ТАСС уполномочен заявить - Юлиан Семенов

— Где существуют филиалы «Кука и сыновей», не сможете подсказать нам?

— То есть как это «где»?! «Куки» владеют миром, в каждой стране есть их контора, это ж не продажа семечек, это бриллианты!

— Между прочим, торговля семечками тоже дает миллионы.

— Что такое эти миллионы?! Это плевок из космоса! Это нищета и разор! Бриллианты могут стоить десяток тысяч миллионов, но ведь все привыкли к тому, что надо обмануть всех, когда имеешь дело с камнем, — зачем нервировать стомиллионной ценой?! Не надо! Бриллиант престижен, а разве люди сумели определить цену престижа?!

— Еще не сумели, — согласился Коновалов. — А вот скажите, пожалуйста, такого рода сережки могут быть причислены к разряду представительских подарков?

— Ха! Представительские подарки — это ручка «Паркер»! Вы не знаете заграницы, а я ее знаю! Представительский подарок — это записная книжка, набор спичек и, как апофеоз, книга об архитектуре Полинезии! Думаете, буржуй — щедр?! Он скуп! Он скупее нашего фининспектора! «Кук» не для представительства! Товар «Кук» дарят раз в жизни: на свадьбу, дочке в день совершеннолетия, любовнице; забудьте о представительстве, когда в деле фигурирует «Кук»!

Коновалов улыбнулся:

— Спасибо вам, товарищ Абрамов.

«Славину.

По возможности установите, снимал ли Дубов номер в отеле „Хилтон“, и если да, то какой? Цикличность? Стоимость? Как расплачивался — чеками или наличными? Установите также, где находится представительство ювелирной фирмы „Кук и сыновья“? Кто генеральный директор? Есть ли каталог на ювелирные товары бельгийского производства? Можно ли найти фамилии людей, покупавших год назад бриллиантовые серьги с изумрудом стоимостью от двух до трех тысяч долларов?

Центр».

Подразделение Коновалова обобщило данные на Дубова. Константинов, в частности, поручил выяснить, отчего по возвращении из Луисбурга Дубов отказался от предложенной ему докторантуры.

— Он не только от докторантуры отказался, товарищ генерал, — докладывал Коновалов, обобщив глубокой уже ночью собранные материалы. — Выясняется довольно занятная картина: во-первых, ему предложили должность заведующего отделом в управлении, оклад триста пятьдесят. Отказался. Странно, потому что он не назойливо, но точно дает понять окружающим, что с деньгами у него довольно трудно. Отказался и от учебы в академии. Три месяца он ждал должности старшего референта в том именно отделе Координационного института, куда стекаются все закрытые материалы по «африканскому узлу». Оклад — двести, премиальных нет.

— Какие он мог получить выгоды в Координационном институте? Более интересные командировки, перспектива роста?

— Никак нет. Командировки ему гарантировали, когда приглашали заведующим отделом, — практически, весь мир. Там же ему обещали дать льготы, если он решит писать докторскую. Перспективы роста в Координационном институте — весьма незначительны, разве что только защитится…

— Он пишет диссертацию?

— Нет. Мы навели справки, он даже не поднимал этот вопрос.

— Как характеризуют?

— Положительно. Дисциплинирован, скромен; очень аккуратен в работе с секретными документами.

— Какой, кстати, у него дома приемник?

— Его же нет в Москве, Константин Иванович… Мы не имеем права — пока что, во всяком случае, — входить к нему в квартиру…

— Надо продумать, как выяснить, что у него за приемник?

— Я прикину комбинации, товарищ генерал.

— Когда кончите «прикидывать»?

— Я сообщу вам план мероприятий сегодня же…

…В четыре утра пришел Проскурин.

— Где Дубов? — спросил Константинов.

— Я сделаю все, чтобы найти его.

— Ну в таком случае мы обязаны не разрешить вам делать все, а лишь то, что не противоречит закону…

Константинов открыл папку с особо срочными телеграммами:

— Ответьте мне, кто из людей по — «суженному кругу» — знал о наших поставках в Нагонию?

— Я должен посмотреть еще раз материалы на фигурантов.

— На кого? — Константинов поморщился. — «Фигурант» — по Бархударову — значит «артист балета».

— Так было принято говорить, товарищ генерал. «Фигурант» — то слово, которое истиннее других выражает смысл, в него заложенный.

Константинов задумчиво возразил:

— Слово — само по себе — безлично, оно не может быть ни лживым, ни истинным, так, кажется, считал Сократ. Истина или ложь вытекают из сочетания слов, которые слагаются в то, что ныне мы определяем «точкой зрения»…

(Констатинов имел два образования: работая токарем в Запорожье, он был мобилизован по комсомольскому набору в КГБ осенью пятьдесят четвертого года; заочно окончил юридический институт; потом, работая над диссертацией, сдал экстерном экзамены на филологическом факультете; английская литература XIX века; отец его, пограничник, погибший во время обороны Бреста, был учителем русского языка, поэтому, видимо, у Константинова была совершенно особая требовательность к точности выражения мыслей; одной из любимых его книг была работа ленинградского писателя Льва Успенского — постоянное сражение старого мастера за чистоту языка восхищало Константинова.)

— Я должен посмотреть материалы на фигу… на интересующих нас лиц. Но в связи с чем возник вопрос о поставках? — недоумевающе спросил Проскурин.

— В связи с телеграммой Славина. Могу помочь: в Луисбурге об этих поставках знает только один человек — Зотов.

— Учитывая его отношения с женою — дружба и мирное сосуществование, — усмехнулся Проскурин, — здесь об этом наверняка знала Винтер.

— Допустим. А кто еще?

Через полтора часа Проскурин доложил, что такого рода информацию — по роду своей работы — получал лишь один человек: Дубов Сергей Дмитриевич.

«Совершенно секретно.

Генерал-майору Константинову.

На ваш запрос сообщаю, что авиабилет в Адлер на фамилию Дубова Сергея Дмитриевича был сдан четыре дня назад в агентстве Аэрофлота в гостинице „Метрополь“.

Подполковник Зыков».

Дональд Ги оказался высоким, моложавым, совершенно седым человеком; лоб его рассекал багровый шрам, и поэтому в журналистском мире его звали «Ги Харви Скорцени», соединив имя убийцы Кеннеди с фамилией похитителя Муссолини.

Он назначил Степанову встречу в холле — кондиционер в его номере, как, впрочем, и во всех других номерах, не работал: колонизаторы демонтировали оборудование, хотя им предлагали большие деньги, согласись они научить местных служащих, как обращаться с немудреной в общем-то системой. Единственным местом в отеле, где можно было дышать, оказался холл — там ходил сквозняк, потому что все двери были открыты постоянно, и с океана, особенно к вечеру, веяло свежестью.