Жизнь мальчишки - Роберт Рик МакКаммон

как патока, голосом, — мимо. Решил узнать, может, вам… — он замолк и еще несколько секунд разглядывал гвозди в своей ладони, — нужно что-то починить?

— Да вроде бы нет. Хотя, если подумать… — Мама замолчала, и я понял, что она действительно вспомнила о чем-то. — Тостер. Позавчера он вдруг перестал работать. Я уже хотела позвонить, а тут вы сами…

— Да, мэм, — глубокомысленно кивнул мистер Лайтфут. — Время летит так, что и не заметишь.

Мистер Лайтфут возвратился к своей машине и достал оттуда старый металлический ящичек с инструментами, полный болтов и гаек всех видов, о каких только может мечтать мастер. После этого он нацепил на себя пояс, на котором крепилось несколько видов молотков, отверток и каких-то загадочных гаечных ключей. Мама открыла для мистера Лайтфута дверь и придержала ее, а когда он вошел в дом, посмотрела на меня и молча пожала плечами, словно хотела сказать: «Я, как и ты, понятия не имею, с чего это он вдруг заявился».

Я оставил Бунтаря на улице грызть палку и тоже поторопился в дом, чтобы в прохладе кухни выпить чая со льдом и поглазеть на то, как мистер Лайтфут будет колдовать над неисправным тостером.

— Мистер Лайтфут, не хотите ли чего-нибудь выпить? — спросила мама.

— Не.

— У меня есть свежее овсяное печенье.

— Нет-нет, душевно вас благодарю.

С этими словами мистер Лайтфут извлек из кармана квадрат белоснежной ткани, аккуратно развернул и накрыл им сиденье кухонного стула. После чего выдернул тостер из розетки, положил его перед собой на стол рядом с ящичком и уселся на белую ткань. Все это он проделал так медленно, словно плыл под водой.

Мистер Лайтфут выбрал одну из отверток. Он обладал длинными изящными пальцами хирурга или художника. Наблюдать за его работой было мучительным испытанием терпения, но зритель не мог усомниться: мистер Лайтфут знает свое дело. Вскрыв крышку тостера, он несколько минут молча разглядывал внутренности агрегата.

— Ага, — проговорил он после продолжительной паузы. — Ага.

— Что такое? — спросила мама, заглядывая мистеру Лайтфуту через плечо. — Его можно починить?

— Видите вот это? Маленький красный проводок? — Мастер поддел его кончиком отвертки. — Контакт ослабился.

— И только-то? Такой малюсенький проводок?

— Да, мэм, и только.

Мистер Лайтфут принялся аккуратно прикручивать провод в месте соединения. Наблюдая за ним, я испытывал состояние, близкое к гипнотическому.

— Все, — наконец объявил мистер Лайтфут.

После этого он собрал тостер, включил его в сеть, опустил рычажки таймера, и мы увидели, как начали краснеть, накаливаясь, спиральки.

— Иногда… — сказал мистер Лайтфут.

Мы ждали так долго, что мне показалось: я ощущаю рост волос на своей голове.

— …какая-то мелочь…

Земля повернулась под нашими ногами.

— …все портит.

Мистер Лайтфут принялся сворачивать свою белую салфетку. Мы немного подождали, но чернокожий мастер либо сбился с мысли, либо действительно все сказал. Мистер Лайтфут оглянулся по сторонам и осмотрел кухню:

— Что-нибудь еще нужно починить?

— Ничего, спасибо. Остальное, кажется, в полном порядке.

Мистер Лайтфут кивнул, но я был уверен, что он ищет скрытые неполадки, словно охотничья собака, вынюхивающая птицу. Он медленно обошел кухню, легонько прикасаясь рукой то к холодильнику, то к четырехконфорочной плите, то к водопроводному крану, словно своими чуткими пальцами определял самочувствие техники. Мы с мамой озадаченно переглянулись: действия мистера Лайтфута становились все более и более загадочными.

— Холодильник, похоже, дребезжит, — заметил он. — Хотите, взгляну?

— Нет, не стоит беспокоиться, — ответила мама. — Мистер Лайтфут, вы хорошо себя чувствуете сегодня?

— Конечно, миз Маккенсон.

Он открыл дверцу буфета и тщательно прислушался к легкому поскрипыванию петель, потом достал из пояса отвертку и подтянул винтики на обеих дверцах. Мама снова откашлялась, на этот раз гораздо более нервно, и проговорила:

— Э-э-э… мистер Лайтфут, сколько я должна вам за тостер?

— Все уже… — начал свой ответ Лайтфут.

После этого были проверены петли кухонной двери, потом Лайтфут подошел к маминому миксеру «мистер Блендер», стоявшему на кухонном столе, и принялся его рассматривать.

— …оплачено, — закончил он.

— Оплачено? Но… я не понимаю.

Мама уже успела достать из буфета банку с завинчивающейся крышкой, полную долларовых бумажек и мелочи.

— Да, мэм. Все уже оплачено.

— Но я еще не давала вам никаких денег.

Пальцы мистера Лайтфута погрузились в другой карман комбинезона, и оттуда появился белый конверт. Мистер Лайтфут молча передал его маме, и я заметил, что на лицевой стороне конверта голубыми чернилами написана наша фамилия: «Семье Маккенсон». С другой стороны конверт был запечатан белым воском.

— Что ж, — вздохнул мистер Лайтфут, — думаю, что я закончил… на сегодня.

Он поднял свой ящичек с инструментами.

— На сегодня? — потрясенно переспросила мама.

— Да, мэм. Вы же понимаете.

Мистер Лайтфут принялся рассматривать выключатели и розетки, словно пытаясь проникнуть в глубину их электрической сущности.

— По телефону, — добавил он. — Если что-то сломается.

Он улыбнулся маме, а потом мне:

— Просто позвоните.

Мы проводили мистера Лайтфута до машины. Он помахал нам рукой и уехал на своем старом пикапе под аккомпанемент бренчания в кузове инструментов на крючках, приводившего соседских собак в неистовство.

— Том ни за что не поверит мне, — сказала мама, обращаясь в основном к самой себе.

Потом открыла конверт, достала оттуда письмо и, развернув, прочитала.

— Вот это да! — удивленно воскликнула она. — Хочешь послушать?

— Да, мэм.

И она прочитала мне письмо:

— «Имею честь просить вас почтить визитом мой дом в семь часов вечера в пятницу. Прошу вас взять с собой сына». И самое интересное: знаешь, от кого оно?

Мама протянула мне письмо, и я увидел подпись.

«Леди».

Когда папа вернулся домой, мама рассказала ему о визите мистера Лайтфута и письме Леди, наверно, раньше, чем он успел снять свою фуражку молочника.

— Что ей нужно от нас, как ты думаешь? — спросил отец.

— Не знаю, но, сдается мне, она решила оплатить услуги мистера Лайтфута, чтобы он стал нашим персональным монтером.

Отец снова перечитал письмо Леди.

— У нее отличный почерк, — заметил он, — для такой пожилой женщины. Я всегда считал, что у старух почерк становится корявым.

Он прикусил нижнюю губу, и я понял, что настроение у него портится.

— Знаете, я никогда не видел Леди вблизи. Я, конечно, видел ее на улице, но… — Он покачал головой. — Нет. Не думаю, что я приму ее приглашение.

— Но, Том! Леди ведь просит, чтобы мы к ней пришли. В ее дом!

— Для меня это не важно. — Отец вернул конверт маме. — Я не пойду к ней, и все тут.

— Но почему, Том? Можешь ты мне объяснить?

— В пятницу вечером «Филадельфия» играет с «Пиратами», будет радиотрансляция, — ответил отец, опускаясь в свое удобное кресло. — По-моему, это достаточно