.

Ну что ж, она выяснила. И что дальше? Бежать к Петровичу с докладом? Мол, все в порядке, можете брать. Ну нет, ничего подобного она не обещала.

Отойдя от банка, она огляделась. Отсюда до дома Павла было минут пять ходу, не больше. Только зачем она к нему пойдет? Зачем и с чем? Дескать, здравствуй, дорогой, я знаю, что ты грабитель. И что дальше? Предложить ему стать Бони и Клайдом? Или, наоборот, попросить его примерить тюремный бушлат, а сама, как жена декабриста, следом? Промолчать, сделав вид, что все в порядке? И сколько так можно молчать? Конечно, со временем острота впечатлений притупляется, можно и так, любится — стерпится. Или же лучше развернуться и уйти, дать себе время собраться с мыслями, в спокойной обстановке принять решение? С точки зрения человека разумного, последний вариант был самым… Самым разумным.

Пару минут простояв у витрины киоска, продающего выпечку и газировку, она приняла решение.

Мужчину, спешащего навстречу, она увидела издали. Тот то срывался на бег, то притормаживал и оглядывался, то снова ускорялся. Вид у него был скорее безумный, чем нормальный. Но, самое главное, она почувствовала, что от него исходят знакомые Пашины эманации. Несколько иные, чем в банке, но ни с чем спутать это было невозможно. Сначала она испугалась, решив было, что ее просто-напросто глючит. Да и немудрено. Даже зажмурилась, прогоняя от себя наваждение.

Но потом поняла. Мужчина двигался точнехонько от дома Павла. И то, что он попал под его воздействие, вполне возможно. Она вспомнила недавний «взрыв» в кассе. Это же в каком состоянии должен находиться человек, чтобы его так рвануло! Такому только попадись под горячую руку. Живого места не оставит.

Чуть позже она увидела, куда именно Павел его жахнул. Собственно, тут и смотреть-то особо было некуда, потому что удар пришелся по всему телу, как говорится, от пяток до макушки. Тот был словно кипятком обваренный. А потом еще и что-то вроде ошейника на горле. Этот был заметно слабее, чем остальное воздействие, но именно он заставлял мужчину то и дело потирать шею. Сблизившись метров до двух, Марина сделала ему простенькую подсечку, что не составляло особого труда хотя бы потому, что мужчина передвигался неравномерными рывками, при этом то и дело оглядываясь. При таком рискованном способе ходьбы и без чужой помощи немудрено упасть.

Она бросилась к нему, протянув руки, как сделал бы на ее месте любой благовоспитанный человек. Во всяком случае, со стороны это должно было выглядеть именно так.

У нее до сих пор не очень получался контакт на расстоянии. Для хорошего, опытного мага расстояние, в принципе, большого значения не имеет. Это же не из ружья стрелять или там из рогатки, когда дистанция выстрела ограничена техническими характеристиками изделия. Тут иные принципы. Умом она все это понимала, но для нее очень важным оставался зрительный, а еще лучше тактильный контакт с объектом. Наверное, это шло у нее из детства, когда она «видела» руками, вот привычка и осталась. При ее специализации это несовершенство не имело решающего значения, и она не горевала по этому поводу, как и не прикладывала больших усилий к его исправлению. Просто знала, что ей надо держаться к объекту поближе, а лучше того — вплотную. Тогда все получалось.