Наследник для Буйного - Алиса Франц

Марат наклонился, поцеловал коротко и грубовато эти губы, не дающие покоя.

— Разве ты хочешь уехать от меня? — выделил последнее слово.

— От тебя не хочу, от всего остального мне не по себе.

— Снова на ту игру намекаешь? Больше не повторится! — шепнул коротко и, сгорая от нетерпения, впился в алый рот жадным, ненасытным поцелуем.

Таисия обмякла в руках Буйного и, забывшись, прижалась всем телом, обнимая в ответ. Отвечала с такой же страстностью, пока Марат втягивал ртом ее дыхание и не мог больше заставить себя остановиться.

Даже не целуя, но пожирая, присваивая… Целиком. До самого дна выпивая ответную ласку и… все равно этого казалось мало.

Пытаясь поцелуем сломить остатки немого сопротивления. Тая расплылась под ним, позволила раздеть себя и ласкать, отдавалась пылко, но Марат не мог избавиться от назойливой мысли, что где-то внутри Тая думает о чем-то…

Сколько бы Марат ни пытался понять о чем она думала, ничего не выходило. В плане физической близости все было намного проще: Тая хотела его, он хотел ее в ответ еще сильнее, яростнее вжимая хрупкое тело в матрас и двигаясь быстро, пока их обоих не накрыло экстазом, выпившим все силы, даже вздохнуть получилось не сразу. Легкие горели в огне, и в голове не было ни одной разумной мысли.

Кроме одной.

Место Таисии было рядом с Маратом. Он был не в силах отпустить ее ни этой ночью, ни потом…

Даже на один день.

Немыслимо.

— Не вижу смысла в твоей поездке, — сказал, переведя дыхание.

— Марат… — пересохшим голосом ответила она.

Но Буйный наклонил голову и впился в ее губы сокрушающим поцелуем, понимая,

Сейчас все было так как и должно было быть: она была в его доме, в его спальне…

Так должно быть всегда.

— Я не отпускаю тебя одну. Запрещаю. Слышишь? — снова поцеловал. — Ты принадлежишь мне. Убежишь — накажу.

Рядом с Маратом я испытывала чувства, которые были для меня совершенно незнакомыми, взрослыми, очень яркими. Однако мне хотелось быть при нем не только в качестве девушки, которая проводит ночи в его постели.

Мне хотелось верить, что я нужна ему не только в этом качестве, хотелось быть уверенной, что я сама не пустышка и чего-то стою…

У нас установился свой режим жизни.

Примерно половину дня я проводила в офисе Марата. Первые дни он только и делал, что провоцировал меня и всячески подначивал на близость, делал недвусмысленные намеки, однако позднее начал давать мелкие поручения.

Вряд ли это можно было назвать полноценной работой, но со временем поручения стали гораздо важнее, и я почувствовала, что Марат мне доверяет.

Целый день в офисе Марат не разрешал мне проводить.

Чаще всего он отправлял меня домой с водителем, изредка я отправлялась гулять с Ташей, стараясь помнить слова Буйного о том, чтобы не становиться похожей на однотипных девиц. Но я и не собиралась превращать себя в эталон красоты, который был навязан модным течением. И хоть я знала свои несовершенства, предпочитала оставаться при них.

Оставаться собой.

Такой, какой я нравилась Марату…

Я верила, что со мной он был совсем другим — более открытым, чувственным, способным на широкие жесты, умеющим прислушиваться…

Как оказалось, не всем нравились изменения в жизни Марата.

***

Однажды в доме Буйного объявился Шамиль…

Он появился в момент, когда Марату понадобилось срочно уехать, а в доме находилась прислуга. Часть работы по дому я делала сама, поэтому теперь Хаят не появлялась совсем, и даже Назира приходила реже.

Услышав голос Шамиля, разговаривающего с кем-то по телефону, я нахмурилась.

— Вы впустили Шамиля? — спросила у Назиры, протирающей нижние полки от пыли.

— Впустила. Разве нельзя было это делать? — с удивлением отозвалась Назира.

— Шамиль больше здесь не живет.

— Запамятовала, — улыбнулась она. — Столько изменений: Хаят больше не нужна, я тоже меньше по дому делаю, чем раньше, Шамиля пускать нельзя. Все сразу не запомнишь. Прошу прощения, если что-то пропустила. Мы привыкли к другому укладу.

Она была в курсе того, что Шамиль больше не живет с Маратом в одном доме. Если она знала, то зачем впустила его?

Назло мне?

Глупость какая-то… Или Марат урезал ей жалованье?

— В следующий раз спрашивайте, — вежливо попросила я и решила удалиться на кухню, чтобы закончить начатое.

По правде говоря, настроение уже было не такое радужное, однако бросать дело на половине пути я не привыкла. Тесто на блины уже было заведено, я не стала откладывать готовку в сторону, и отвлеклась от неприятных мыслей на время.

— Привет, девочка Марата, — внезапно послышался мужской голос.

Тело напряглось от звука голоса Шамиля. Я сняла со сковороды последний блин и опустила его на тарелку.

— Даже не скажешь «привет»? Совсем невежливая, — зацокал языком. — Назира говорит, что Хаят здесь больше не появляется, сама она реже приходит. Вижу, что ты решила все под себя изменить?

— Об этом тебе стоит говорить с Маратом. Не со мной.

— Зачем сотню раз обсуждать то, что мне и так известно? — снисходительно улыбнулся Шамиль. — Ты в постели моего старшего брата ненадолго.

Он подошел ко мне и опустил ладонь на локоть, толкнув на себя. Его действия были такими быстрыми и внезапными, что я едва успела выставить ладони. Они коснулись груди молодого мужчины.

Шамиль был намного ниже Марата и не такой тренированный, но все же он был мужчиной, старше и сильнее меня. Я с трудом сдерживала его на расстоянии, а он смотрел на меня и улыбался.

Всего лишь улыбался.

Мои локти сильно дрожали от невыносимого, адского напряжения в мышцах, но для Шамиля это было лишь игрой. Ему ничего не стоило сломить мое сопротивление.

В миг, когда я была готова закричать и попытаться дотянуться до поварешки, Шамиль резко отпустил пальцы и отошел в сторону, забравшись на высокий кухонный стул.

Я дотронулась до локтя, кожа неприятно горела в том месте, где он коснулся меня.

— Ну, что у тебя там, в тарелке? — спросил он вызывающе. — Кажется, ты жарила блины. Давай их сюда! Марат уехал, но я не прочь позавтракать. И налей чаю, — добавил важным тоном.

У меня опустились руки, я сняла с себя фартук и повесила его на крючок, испытывая неприятные ощущения, от мысли, что придется прислуживать этому напыщенному мажору, поведение которого оставляло желать лучшего.

— Блины на плите, чайник горячий. Я уйду к себе. Приятного аппетита.