История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре - Джон Бартон

Некоторых этот псалом утомляет. Безусловно, 176 его стихов кажутся бесконечными. Но я соглашусь с тем, что сказал о нем Клайв Стейплз Льюис: это прекрасное творение, еврейский эквивалент идеального сонета [6]. В христианской традиции он долгое время читается вслух на «Малых часах» – молитвенных службах между утренним и вечерним богослужением; такому порядку в большей мере следуют в религиозных общинах, нежели в миру – и в таком контексте псалом помогает утвердить приверженность общины законам Господним во всех аспектах жизни.

Говоря выше о псалмах, мы рассматривали их в свете распространенного представления – как произведения, предназначенные для общего богослужения в одном из двух Храмов Древнего Израиля (или в том, который возвел Соломон, или во Втором Храме, построенном после освобождения из Вавилонского плена) – или же, в сущности, в местных святилищах, о которых уже многие знали к I столетию до нашей эры. Мы сейчас называем их синагогами – домами для молитвы и учебы. Когда появились синагоги, доподлинно неизвестно, но к I веку до нашей эры они несомненно существовали в Палестине и среди диаспоры, и именно в них передавались и изучались будущие библейские тексты. Разумно предположить, что часть псалмов все же использовалась на общих богослужениях, но мы мало о чем можем уверенно судить. В какой бы обстановке ни применялись псалмы до появления синагог, мы о ней способны только догадываться. И нам неизвестно, кто и когда написал псалмы. Некоторые явно предполагают эпоху, предшествующую Вавилонскому пленению – например псалом 136: «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе» (Пс 136:1). Другие, тот же псалом 71, подразумевают, что на престоле все еще пребывает царь. Но большая часть могла возникнуть в самые разные периоды истории Израиля, и, возможно, их создали писцы, храмовые певцы или другие поэты, чья роль в обществе нам неизвестна.

Впрочем, в XX веке появилась школа толкования псалмов – главным образом в Скандинавии, но также и в Великобритании, – и, согласно ее притязаниям, мы могли яснее разобраться в том, как и когда использовались псалмы. Сама школа возникла благодаря трудам Германа Гункеля, немецкого библеиста, исследователя Ветхого Завета (1862–1932) [7]. Гункель одним из первых начал изучать псалмы, проявляя интерес именно к тому, как их могли использовать в Древнем Израиле. Он воспринимал их как религиозную лирику, а не как тексты, предназначенные для общих молитв или песнопений – но при этом, что принципиально важно, он утверждал, что псалмы создавались по образцу текстов, используемых на общих собраниях прежде, в древние времена. Он выделил различные виды псалмов и распределил их в систему: на нее я и ориентировался, когда говорил, скажем, о личных и общих плачевных песнях. Его ученик, норвежский библеист Зигмунд Мовинкель (1884–1965) [8], счел, что позиция Гункеля была слишком нерешительной: почему бы не предположить, что для общих собраний использовались те самые псалмы, которые у нас есть? Как мы видели, это предположение вполне разумно. И Мовинкель решил разработать метод изучения, который мог бы помочь нам лучше понять, какую роль играли псалмы на общих собраниях. И лишь недавно его подход уступил место иным вопросам о Псалтири.

Позиция Мовинкеля представляет собой слияние двух подходов. Первый – сравнительное изучение богослужений в иных культурах Древнего Ближнего Востока, и в особенности в месопотамских цивилизациях Ассирии и Вавилонии. Клинописные таблички довольно много сообщают нам о религиозных ритуалах этих культур – и, в частности, то, что в обеих проводили торжественный новогодний праздник, на котором читали эпос о сотворении мира, а царь проходил ритуал смирения, прежде чем его снова возводили на трон для царствования в грядущем году. Мовинкель предположил, что у этого фестиваля – его называли акиту – определенно были параллели в Древнем Израиле, и выдвинул гипотезу о том, что в Иерусалиме до эпохи Вавилонского плена проводилось новогоднее торжество с похожими чертами. Ряд псалмов мог бы хорошо подойти к такому фестивалю – скажем, те, где говорится о царственном правлении Яхве над народами и над миром, например псалом 92 и псалмы 95–98, а возможно, подошли бы и те, что провозглашали о сотворении мира, как псалом 103.

Другим ключом к воссозданию древнееврейской литургии, согласно Мовинкелю, была новаторская работа Гункеля, проведенная в рамках направления, которое сейчас называют критикой форм. Этот метод (важный и в изучении Евангелий, как мы увидим в главе 8) состоит вот в чем: нужно определить жанр текста, который выражает устную традицию, лежащую в его основе, и построить теорию о том, как могли использоваться такие тексты в том или ином социальном окружении (немцы применяли термин Sitz im Leben, «жизненное местопребывание»). Скажем, ряд преданий из Книги Бытия можно воспринять как ответы на вопрос ребенка: «А почему тут этот соляной столб?» – «Это жена Лотова, которая оглянулась, когда погибали Содом и Гоморра». В рамках критики форм такие истории попадают в категорию этиологий, объясняющих первопричины. Первая глава Книги Бытия – этиология мира, разъясняющая все на свете. Остальные библейские этиологии намного «легковеснее»: они раскрывают смысл названий мест (например, в Быт 32:30 место, где Иаков встретил Бога лицом к лицу, названо Пенуэл – «лик Божий»), естественных явлений (того же соляного столба в Быт 19:26) и обычаев (скажем, запрет на пищу, упоминаемый в Быт 32:32, объясняется тем, что Иаков повредил бедро, борясь с Господом или с Его ангелом, и потому израильтяне не едят особую часть бедра животных). Можно распределить по категориям и тексты, подобные псалмам – согласно той вероятной обстановке, в которой они могли приносить практическую пользу. Как мы уже видели, псалмы можно разделить на личные плачевные песни, общие плачевные песни, благодарственные песни… Но мы можем размышлять и над тем, какую именно роль они играли в израильском храмовом богослужении.

К примеру, при внимательном прочтении мы увидим, что в некоторых псалмах сетование или просьба сочетаются с благодарением – как в этом тексте о победе в грядущей войне: